Нас заботит только наш секс.

Острые ощущения.

Я владею им.

Он владеет мной.

Скольжу пальцами по его влажным волосам, опускаюсь к спине, ногтями впиваюсь в его кожу. Драко шипит, снова прижимая меня к стенке бассейна. Он продолжает толкаться, и я откидываю голову на край бассейна.

Открываю глаза и смотрю в небо. Оно не совсем темное. Оно идеального фиолетового цвета. Солнце садится, и под таким углом его не видно. Перед моими глазами начинают вспыхивать звезды.

Я представляю себе игру на скрипке. Представляю пронзительные голубые глаза, смотрящие в карие.

Тони и Драко. Демон против дьявола.

Сражаются за меня.

Я представляю, что было и что есть, и неизбежно взрываюсь.

Зажмуриваю глаза так крепко, снова цепляюсь за него, трусь об его твердость, и не останавливаюсь, даже когда чувствую, что мое тело яростно трясется.

Я дрожу.

На щеках чувствую влагу, но я думаю, что это вода из бассейна.

Но для воды в бассейне она слишком горячая. Очень жарко, слишком жарко.

Мое тело кажется таким же горячим.

Слышу чьи-то всхлипы. Тьма поглощает меня.

— Джианна, — зовет Драко низким голосом. Он эхом перекликается в моем мозгу, сквозь каждую полость, каждое пустое пространство.

Я все еще дрожу, но это из-за последствий оргазма или чего-то другого?

Затем слышу плеск воды и понимаю, что Драко выносит меня из бассейна и опускает в кресло для отдыха. Я оглядываюсь вокруг, на небо, которое все еще остается фиолетовым, на кресло рядом со мной, а затем на Драко.

Его лицо, как обычно, жесткое, но в глазах видна нежность. Он оглядывает меня с ног до головы и вздыхает. Пальцами пробегает по своим влажным волосам.

— О чем ты думала, когда кончала? — спрашивает он низким голосом.

— Я кончила? — шепчу я.

— Да. Я чувствовал тебя. Видел тебя.

Я отвожу взгляд, смотрю на океан сквозь толстые кованые железные ворота.

— Я не могу вспомнить.

— Не лги мне, — он протягивает руку, сжимая мой подбородок пальцами, снова заставляя взглянуть на него. — Расскажи мне.

Мои губы дрожат, взгляд скользит по его груди.

— Я думала о... Тони.

Драко убирает свою руку, а когда я смотрю вверх, он впивается в меня взглядом. Жестким.

— Что насчет него?

— Не о лучшей его части. О плохой. Я думала о нем и о тебе. Сравнивала. Вы оба... Такие жестокие. Очень плохие. И это меня привлекает. Меня как магнит притягивает, и я не могу оторваться, как бы сильно ни старалась. С этим чертовски сложно бороться. — Я качаю головой. — Было много раз, когда я видела плохую сторону Тони, но я отбросила сомнения, потому что так сильно хотела его. А ты… — выдыхаю я, наклоняясь вперед. Я пытаюсь подобрать правильные слова. — Ты в десять раз хуже, чем он был, и все же… еще… в тебе есть что-то, от чего я не могу оторваться. Несмотря на все плохое и все, через что я здесь прошла, что-то в тебе манит меня. Доминирование, жестокость — это то, чего я жажду. Это то, чего я жаждала всю свою жизнь. — Я прерывисто дышу. — Тони убил обоих наших отцов, и если бы он все еще был здесь, а я знала это, чувствую, что все равно осталась бы с ним. Я нашла бы причину простить его, даже малейшее оправдание, потому что я была так слаба рядом с ним. — Я опускаю взгляд. — Это делает меня глупой? Быть таким слабой с мужчиной?

— Джианна, я…

Могу сказать, что он сбит с толку. И я его не виню. Откуда все это взялось? Что со мной происходит? Я запуталась. Я больше не знаю, кто я и что делаю. Он это чувствует?

— Нет, это не делает тебя глупой, — наконец, отвечает Драко. Он притягивает меня к своему телу и усаживает на колени лицом к себе. Я обхватываю его ногами, и он хватает меня за затылок, прижимая мой лоб к своему. — Это делает тебя Никотера. А Никотера бесстрашны и верят, что могут справиться с чем угодно и с кем угодно. Им нравится бросать вызов. Они бесстрашны. — Он проводит большим пальцем по моей щеке, и тут я замечаю, что плачу. Это были слезы на моем лице, когда мы были в бассейне.

