Вот как описывает переход «Марии» из Николаева в Севастополь очевидец событий на Черноморском флоте в 1915–1916 годах капитан 2-го ранга А.П. Лукин: «Близок день перехода в Севастополь — день вступления в строй. Специально для нее углубили фарватер реки. В штабе — деятельная подготовка к переходу. По донесениям тайных агентов, враг готовится использовать этот переход, чтобы атаковать „Марию“ всеми подводными лодками. Приняты чрезвычайные меры охраны. Мобилизован весь торговый тоннаж.

29 июня подводный заградитель „Краб“ вышел к Босфору заградить его минами. Вышли на позиции наши подводные лодки. Вышел навстречу весь флот под флагом командующего флотом адмирала Эбергарда. Севастополь опустел… Море ждет донесения „Краба“. Наконец получено радио — Босфор засыпан.

Двинулась „Императрица Мария“… Окруженная со всех сторон нарочито полузатопленными транспортами и пароходами, чтобы осадка их соответствовала осадке „Марии“, на случай подводных атак, императрица Черного моря движется к морю… Весь флот, с рассыпанными в дозор крейсерами, в полной боевой готовности ожидает ее. Эти меры предосторожности были необходимы, так как артиллерия „Марии“ не вполне еще была готова к бою. Лес мачт и туча дыма показались от Очакова… Опасный узкий проход пройден. Транспорта и пароходы остаются позади. „Мария“ идет одна.

Вдруг громовой гул потряс море со стороны Очакова. „Мария“ впервые опробовала свой огонь… Трудно, даже невозможно читателю, никогда не бывшему на дредноуте и не испытавшему на себе всего впечатления от его залпа, изобразить этот потрясающий эффект мощности силы удара и огня… Мощь залпа одной башни такова, что на предельной черте угла обстрела деформируется железо надстроек. А ведь в предельной черте этого угла находятся люди на постах управления, сигнализации и наблюдения… Эффект залпа одной башни столь потрясающ, что были случаи мгновенного помешательства. Один молодой матрос, следивший в своем секторе за подводными лодками, лишился на мгновение рассудка от неожиданности залпа и бросился за борт. В момент залпа нельзя прозевать вовремя открыть рот. Ватных тампонов или специальных ушных шариков недостаточно…

Окончив пробу артиллерии, „Мария“ легла на Севастополь. Впереди, ферзейлем, крейсер „Память Меркурия“ под флагом начальника бригады крейсеров. Кругом миноносцы охраняют от подводных атак. На дистанции — флот.

Какими пигмеями кажутся перед ней наши славные, казавшиеся столь грозными, боевые старики „Евстафий“, „Иоанн Златоуст“, „Пантелеймон“. Какая сила, какая мощь, какая красота…

Флот подходит к Севастополю. Туча тральщиков, дозорных судов, быстроходных моторов охраняет канал. Рыщут, ищут перископы. Самое опасное место… Первым входит „Меркурий“. За ним „Кагул“. Приближается „Мария“…

С удвоенной энергией зарыскали миноносцы и моторные катера. Вдали, затемняя горизонт, серая громада линейных кораблей.

„Мария“ полным ходом идет по каналу. Ложится на створ Инкерманских маяков… Берега черны. Школы и магазины закрыты. Улицы опустели. Все на берегу… Выстроены войска. Слышны торжественные звуки гимна. Несется „ур-р-ра“! „Императрица“ входит в рейд».

Все знали, что со вступлением в строй «Императрицы Марии» германо-турецкий линейный крейсер «Гебен» теперь без крайней нужды из Босфора не выйдет. Флот смог планомерно и в более широких масштабах решать свои стратегические задачи. Тогда же для оперативных действий в морс, сохранив административную бригадную структуру, образовали несколько мобильных временных соединений, названных маневренными группами.

Еще недавно прикрывавшаяся авиацией при переходе из Одессы, «Императрица Мария» 24 января 1916 года теперь сама возглавила вошедшую в историю крупную комбинированную операцию, в которой едва ли не впервые в мире главная роль отводилась авиации. Четырнадцать гидросамолетов с авиатранспортов «Император Александр I» и «Император Николай I» под прикрытием 1-й маневренной группы и четырех эсминцев преодолели низкую облачность и подвергли массированной бомбежке причалы, сооружения и суда в Зунгулдаке.

