Может быть, лучше просто сдаться? Если она хочет наказать его за то, что он задумал, а он, честно говоря, жаждет этого наказания всей душой, так почему бы и нет? Томас заскрежетал зубами. Вдруг одного раза ему покажется недостаточно? Уже сейчас она казалась ему экзотическим наркотиком, смертельным, притягивающим, привязывающим к себе навеки.

А ведь она дочь Карра.

Эта мысль отрезвила его. Надо же, он совсем забыл об этом. Как он мог забыть?

– Чей это дом? – нарушила молчание Фиа.

Они поднимались по узкой дороге, окруженной с двух сторон соснами. Впереди Фиа разглядела большой квадратный дом. Серый камень, из которого он был сложен, увивал плющ. Плющ затенял и узкие высокие окна. В окнах первого этажа горел свет. Парадная дверь открылась, и в прямоугольнике желтого света обрисовалась фигура.

– Кто? – громко прозвучал мужской голос.

– Это я, Томас.

– Какой Томас? – повторил тот же голос.

Фиа увидела, что человек в дверях поднял одной рукой свечу, а другой направил на них ружье. Да, он целился прямо в них. Вот глупец!

Томас посмотрел на Фиа. Он не хотел ей говорить сейчас, еще не время, совсем не время. Однако пожалуй, уже не важно. Как только ее отец узнает, что Томас не отправился за товаром, он тут же сообщит властям его подлинное имя. Томас спрыгнул с повозки и крикнул в ответ:

– Это я, Томас Макларен! Твой хозяин.

– Как вы сказали? – тихо переспросила Фиа. Томас отпустил поводья, лошадь переступала с ноги на ногу.

– Томас Макларен, – ответил он, не глядя на Фиа.

Фиа не могла прийти в себя от изумления. Колин Макларен исчез во время восстания сорок пятого года. Он оставил сыновей Джона и Томаса у старшего брата Яна, главы рода Макларенов. Когда Колин вернулся на родину, Ян был уже мертв – погиб под Кулоденом. Его жена умерла при родах, и Колин стал главой клана. Сыновья его были повешены за предательство, или, по крайней мере, так всегда говорили Фиа, но теперь... Она внимательно изучала профиль Томаса, видела гордую посадку его головы и узнавала несгибаемый дух шотландцев. Фиа знала Томаса Донна очень давно, но у нее ни разу не возникло ни малейшего подозрения, что он из рода Макларенов. Теперь все встало на свои места. Он вернулся на родину тайно, чтобы отомстить. Отомстить если не самому Карру, то близкому для него человеку, как когда-то отомстил ее брату Эштону.

Фиа почувствовала, как в ней поднимается страх. Она станет следующей разменной фигурой в затянувшейся партии между Томасом Донном и ее отцом.

– Значит, вас не повесили? – еле слышно прошептала она.

Лицо Томаса озарила внезапная улыбка, такая же короткая, как вспышка молнии.

– – Я избежал участи старшего брата только благодаря своей молодости. Но меня не удивляет, что вам это неизвестно. С какой стати вас интересовала бы судьба тех, чьи земли и дома отнял ваш отец?

– Я думала, все они мертвы, все Макларены, – проговорила Фиа. С нескрываемым злорадством Карр всегда утверждал, что стер с лица земли всех Макларенов. Но одного все-таки пропустил... – Если вы Томас Макларен, то Фейвор...

– Да, она тоже из рода Макларенов.

– А Рейну это известно?

– Полагаю, но до конца не уверен.

Неужели Томас Макларен пощадил Рейна лишь потому, что тот женился на его младшей сестре, единственной оставшейся в живых родственнице? Томас подошел к лошади. Парень, который так воинственно встретил их, спустился с крыльца. Его звали Горди.

– Что ж, теперь вам не придется мучиться в догадках, как отомстить за ваше похищение. Месть, вполне достойная Меррика. Как только вы вернетесь в Лондон, сообщите властям, что Томас Макларен вернулся на английскую землю.

Фиа с испугом смотрела на Томаса. Ему не безразлично, какую месть она замышляет? Страх, который было появился у нее, несколько утих.

– Вы всегда можете убить меня, – осторожно заметила она.

У Томаса на лице появилась гримаса отвращения.

