– Разве так заметно? – смутился Томас.

– Заметно, – сухо проговорила миссис Макнаб. – А все, что заметно, долго скрывать нельзя. Что-то надо делать. Вот я и хочу выяснить, каковы ваши намерения.

Черт бы побрал эту женщину! Ну, как ответить на этот вопрос, если он сам не знает, что делать? По выражению глаз миссис Макнаб Томас понял, что она не отстанет от него, пока не получит четкого ответа. А Томасу больше всего хотелось отнести котелок Фиа и пообедать наедине с ней. Мечтал, чтобы она прервала работу и все внимание устремила на него.

Как он испортился за эти восемь коротких дней! Если он и не позволял себе наслаждения, которое нашел в объятиях Фиа, то уж точно не лишал себя радости общения с ней. Неудивительно, что женщины рода Макларенов попали под ее обаяние. Да и не только женщины, мужчины тоже. Фиа работала старательно и не жаловалась. Она не выставляла напоказ их отношения, а выполняла работу только из желания помочь. Было ясно, что она не считает себя одной из них, но и не ставит себя выше.

– Ну, так как? – требовательно обратилась миссис Макнаб к Томасу.

– Вы спрашиваете меня, каковы мои намерения относительно леди Макфарлен, миссис Макнаб?

– Да, потому что мы, – она быстро посмотрела назад, где поодаль стояли еще пять женщин из их рода с выражением явной тревоги на лицах, – привязались к этой девочке и нам не хотелось бы думать, что наш хозяин воспользуется ее положением, хоть она и была когда-то англичанкой.

«Когда-то была англичанкой». Так вот как они теперь относятся к Фиа! Они считают ее своей. И то, что она родилась англичанкой, они воспринимают всего лишь как ошибку природы. «Оно так и есть, – подумал Томас. – Они даже не представляют, насколько правы».

А что бы случилось, если бы в его клане узнали, что женщина, которая находится среди них, дочь графа Карра? Возможно, они полюбили бы ее, как сейчас, а может, забросали бы их обоих камнями. Хотя ведь он глава их клана, это место принадлежит ему по крови. Однако Томас знал своих людей еще недостаточно хорошо, несмотря на то что сделал очень много, чтобы найти и объединить их. Да и возглавлял он свой клан по большей части в изгнании. Он скорее считал, что их верность относится не к нему лично, а к той идее, которую он собой воплощает. Но что же ответить миссис Макнаб?

– Обещаю вам, миссис Макнаб, я буду обращаться с леди Макфарлен в высшей степени почтительно.

Но миссис Макнаб этот ответ не удовлетворил, да и самого Томаса тоже.

– Даю вам слово, – произнес он голосом, от которого его команда разбегалась в разные стороны, а враги начинали дрожать.

– Да, милорд, – успокоилась миссис Макнаб. Она присела в скромном реверансе и быстро отошла к группе женщин, ожидавших, чем закончится разговор.

Томас поднял, наконец, котелок с бараниной и сразу забыл о миссис Макнаб и ее тревогах. День был чудесный, солнечный. Фиа сидела в нескольких десятках ярдов за большим столом, который Джейми устроил ей для работы над рисунками. Джейми установил стол в тени большой старой ольхи. Фиа сидела сосредоточившись над рисунком и даже не подняла головы, когда подошел Томас.

– Для чего предназначалась эта комната? – спросил он, наклоняясь и заглядывая в рисунок через плечо Фиа. Аромат ее чистых волос лишал его разума.

– Эта? – Фиа не повернулась к нему.

– Да. – Он наклонился еще ниже и осторожно, как вор, погладил губами ее шелковые пряди. Восхитительное ощущение! Ему захотелось запустить руку в эту роскошную копну и ощутить ее мягкость.

– Здесь Карр откармливал детей, чтобы потом зажарить и съесть.

Томас был так погружен в свои ощущения, что, казалось, не расслышал ее слов.

– Что? – переспросил он.

Фиа повернулась к нему. Она опиралась о стол локтем, подставив под подбородок маленький кулачок.

– Детей. Здесь откармливали детей, чтобы зажаривать. Увидев растерянное выражение его лица, она звонко расхохоталась. Растерянность Томаса мгновенно сменилась желанием обладать ею. Боже, как она прелестна, когда смеется!