— Ты плачешь от гнева. Я знаю, ты ненавидишь то, что он это сделал. Ты пытаешься заглушить это текилой, но не получается. Ты знаешь правду. Ты хотела видеть в нем хорошее, но он не был хорошим для тебя.

Я смотрю в его глаза, как его взгляд смягчается, когда он говорит:

— Так должно было случиться. Как это ни прискорбно, но я ни о чем не жалею, кроме того, что меня не было рядом, чтобы спасти твоего отца. Если бы я знал, что Тони женится на тебе, я бы не допустил этого и остановил еще до того, как ты влюбилась в него.

— Я думала, что это будет идеальный день. День, который я никогда не забуду, — шепчу я срывающимся голосом.

— У тебя будет много прекрасных дней со мной, ты понимаешь? — Он сжимает меня крепче. — Я подарю тебе весь мир, Джианна, потому что ты моя, и всегда была моей. Ты просто этого не знала.

Я качаю головой и молчу несколько секунд.

— Мне жаль, что он так поступил с твоим отцом.

— Не переживай из-за этого.

— Если бы я знала о его планах, никогда бы не согласилась выйти за него замуж. — Гнев наполняет мой голос, когда я думаю обо всех тех днях, когда он, вероятно, сидел рядом, планируя способы убить папу.

— Я уверен, что ты бы этого не сделала. Но это случилось. Дело сделано. Все, что у нас есть сейчас — это мы. У нас обоих на спинах мишень, но мы можем постараться выжить, niñita. — Его губы касаются моей щеки, он оставляет нежный, влажный поцелуй. — Ты меня слышишь?

Я киваю, встречаясь с ним взглядом.

— Да, Драко. Я тебя слышу. — Я слегка улыбаюсь. — Постараться выжить.

Что бы ни было между Драко и мной, это было трудно отрицать. Часть меня все еще не доверяет ему, но другая часть — темная, тайная часть меня — неудержимо жаждет его.

Я хочу отстраниться от этой своей части, которая погружается слишком глубоко и влюбляется в него. Это будет точно так же, как я влюбилась в Тони. В мужчину, которого, как мне казалось, я знала, но о котором, по факту, почти ничего не знала.

О Драко я многого до сих пор не знаю.

Хочу спросить, почему он уходит в середине дня и возвращается немного более расстроенным, чем когда уходил. Когда он запирается в своей галерее, я хочу знать, что он рисует. Это еще одна кровавая картина? Резня? Ни одна из его картин не ласкает глаз. Все они, как я заметила, наполнены цветами красного, черного и других темных, зловещих оттенков.

Прошло четыре дня, а мы все еще продолжаем трахаться, смеяться и дразнить друг друга. Похоже, ему это нравится. И я знаю, что пока отдаюсь ему, я могу получить все, что захочу. Только вчера он попросил Патансу доставить для меня пишущую машинку в библиотеку. К моему удивлению, она оказалась красного цвета. Любимый папин цвет. Я не могу не задаться вопросом: знал ли он этот маленький факт или так получилось случайно?

Я начала печатать на ней в тот же день, когда мне ее принесли, иногда печатая, иногда наблюдая из окна, пока солнце не садилось и не целовало горизонт. За ужином я поблагодарила его поцелуем в щеку. Могу сказать, что он хотел улыбнуться, но не улыбнулся. Он не отводил своего холодного, сурового взгляда от еды перед собой. Когда он жевал, и миссис Молина начала говорить, я заметила, что на его губах появилась легкая ухмылка.

Он не мог меня обмануть.

Когда просыпаюсь сегодня, его нет в постели. Я оглядываю спальню, вздыхаю и смотрю на быстро вращающийся потолочный вентилятор. Сегодня жарко. Даже с включенным вентилятором я чувствую, как волосы прилипают к затылку.

Какого черта кондиционер не работает?

Я встаю с постели и иду к окну. Солнце высоко в небе. Сегодня оно кажется намного ближе, нагревая все, к чему прикасается.

Зайдя в ванную, я включаю душ, убедившись, что он прохладнее, чем температура вокруг. Не знаю, что происходит, но обычно здесь не так жарко.

Закончив, я надеваю черную майку, шорты цвета хаки, черные кожаные шлепанцы и направляюсь к двери. Патанса стоит по другую сторону двери, и когда замечает меня, она полностью оборачивается. Пот покрывает ее лоб, декольте и кожу на животе. Волосы собраны в хвост, кончики влажные от пота.