— А его помощник, этот инспектор? Он как-нибудь объясняет поступок Монтеса?

— Нет. Его это потрясло.

— Как и всю группу, — отметил Фалькон. — Если Монтес и брал взятки, то действовал один.

— И если он брал взятки, то должен был где-то держать деньги. А еще он должен был сообщить жене, где они. А она должна пойти и снять их или перевести куда-то.

— Я сейчас иду с докладом к комиссару Элвире, — сказал Фалькон. — Выясни, кто был адвокатом Монтеса.

Прежде чем Фалькон начал доклад, Элвира снял копию письма и внимательно прочитал его с карандашом в руке, словно это было домашним заданием. Фалькон придерживался фактов и не делал никаких предположений.

— Хочу попросить вас, инспектор, рискнуть высказать свое мнение, — сказал Элвира, когда Фалькон закончил. — Это первое самоубийство в нашем управлении. Пресса заинтересуется. Из «Севильского вестника» уже звонили.

— До прошлой недели я знал Монтеса только в лицо, — начал Фалькон. — Я пришел к нему спросить об Эдуардо Карвахале. Его имя значилось в записной книжке Рафаэля Веги, а я знал его по расследованию дела Рауля Хименеса в прошлом году.

— Мне знакомо это имя, — сказал Элвира. — Я работал в Малаге, когда он «погиб» в так называемой автокатастрофе. Он был главным свидетелем обвинения по делу о педофильском кружке. Тогда все надежно прикрыли, как вы, возможно, знаете. Машину уничтожили, прежде чем ее смогли осмотреть, и по поводу ран на его голове были некоторые сомнения.

— Монтес сказал, что Карвахаль собирался сделать его знаменитым. Он обещал ему сообщить имена, но погиб, и в итоге осудили только четверых членов педофильского кружка.

— Я скажу вам кое-что, но это не должно выйти за пределы моего кабинета. Местные власти дали понять, что автокатастрофа Карвахаля не та новость, которую стоит освещать в прессе.

— Сами понимаете, упоминание имени Карвахаля вызвало у старшего инспектора Монтеса кое-какие неприятные воспоминания, — кивнув головой, продолжил Фалькон. — Он объяснил, что Карвахаль был поставщиком детей, а получал он их от русской мафии. Существует связь между Рафаэлем Вегой и двумя русскими, которые вложили деньги в два проекта под прикрытием «Вега Конструксьонс». Затем Интерпол сообщил нам, что эти русские — известные мафиози. Я позвонил Монтесу в пятницу вечером, чтобы проверить имена. Он был пьян. Я перезвонил сегодня утром, и он сказал, что рад поговорить об этом. А затем выбросился из окна своего кабинета.

— По результатам проверки психического состояния Монтеса, проведенной в прошлом году, у него были проблемы с алкоголем с девяносто восьмого… в этом году разбился на машине Эдуардо Карвахаль, — сказал Элвира. — Последние восемь месяцев он еще и болел.

— Да, он говорил о грыже и камнях в почках.

— Да еще печень… Иногда ему бывало очень плохо. Что вы поняли из письма коллегам?

— С вашего позволения, я хотел сказать еще кое-что про Монтеса с Карвахалем. Это имеет отношение к письму. Монтес рассказал мне о связи с русскими. Он посвятил меня в тонкости торговли людьми. Если он брал взятки и боялся, что это раскроется — если я не ошибаюсь, мы сейчас именно об этом говорим, — зачем бы он стал давать мне информацию? Я прочел письмо и понял, что он больше не мог держать все в себе. Нужно было хоть как-нибудь высказаться. Возможно, когда он писал о «коррупции», он имел в виду самого себя. «Тяжесть» — это его вина. Он «в ловушке» и «не может ни с кем поговорить» потому, что предал то, во что верил. И последняя фраза — «защитите мою семью» подразумевает, что им что-то угрожает. Думаю, старший инспектор Монтес был хорошим человеком, который сделал или его заставили сделать очень плохой выбор, и он об этом страшно сожалел.

— Я спросил ваше мнение, вы его высказали, — подытожил Элвира. — Использовать его нельзя, разумеется. Теперь мне нужны доказательства.

— Постараюсь их добыть. В первую очередь нам необходимо пристально следить за передвижениями сеньоры Монтес в ближайшие несколько дней.