– Я не Карр. Нет, конечно, нет. – Последние страхи Фиа улетучились. Ее поразила горечь в глазах Томаса. – Но если вы, Фиа, мечтаете о мести, то поторопитесь, иначе отец вас опередит.

– Стало быть, Карру известно, кто вы?

Нет, это невозможно. Карр добился бы ареста Томаса уже много лет назад. У Карра нет причины жалеть Томаса, единственного отпрыска рода Макларенов, который он, Карр, уничтожил.

– Да. Уже много лет Карр знает, кто я. Но думаю, теперь он больше не станет скрывать мое имя.

– Почему?

– Разве для вас это важно? – спросил Томас. Важно. Если Томас привез ее сюда не с целью сорвать замыслы Карра, если он действительно намеревается продержать ее здесь, пока не убедится, что Джеймс в безопасности и не попадет больше под ее влияние, если Томас и вправду не собирается причинять ей вред, тогда это очень важно. Для нее.

Но Фиа поняла не только это. Она быстро сообразила, что не стоит сообщать Томасу о своем открытии. Зачем отдавать себя во власть другого человека?

Фиа молчала, так и не ответив на вопрос Томаса. Он привязал лошадь и подошел к повозке. Вытащив чемодан и саквояж, перебросил их поочередно Горди, который смотрел на своего хозяина с открытым от почтения ртом.

Парень был на добрую голову ниже Томаса. Его нечесаные волосы слиплись и торчали в разные стороны. Штаны грязные, все в пятнах, рубашка порвана, но лицо достаточно чистое. Фиа, по крайней мере, разглядела в тусклом свете, что его курносый нос покрыт веснушками.

– Отнеси вещи наверх, Горди. Леди Макфарлен остановится в угловой спальне.

– Конечно, милорд. Тим Гоун так и сказал, когда приехал сюда передать распоряжение Джейми. – Горди нагнулся, поднял чемодан и взвалил его на узкие плечи. Потом повернулся в сторону Фиа. Глаза его в изумлении раскрылись шире, в них читалось нескрываемое восхищение, на лице застыла улыбка. Что ж, возможно, Горди не так уж и молод, как показалось Фиа вначале.

– Горди, Горди! Смотри под ноги, когда пойдешь, а то споткнешься, – поддел его Томас. Парень зарделся и поспешил к дому. – Фиа, не трогайте юношу.

– И в мыслях не было.

– Ради Бога, не надо меня убеждать. Я вас предупредил. Он совсем еще мальчишка, просто мальчишка.

– Я подумала, он мой ровесник, – ответила Фиа. Томас фыркнул:

– Дорогая, когда дело касается вас, годы и возраст – разные вещи.

Томас, конечно, прав, но услышать от него то, о чем она сама часто думала, оказалось неожиданно больно. И Томас понял это по ее лицу.

– Я невольно обидел вас. – Фиа посмотрела на Томаса, он подошел ближе. На лице у него появилась тревога. – Простите меня, я вел себя просто ужасно.

– Но вы сказали правду. – Фиа попыталась улыбнуться, однако улыбка ей не удалась. Она посмотрела на Томаса, он не отвел глаза.

– Просто ужасно, – повторил он с сожалением в голосе. От этого Фиа стало еще больнее.

– Все, хватит, – резко произнесла она, но когда увидела, что ее резкость не произвела должного впечатления на Томаса и жалость в его глазах не исчезла, ее боль сменилась озадаченностью. – Вы странный человек, Томас. Вы похитили меня, а теперь просите прощения, но не за похищение, а за то, что у меня не было детства.

– Но кто-то ведь должен извиниться за это! – с яростью воскликнул Томас.

У Фиа перехватило дыхание, их взгляды встретились, и она отчетливо поняла, что он сказал именно то, что хотел. И тотчас пожалел об этом. Она провела кончиком языка по высохшим губам, чувствуя неловкость и смущение, хотя оба эти чувства раньше были ей незнакомы. Она действительно не понимала Томаса. Еще минуту назад его слова были полны почти ненависти к ней, а теперь он ее защищает.

Пока Фиа раздумывала над этим и безуспешно пыталась как-то объяснить себе эту перемену, он подошел к ней, все еще сидящей на повозке, бесцеремонно подхватил ее на руки, задержал на какой-то миг дольше, чем требовалось, и медленно опустил на землю.

– Пойдемте, – сказал он и, не дожидаясь ее, направился за угол дома. Фиа засеменила за ним.