Было холодно. У нас был обычный постельный выходной – ну, типа постельный: мы оба удручающе не способны спать после восьми утра, даже когда не надо беспокоиться о том, чтобы выключить будильник. После неспешного соития, не слишком окрашенного D/S, но все равно замечательного, он встал и швырнул мне джинсы.

– Давай, вставай! Пошли по магазинам.

Я смутилась. Отчасти потому, что у нас была эра небольшого самоограничения, чтобы доказать отсутствие необходимости запускать руку в его выходное пособие, а отчасти потому, что я знала: у нас предостаточно еды на выходные. Когда он кинул мне свитер, я показала ему язык.

– Выбираешь мне одежду? Ах, какая сверхдоминантность!

Адам сорвал одеяло, и я поднялась, сердито ворча. Он поцеловал меня в нос.

– Ну-ну, не балуйся! Теперь за это ты должна будешь надеть джинсы без трусиков.

Я посмотрела на него долгим взглядом, пытаясь определить, кто передо мной: Адам саркастический или Адам, готовящийся стать грубым. Потом до меня дошло. Здесь были оба.

Я притворно вздохнула, тем не менее мы оба знали, что у меня начал учащаться пульс от тайного значения этого, на первый взгляд невинного, похода по магазинам.

– Отлично. – Я начала натягивать джинсы. Адам обнял меня и наградил глубоким поцелуем. Когда мы оторвались друг от друга, он улыбнулся.

– Послушная девочка.

Я чувствовала, что невольно улыбаюсь ему в ответ. Будь все проклято. Я надела лифчик и начала натягивать свитер. Он что-то замышлял. Я это чувствовала.

Когда мы подъехали к стоянке зоосупермаркета, я подняла брови и посмотрела на него. Он притворился, что не видит, и выбрался из машины. Я пошла за ним, уже подозревая, к чему это приведет. У нас нет ни единого домашнего животного, даже аквариумной рыбки, поэтому, исключив возможность, что он приехал купить мне щенка, я знала, зачем мы здесь. Он упоминал об этом раньше; это была одна из тех оскорбительных вещей, о которых мы перешептывались ночью под одеялом, заводя друг друга грубыми фантазиями и идеями. Это не переходило моих границ и очень меня интересовало – хотя и сильно смущала перспектива прохаживаться субботним утром по дому в виде Комнатной Собачки.

Когда мы дошли по лестнице до автоматической двери, я не смогла удержаться от вопроса и, бормоча под нос, спросила:

– Почему мы должны покупать что-то здесь? Все остальные штучки такого рода ты получил через Интернет.

Он выслушал меня и развернулся с такой улыбкой, что я еле удержалась от соблазна спустить его с лестницы.

– Ну, и какое от этого удовольствие? Я хотел, чтобы ты при этом присутствовала.

Скотина.

Я сердито посмотрела на него, и он взял меня за руку. Его пальцы гладили мою ладонь, но я не была уверена, было ли это попыткой успокоить мои нервы и растущую злость или способом не дать мне рвануться обратно к машине и по дороге спрятаться на складе товаров для рукоделия.

Конечно, я понимала, что самое плохое – это выглядеть нервной и виноватой. Мы просто пришли в зоомагазин. Не в интим-магазин в Soho за нужным товаром. Я изо всех сил смотрела под ноги, пока чуть не снесла витрину с кормушками для птиц. Адам повел меня в конец магазина.

Мы стояли перед стеной с выставленными на ней клетками. Они шли по размеру – от самых маленьких, больше подходящих для кроликов, до громадных, в которых поместился бы немецкий дог. Или София. Я вспомнила клетку в коттедже и покраснела. Адам вынырнул из-за меня, чтобы получше рассмотреть ценник с размерами той клетки, которая привлекла мое внимание.

– В один прекрасный день у нас будет большой дом, в котором сможет поместиться такая клетка, и тогда я смогу сажать тебя туда, когда мне вздумается.

От этих слов я вспыхнула. Я ничего не сказала, но почувствовала характерное подергивание между ног – это был знак, что идея пришлась мне по душе. Хотя я не собиралась доставлять ему удовольствие от знания этого факта. Я нечленораздельно промычала что-то и двинулась дальше по проходу. Он пошел следом, но опять остановил меня посмотреть кое-что еще.

