16 июля в 0 часов 50 минут показалась из воды верхушка перископа. К этому же времени выяснилось, что один из отводных блоков на „Волхове“ не надежен, поэтому было решено закрепить его струбцинами и домкратами и подвести под кормовую часть лодки третий строп, дабы не передавать всю тяжесть, если сдаст ненадежный блок средних гиней, на кормовой лодочный рым. 19 часов продолжали подъем лодки. И к 19 часам 30 минутам лодка вышла на поверхность. Наружный осмотр показал, что третий люк прикрыт.
Вещи и деньги погибших описаны и собраны в мешки по моему приказанию комитетом штаба дивизиона и будут отправлены на транспорт „Окама“ в дивизионный комитет дивизии подводных лодок Балтийского моря для отправки родным погибших.
Технические недочеты на лодках типа АГ, выяснившиеся во время аварии, представлю дополнительно. Причиною аварии считаю неосторожность рулевого Богданова, отдраившего люк и забывшего об этом. В действиях личного состава не вижу материала для обвинения, хотя полагаю, что было бы правильнее закрывать люк не самому командиру, а боцману. Впрочем, вопрос этот будет освещен следственной комиссией. В моих глазах командир лодки не виновен, тем более, что опытом не обладает. Вследствие чего АГ-15 была мною оставлена в Ревеле для практики до 3-го июня, когда как 4-й дивизион ушел в Люм 13 мая.
Свидетельствую об исключительной доблести старшего офицера лодки лейтенанта Матыевича-Мациевича, проявившего исключительную доблесть, мужество и хладнокровие в чрезвычайно тяжелой обстановке, сохранив до конца полную ясность ума и исполнившего свой долг так, как можно пожелать этого всем офицерам Российского флота».
Спасательное судно подводных лодок «Волхов» прибыло к месту аварии только через шесть дней, утром 10 июня. Подъем лодки начали в 13 часов 13 июня. Лодку к этому времени уже сильно засосало в грунт, и пришлось делать промывку грунта под корпусом ПЛ. Сдвинуть лодку удалось к 19 часов 15 июня. Окончательно лодка была поднята утром следующего дня. Это было первое использование спасательного судна «Волхов» по прямому назначению. Кроме «Волхова» в спасательных работах участвовали плавбаза «Оланд», пароходы «Черноморский № 2», «Карин», «Эрви», «Геро», ледокол «Аванс». К 10 часов 30 минутам водолазы установили буйки над местом гибели лодки, но при маневрировании «Карин» снес два буйка, и все пришлось начинать сначала. После повторной установки буйков «Волхов» попытался встать точно над лодкой (так, чтобы буйки находились во внутреннем бассейне судна), однако из-за сильного ветра якоря наветренного борта не держали грунта, и судно дрейфовало. Попытки продолжались до полудня 11 июня, и лишь после того, как «Оланд» и «Эрви» встали вблизи «Волхова» с наветренного борта и подали на ют перлинь, удалось занять требуемое место. 13 июня в 13 часов начался подъем лодки. Оказалось, что лодку настолько сильно засосало в песочную мель, что потребовалась двухчасовая промывка грунта под ее корпусом. Сдвинуть лодку удалось лишь в 19 часов 15 июня. После подъема лодки из нее откачали воду и извлекли тела погибших моряков. 22 июня «Волхов» привел ее в Ревель.
Всего внутри подводной лодки было найдено семнадцать трупов. Из них восемь в первом отсеке и девять в машинном отделении. Именно тогда открылась еще одна, наверное, самая страшная тайна погибшей субмарины.
Обратимся еще раз к документам, на этот раз к рапорту врача 4-го дивизиона дивизии подводных лодок Балтийского моря, коллежского асессора Александра Александровича Финогенова своему комдиву, написанному 17 июня 1917 года на борту плавучей базы подводных лодок «Оланд». Вот что написал врач Финогенов:
«Доношу Вам, что сего числа под моим общим наблюдением были вынуты из отсеков затонувшей подводной лодки АГ-15 трупы матросов в количестве 17 человек. При осмотре оказалось, что большинство из них были полураздеты, а некоторые и совершенно голые.
У четырех оказались огнестрельные раны в области головы. На трупе машиниста Вершинина имелась огнестрельная рана с входным отверстием в правой ноздре и выходным на левом виске на два сантиметра выше ушной раковины с выпадением мозга. У машиниста Самсонова — огнестрельная рана с входным отверстием над правой ушной раковиной на расстоянии одного см. верху и выходным на левом виске позади ушной раковины. У матроса Логунова — огнестрельная рана с входным отверстием в области правой височной кости на полтора см. выше ушной раковины и выходным на левой стороне в области угла нижней челюсти, причем угол этой челюсти разбит. У электрика Лаврушина имеется огнестрельная рана с входным отверстием на левой стороне в области левой височной кости и выходным на правой стороне, в месте сочетания лобной кости с правой височной заметно выпадение мозга. При ощупывании черепов этих трупов заметно дробление костей. На трупах других матросов никаких признаков насилия и ранений не заметно. Все трупы сохранились довольно хорошо, лишь на некоторых трупах заметны незначительные трупные гипостазы. Эпидермис у верхних конечностей на ладонной стороне и на подошвенной нижних конечностей — омертвел, бледен и легко отделяется. Трупы с огнестрельными ранами обнаружены в кормовом отсеке, всего в корме находилось десять трупов, в носовом отделении — семь человек.
Смерть тринадцати человек последовала от утопления, четырех человек от огнестрельных сквозных ран с нарушением кости и вещества мозга, ран, безусловно, смертельных.
Из кормового отсека были извлечены: машинный унтер-офицер Иван Вершинин, машинист Николай Самсонов, матрос Тарас Логунов, электрик Андрей Лаврушин, электрик Сергей Монашев, моторный унтер-офицер Федор Кубынин, старший электрик Михаил Белянин, моторист Иван Безсонов, моторный унтер-офицер Михаил Казаков, ученик рулевого Александр Казаков.
В носовом отсеке были обнаружены: электрик Семен Воденюков, минно-машинный унтер-офицер Василий Баряев, минно-машинный унтер-офицер Иван Кобезский, радиотелеграфный унтер-офицер Федор Баранов, матрос Степан Богданов, электрик Александр Соловьев и минный машинист Павел Лиханов.
При затоплении лодки АГ-15 в момент ее скрывания под водой утонул прапорщик Борис Петерс. Всего погибших восемнадцать человек.
Считаю долгом отметить деятельность среднего и низшего медицинского персонала 4-го дивизиона: санитарного кондуктора Кучепатова, фельдшера Хямялайнена и старших санитаров Баранова и Балаева, много потрудившихся над спасенными 8-го сего июня воинскими чинами лодки и усердно работавших сегодня с трупами, доставленными из лодки, по приведению их в чистый вид и укладке в гробы. В работе медицинскому персоналу помогали несколько матросов, преимущественно из команды транспорта „Оланд“ и вверенного Вам штаба».
Страшно себе представить, как в одном отсеке подводной лодки погибающие подводники слушали граммофон, а в другом в это же самое время их товарищи в очередь по жребию пускали себе пулю в висок. Именно тогда родилась следующая матросская песня:
