В 1917 году самой тяжелой потерей британского Гранд Флита стала гибель дредноута «Вэнгард», взорвавшегося на рейде главной базы британского ВМФ Скапа-Флоу. Эта трагедия стоила Англии 950 жизней. Из команды огромного корабля чудом остались в живых всего два человека. Дредноут водоизмещением в 19 250 тонн, вооруженный 10 двенадцатидюймовыми орудиями, находился в строю всего семь лет. Взрыв произошел, когда корабль стоял на главной якорной стоянке в Скапа-Флоу рядом с другими кораблями. Дредноут почти мгновенно взлетел на воздух. Когда рассеялся дым и прекратился дождь из обломков, от огромного корабля уже не осталось ничего…

В водовороте мировой войны даже эта тяжелейшая катастрофа была отражена лишь несколькими строчками сообщения Адмиралтейства. С точки зрения Адмиралтейства, судя по официальному заявлению, сделанному через 5 дней после гибели линейного корабля «Вэнгард» в мае 1917 года, в этих событиях не было ничего таинственного. Заявление гласило: «„Вэнгард“ взорвался, находясь на якоре, в ночь на 9-е текущего месяца в результате внутреннего взрыва. Корабль сразу пошел ко дну. В живых остались лишь три человека: один офицер и двое рядовых. Офицер умер». Фраза «внутренний взрыв», очевидно, должна была означать самопроизвольное воспламенение боеприпасов и, без сомнения, была применена, чтобы успокоить общественное мнение, возбужденное следовавшими одно за другим несчастьями.

Тот факт, что крупнейшие корабли гибнут по каким-то неизвестным причинам, даже находясь на защищенных якорных стоянках, вызвал большой шум по всей Англии и в парламенте. Было возбуждено ходатайство о том, чтобы все рабочие, посылаемые на корабли с любыми целями, находились под наблюдением командиров кораблей и чтобы последний имел право обыскивать их и осведомляться об их прошлом. Виконт Темплетон, поддержавший это требование, намекнул, что якобы военно-морской контрразведкой был арестован человек, подозревающийся в уничтожении «Вэнгарда». Факт этот отрицался Адмиралтейством, но общественное мнение не могло оставаться глухим к столь волнующей информации, и всевозможные слухи о причинах гибели «Вэнгарда» циркулировали еще много лет спустя после окончания Первой мировой войны. Да и сегодня эта тема в Англии столь же популярна, как у нас в последние десятилетия тема гибели линкора «Новороссийск».

Один из английских корреспондентов писал в 1917 году: «К несчастью, это не первое бедствие такого рода, происшедшее в английском флоте. Уже в случаях, имевших место ранее, предполагали предательство, однако официальные заверения успокоили эти страхи. Как раз в этот период появилось сообщение о сильно действующих взрывчатых веществах, которым была придана форма кусков угля и которые предназначались для корабельных бункеров. С этого времени на английских, французских и итальянских кораблях возникали бедствия».

Версия несчастного случая предполагает плохое качество боеприпасов, беспечное обращение или хранение их при отсутствии достаточных мер предосторожности в погребах. Странно, однако, что такие промахи оказались присущими главным образом флотам союзников. Япония потеряла два крупных боевых корабля, Россия — новейший линейный корабль «Императрица Мария». При этом картина гибели везде одна и та же — внутренние взрывы, причины которых так и остались тайной. Подозрительное отсутствие подобных катастроф на германском и австро-венгерском флотах наводит на вполне определенные выводы.

Единственный случай взрыва корабля произошел в германском флоте 4 ноября 1914 года, когда в Атлантическом океане опять-таки по неустановленной причине произошел взрыв на германском легком крейсере «Карлсруэ», в результате которого всю носовую часть корабля вместе с мостиком словно отрезало гигантскими ножницами и она исчезла под водой. Вскоре на дно ушел и сам «Карлсруэ». Спаслись 146 моряков, 262 члена экипажа вместе с командиром крейсера погибли. С гибелью «Карлсруэ» германский флот потерял очень удачливый рейдер, захвативший и потопивший за три месяца 16 судов противника, общим тоннажем свыше 72 тысяч тонн. Однако это единственный случай внутреннего взрыва на германском флоте за все годы Первой мировой войны. К тому же взрыв произошел не в порту (как почти всегда у союзников), а далеко в океане, что практически исключает версию диверсии. Немцы, кстати, ее при расследовании и не рассматривали.