– Для нее нам, конечно, понадобилась бы большая подстилка.

В магазине, кроме нас, была еще пара с йоркширским терьером на поводке, стоявшая немного в стороне, но достаточно близко для того, чтобы подслушать любой ответ. Я решила, что осторожность – лучшая форма отваги. Я поддакнула Адаму.

– Ясное дело.

У него был озорной вид, и он явно развлекался. Я чувствовала, как против воли мои губы складываются в язвительную усмешку. Посмотрим еще, чья возьмет. Я стремилась изобразить подчеркнутое небрежное равнодушие и пошла посмотреть на очаровательных длинноухих кроликов. Мое спокойствие продлилось где-то секунды четыре, затем Адам увел меня к собачьим мискам.

– Выбери одну.

Я уставилась на них. Сквозь них. Вокруг них. Все они выглядели в точности так, как и должны выглядеть собачьи миски. Некоторые из них были нелепо дорогими. На одной из них почти что бриллиантовыми буквами было написано «Принцесса». Неужели кто-то покупает это для своих питомцев?! Мои где-то блуждали, однако голос Адама вернул меня к действительности.

– Давай уже! Мы не можем уйти, пока не купим миску.

А потом сможем? Прекрасно. Я взяла ближайшую – не бриллиантовую – самую недорогую миску, какую только смогла найти – простую фарфоровую белую емкость – и швырнула ему в руки.

– Еще ошейник и поводок.

Что. За. Хрень.

Он проводил меня к ошейникам и поводкам. Прошло много времени с тех пор, как у родителей была домашняя собака, и когда мы приобретали амуницию для Барри, такого выбора, конечно, не было. Из кожи и замши, с узорами и без, с шипами… Большинство было с этими убийственными стразами. Невольно я принялась их изучать, прикидывая, какой мне кажется наиболее подходящим, а потом забеспокоилась, что ни один не подойдет. Пет-плей[15] стоял у меня на первом месте среди желаний. Он возник после того, как я почувствовала, насколько безопасно, просто и неожиданно эротично находиться внутри клетки. Тем не менее я никак не надеялась на такое.

Почти без моего участия пальцы потянулись к широкому ошейнику из коричневой замши. Я щупала его, как вдруг позади меня раздался голос Адама, прозвучавший на низких тонах.

– Этот нравится?

Мой голос звучал неуверенно.

– Я как раз думала, что он выглядит мягким и каким-то уютным, что ли.

Он отцепил его от витрины, и я неловко опустила руку.

– Он очень длинный. Ты уверена, что это подходящий размер?

Невзирая на смущение, я сердито посмотрела на него.

– Не думаю, что тебе удастся его примерить, – прошипела я.

Он нахмурил брови и показал мне язык, но все же двинулся по проходу подбирать подходящий поводок. Им оказался простой ремешок из коричневой кожи с плетеной вставкой и петлей для руки. Помню, он мне понравился, а потом я мысленно себя одернула.

Выбрав все три предмета, мы, наконец, смогли уйти. Когда мы подошли к кассе, я сунула все это ему в руки – если он смог принудить меня выбирать их, то, ясное дело, сможет и заплатить. Я понимала, что мы могли покупать эти вещи для настоящей собаки, но предыдущий опыт научил меня, что я не умею делать бесстрастный вид. Я знала, что выражение лица выдаст меня, как только я подойду к прилавку, поэтому я притворилась, что изучаю витрину со спреем, который способствует хорошему поведению собак. Меня интересовало, действует ли он на бойфрендов.

При этом я могла слышать разговор между Адамом и миленькой девушкой, обслуживавшей его. Он на ходу сочинил историю о нашей воображаемой немецкой овчарке, вызвавшую у девушки смех – собака не всегда слушалась команд, но, несомненно, в целом была хорошим питомцем. Мне очень хотелось подскочить и наподдать ему под зад – делать из меня посмешище, флиртуя с другой женщиной! Пусть скажет спасибо, что я не укусила его за ногу.