– По крайней мере, так рассказал один из твоих людей сегодня утром. Он сказал, что Карр воровал маленьких цыганят, откармливал, а потом подавал их жареными своим друзьям.

– А ты что ответила? – ошеломленно взглянул на нее Томас.

Фиа не скрывала, что его растерянность доставляет ей удовольствие.

– Я ничего ему не сказала, естественно. Клянусь тебе, что я абсолютно не чувствовала потребности защищаться или защищать отца от любых обвинений, как бы ужасны они ни были или, в данном случае, смехотворны.

Фиа смотрела на него спокойно, но Томас все же чувствовал, что под этой внешней небрежностью скрывается глубокая боль. Он не знал, что ей сказать. Чувства его по отношению к Фиа были очень сложными. Каждый раз, когда он думал о Карре и о том, что тот сделал с дочерью, его охватывал гнев. Одновременно росло и желание защитить ее, быть с ней, любить ее, а этого он не мог себе позволить.

–Наш род будто проклят, да? – тихо обратилась к нему Фиа, словно читая его мысли.

– Да, похоже на правду, – грустно улыбнулся Томас.

Она поднялась и довольно потянулась, глядя вокруг. Строители как раз начинали обедать.

– Проводи меня в замок, – вдруг попросила она.

– Куда?

– Ну, вот в эту самую комнату, где откармливали детей. – В голосе ее опять зазвучали озорные нотки. – Я слишком засиделась, хочется размяться. В этой части замка я не была, Джейми говорит, что там пока еще опасно, но я думаю, с тобой можно?

Разве он мог отказать ей, когда она так улыбалась?

– Как пожелаете, миледи. – Томас галантно поклонился, подтолкнул ее вперед по направлению к входу и пошел следом.

Они вошли внутрь, и в нос сразу ударил стойкий запах гари. Томас взял Фиа за руку и помог пересечь большую груду мусора, который еще не успели вынести. Он внимательно смотрел на Фиа. Ему было интересно наблюдать за тем, как меняется ее лицо. Он видел и печаль, и изумление, и интерес.

Над ними из стен торчали обугленные балки и доски бывшего потолка, напоминая диковинные зубы сказочного животного. Сквозь отверстия в крыше внутрь проникал солнечный свет. Местами стены выгорели почти полностью, остались только каминные трубы, указывающие на расположение комнат. Парадная лестница поднималась футов на двадцать вверх, а потом внезапно обрывалась, повиснув в воздухе.

– Мы считаем, что пожар начался где-то в восточном крыле здания, – пояснил Томас.

– В тех комнатах никто не жил, они использовались как кладовые. Скорее всего, это был поджог, и совершить его мог любой, у кого был повод. Да я и рада, что так случилось, потому что, если бы не этот пожар, Карр продолжал бы использовать замок в своих гнусных целях. – Она повернулась, глаза ее сияли одобрением. – Все, что ты делаешь здесь, Томас, замечательно. У меня нет слов. Я очень рада, что ты разрешил мне принять участие в восстановлении замка. Благодарю тебя.

– Не нужно. – Ему не понравилась покорность, которая прозвучала в словах Фиа. – Ты оказываешь нам неоценимую услугу. Это я должен благодарить тебя. – Он махнул рукой в сторону выхода. – Мы все тебе очень благодарны.

На щеках Фиа появился легкий румянец. Она взглянула на него из-под густых ресниц. Какое-то мгновение они не отрывали взгляда друг от друга. Внезапно Томас почувствовал, что их время бежит очень быстро, оно уже истекает, и то, что происходит за пределами замка, ведет к развязке, которая разлучит их навсегда. Но как не потерять ее? Как удержать?

Слишком многое из прошлого разделяет их. Не только из их собственного прошлого – из прошлого других тоже. И хотя они провели последние две недели вместе, все же многое оставалось для него тайной. Для него Фиа была подобна бутону диковинного цветка, который медленно, лепесток за лепестком, раскрывается у него на глазах.

«Надо быть осторожным, – сказал он себе, – если не ради себя, то, по крайней мере, ради тех, кто вернулся сюда». Очень многие вернулись тайно, столько людей зависят от него.