Последней жертвой в длинной цепи таинственных катастроф британского флота стал английский монитор «Тлэттон». И снова поразительные совпадения: взрыв произошел не в море, а в защищенной базе. 16 сентября 1918 года корабль находился в Дуврском порту, переполненном различными судами. Спускались сумерки, когда внезапно город потряс колоссальный взрыв. Толпы народа бросились к берегу моря. Их взору предстала жуткая картина. Стоящий неподалеку от берега «Тлэттон» был весь объят пламенем. После первого, самого мощного взрыва на мониторе произошло еще несколько взрывов. Катера и шлюпки сновали вокруг тонущего корабля, подбирая людей. Возникла опасность, что огонь достигнет главных погребов «Тлэттона» и тогда монитор просто разнесет в клочья посреди порта, среди тесно стоящих кораблей и судов.

Ситуация усугублялась тем, что почти борт в борт с монитором стоял загруженный боеприпасами для воюющих во Франции войск транспорт. При этих обстоятельствах командир Дуврской базы вице-адмирал Кийз приказал затопить «Тлэттон». Горящий монитор был торпедирован эсминцем и пошел ко дну. По истечении стольких лет едва ли следует надеяться, что когда-нибудь будет пролит свет на эти таинственные катастрофы, потрясшие британский флот в годы Первой мировой войны. Кажется просто невероятным, что военно-морские власти Британии не имели никакой другой информации, за исключением тех скудных сведений, которые были опубликованы после окончания войны.

Конечно, многое можно списать на небрежность экипажей, на халатное отношение людей к своим обязанностям, на усталость в результате активных и напряженных боевых действий. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и такой немаловажный фактор, как отсутствие опыта столь интенсивной работы портовых служб в ходе невиданного ранее по масштабу и ожесточенности вооруженного противоборства, особенно со взрывоопасными грузами. Примером тому может служить гибель 6 декабря 1917 года уже не корабля, а целого города!

Утром этого дня на внутреннем рейде Галифакса (Канада) столкнулись норвежское судно «Ино» и французский сухогруз «Монблан». Последний перевозил взрывчатые вещества и бензол. Вместо того чтобы оставить столь опасный транспорт ожидать формирования конвоя на внешнем рейде под усиленной охраной, его ввели в порт. Никто, разумеется, не предвидел такой страшной беды, но она произошла… В результате столкновения «Монблан» загорелся, после чего команда в панике его оставила. Спустя четверть часа произошел чудовищной силы взрыв. Корабль в одно мгновение буквально испарился, словно его никогда и не было. Еще секунду спустя неимоверной силы взрывная волна обрушилась на мирный город. От ее напора рушились целые кварталы, в вихре бушующих пожаров гибли сотни людей. Через каких-то полчаса Галифакса уже не существовало.

Большинство специалистов-пиротехников сходятся во мнении, что взрыв в Галифаксе — сильнейший в истории человечества до появления атомной бомбы. Помимо ряда предприятий — заводов, фабрик, складов, а также школ и церквей, — было полностью разрушено около 1600 и сильно повреждено 1200 жилых домов. По официальным данным, 6 декабря 1917 года оборвались жизни 1963 человек, более двух тысяч пропали без вести, около 9 тысяч получили ранения. В порту взрыв уничтожил дюжину крупных транспортов, серьезно пострадали и нуждались в длительном ремонте десятки пароходов и военных кораблей.

Когда в апреле 1915 года Италия объявила войну Австро-Венгрии, последняя по примеру Германии занялась организацией систематического саботажа в тылах противника. Вскоре австрийское морское командование получило предложения об организации диверсий на итальянском флоте от некого Луиджи Фидлера, который, как теперь считают, был настоящим гением диверсионного дела. В свое время, прослужив несколько лет в австро-венгерском флоте, он поселился в Вене. Фидлер считался талантливым инженером и высококвалифицированным химиком. Как и у многих других подданных старой Австрии, прибывших из Триеста или из Северной Далмации, в его жилах текла и итальянская кровь, в совершенстве знал Фидлер и итальянский язык. При этом Фидлер считал себя немцем, был фанатичным монархистом и горел желанием помочь своей стране в борьбе с врагом. Таким образом, в лице Луиджи Фидлера Италия получила озлобленного, смелого и изощренного врага.