Летом 1916 года командующим Черноморским флотом был назначен вице-адмирал А.В. Колчак. Он сделал «Императрицу Марию» своим флагманским кораблем и систематически выходил на нем в море. Мощь 12 орудий линкора калибром 305 миллиметров (15 дюймов), разнесенных по четырем башням, была такова, что даже одно удачное попадание главным калибром практически не оставляло шансов удержаться на плаву германскому линейному крейсеру «Гебен», господствовавшему тогда в Черном море.

Вскоре судьба предоставила новому командующему шанс отличиться. Были получены сведения о выходе германо-турецкого крейсера «Бреслау» для очередной диверсии у Новороссийска, и Колчак сразу же на «Императрице Марии» вышел в море.

Все складывалось как нельзя лучше. Курс и время выхода «Бреслау» были известны, точка перехвата рассчитана без ошибки. Гидросамолеты, провожавшие «Марию», удачно отбомбили караулившую ее выход подводную лодку UB-7, не дав ей выйти в атаку, эсминцы, шедшие впереди «Марии», в намеченной точке перехватили «Бреслау» и связали его боем. Охота развернулась по всем правилам. Эсминцы упорно прижимали пытающийся уйти германский крейсер к берегу, наш крейсер «Кагул» неотступно висел на хвосте, пугая немцев своими, правда, не долетавшими залпами. «Императрице Марии», развившей полную скорость, оставалось лишь выбрать момент для верного залпа. Но то ли эсминцы не были готовы взять на себя корректировку огня «Марии», то ли на ней берегли снаряды сокращенного боекомплекта носовой башни, не рискуя бросать их наугад в ту дымовую завесу, которой «Бреслау» немедленно окутывался при опасно близких падениях снарядов, но того решающего залпа, который мог бы накрыть «Бреслау», не получалось.

Вынужденный отчаянно маневрировать (машины, как писал немецкий историк, были уже на пределе выносливости), «Бреслау», несмотря на свою 27-узловую скорость, неуклонно проигрывал в пройденном по прямой расстоянии, которое уменьшилось со 136 до 95 кабельтовых. Спасла случайность — налетевший шквал. Укрывшись за пеленой дождя, «Бреслау» буквально выскользнул из кольца русских кораблей и, прижимаясь к берегу, проскочил в Босфор.

Из воспоминаний матроса «Императрицы Марии» Т. Есютина: «Однажды, выйдя в море, „Императрица Мария“ вступила в бой с „Гебеном“. Турецкий крейсер „Гебен“ был вооружен слабее „Императрицы Марии“. Он это знал и принимал бой только на очень большой дистанции. После нескольких залпов с нашей стороны „Гебен“ стал уходить. „Императрица Мария“ не могла гнаться за ним, потому что „Гебен“ имел скорость 28 узлов, а мы — всего 22 3/4».

Другой раз, в конце сентября 1916 года, «Императрица Мария» пошла на бомбардировку г. Варны. Под самым болгарским портом были высланы вперед тральщики для очистки пути от неприятельских мин. В скором времени один тральщик наскочил на плавучую мину и был взорван. Для спасения экипажа немедленно выслали миноносец. Но не прошло и часа, как последовал второй взрыв и другой тральщик взлетел на воздух. Команда зароптала. Никакие убеждения начальства не действовали. Запасы угля были на исходе, и «Императрица Мария» на третий день возвратилась в Севастопольскую бухту. Это было 5 октября 1916 года.

В течение августа и сентября никаких особо выдающихся событий не произошло. «Мария» продолжала выполнять очередные задачи по прикрытию различных операций и перегруппировке войск. Делегацией от города Севастополя во главе с городским головой Ергопуло ей был поднесен роскошный шелковый кормовой флаг, торжественно освященный на шканцах в присутствии командующего флотом.

В это время на линкоре зародилась собственная корабельная традиция — прослужившего на корабле значительное время офицера награждать особой выделки саблей с накладным на эфес эмалевым изображением иконы Святого Николая Угодника (его выполнил мичман Г.Р. Вирен) и гравировкой названия корабля на клинке. Устав о сабле, разработанный кают-компанией корабля, был одобрен командующим флотом и утвержден морским министром. Первый экземпляр сабли был вручен императору Николаю II. Второй экземпляр сабли получил мичман Г.Р. Вирен. С ней он и эмигрировал. Сегодня эта сабля украшает Клуб объединения офицеров русского флота в США.