Понедельник, 29 июля 2002 года

После этого Фалькон решил поговорить с Элвирой об участии Алисии Агуадо в деле Себастьяна Ортеги. Фалькон понимал, что аргументы в ее пользу неубедительны и директор тюрьмы предпочтет привлечь к работе собственных психологов, поэтому он попросил Элвиру побеседовать с директором от своего имени, ссылаясь на взаимопонимание Алисии Агуадо с заключенным и веру в ее способность выведать нужную информацию. Элвира все это время внимательно смотрел на Фалькона, как будто не верил ни одному слову. Потом молча кивнул. Фалькон пожаловался, что людей в отделе не хватает, поэтому для слежки за сеньорой Монтес нужно привлечь кого-то еще. Элвира ответил, что у него на этот счет свои соображения.

Общий кабинет отдела по расследованию убийств пустовал. У окна стоял Рамирес.

— Где Кристина? — спросил Фалькон.

— Она в отделе по борьбе с наркотиками, там нашелся парень, который знает, как найти Сальвадора Ортегу.

— Что нового о почтовых ящиках?

— Ничего. Только на Эмилио Круса. Ни Веги, ни Монтеса, — ответил Рамирес. — Я проверил банки, в «Банесто» забронирован сейф на имя Эмилио Круса.

— Хорошо, — одобрил Фалькон. — Нашли адвоката Монтеса?

— Я с ним говорил. Он три года не общался с Альберто Монтесом. В последний раз они вносили изменения в завещание, — доложил Рамирес и поднял руку. — Теперь ты должен рассказать про Сальвадора Ортегу. Я знаю, кто он, скажи только, почему ты хочешь с ним поговорить?

— Потому что он общался с Пабло и может знать, что произошло между братьями, — ответил Фалькон.

— Это поможет нам найти убийцу Веги?

— Вспомни способ, каким убили Вегу.

— Отвратительно, похоже на месть… Хотели, чтобы он помучился. Мафиози все такие. Делают так в назидание всем, кто не прочь их обмануть.

— Правильно, поэтому нам нужно найти мотив. Пока, на мой взгляд, получается, что Вега был важен для их планов, — сказал Фалькон. — У кого был мотив? Имей в виду, все они друг друга знали: Рауль Хименес, Рамон Сальгадо, Эдуардо Карвахаль, Рафаэль Вега, Игнасио и Пабло Ортеги.

— Думаешь, это связано с педофилией? — спросил Рамирес. — Откуда ты знаешь, что Ортега был знаком с Карвахалем?

— Они были вместе на фотографии приема в кабинете у Рауля Хименеса, — сказал Фалькон. — И все те же имена были у Веги… — Фалькон оборвал фразу. — У меня появилась идея. Нужно проверить. Скажи-ка, что за изменения внес Монтес в завещание?

— Добавил имущество в список недвижимости, — сказал Рамирес. — Маленькую усадьбу стоимостью меньше трех миллионов песет.

— Ты, конечно, насторожился.

— Не особенно, это же не вилла в Марбелье за двести миллионов.

— Адвокат сказал, где находится усадьба?

— Не мог вспомнить. Он собирался посмотреть копию завещания и перезвонить.

— Закладной на нее не было?

— Он не знает. Сделка заключалась без него.

— Когда получишь адрес, проверь сделку и узнай, не обсуждал ли он покупку в отделе.

Зазвонил телефон. Рамирес взял трубку, наклонился над столом и несколько минут что-то торопливо записывал. Он бросил трубку с видом триумфатора.

— Есть результат проверки паспорта Рафаэля Веги, — торжествующе произнес он. — Настоящий Рафаэль Вега погиб в тысяча девятьсот восемьдесят третьем в возрасте тридцати девяти лет во время кораблекрушения в порту Ла-Коруна.

— Как нашему Веге удалось провернуть аферу с документами?

— Настоящий Рафаэль Вега умер как раз в тот момент, когда начали переносить сведения в компьютер. Так получилось, что по компьютерным данным Вега был жив, свидетельство о смерти пришло позднее и существовало только в рукописном виде.

— Они одного возраста.

— Настоящий Рафаэль подходил по возрасту, примерно — по внешности и не имел родственников. Он вырос в приюте и пошел в торговый флот. Никогда не был женат.