– Меня не волнует его утраченная девственность. Это все равно случилось бы раньше или позже. Я пришел, чтобы удостовериться в том, что похотливая тварь, лишившая моего сына невинности, в будущем оставит его в покое навсегда.

Остатки самообладания покинули ее. Размахнувшись, она изо всех сил ударила его по щеке. Помня, что в прошлый раз Холт без колебаний вернул ей пощечину, она приготовилась уклониться от его удара.

Но его быстрые, как молния, руки направлялись вовсе не к ее лицу. Холт мгновенно сжал ее плечи и резко дернул ее к себе, прижав к груди. Воздух со стоном вышел из ее легких. Стальная рука обвила талию Дианы, а грубые пальцы ухватили ее за волосы, откинув голову девушки назад.

Диана не успела издать ни звука, когда ее губы оказались буквально расплющенными напором его губ. Их нажим был сильным и требовательным, намеренно причинявшим ей боль – так мужчины обращаются с проститутками. В ушах у нее звенело, вглазах потемнело от унижения. Только крепкая рука у нее на затылке не давала ее шее сломаться под натиском этого поцелуя.

Диана уперлась руками ему в грудь, освобождая себе пространство для вдоха, и от этого ее бедра еще сильнее прижались к его возбужденной плоти. Силы ее истощались, сердце бешено билось, в то время как удары его сердца под ее ладонями оставались размеренными и спокойными.

Холт освободил ее рот так же быстро, как и завладел им. Его руки скользнули на талию девушки и крепко ее сжали, будто он боялся, что она убежит. Диана подняла голову. В серо-стальных глазах Холта отражались только ее ярость и возмущение – ничего больше. Диана вытерла рот тыльной стороной руки, стремясь избавиться от воспоминаний об оскорбительном поцелуе.

– В чем дело? – Его губы растянулись в иронической усмешке. – Тебе не понравилось? Разве ты не хотела, чтобы я поцеловал тебя?

– Нет! – с силой выдохнула она, и в темной синеве ее глаз мелькнуло отвращение.

– Лгунья! – Довольное выражение, как, впрочем, и все другие чувства вновь исчезли с лица Холта. Его пальцы сомкнулись вокруг талии Дианы, способные переломить ее надвое при малейшем сопротивлении. Холт резко тряхнул ее.

– Если бы ты не хотела, то могла бы пустить в ход когти.

Диану бросило в жар при воспоминании о некогда полученных инструкциях, как избежать нежелательных знаков внимания. Она попыталась высвободиться из его цепких рук и случайно прижалась к нему бедром. Новое обжигающее прикосновение к его возбужденной плоти отняло у нее последнюю способность сопротивляться.

Тогда, прижавшись к нему теснее, Диана принялась дразнить Холта.

– А ведь ты хочешь меня, правда?

Тот тут же оттолкнул ее, отвергая тем самым ее предположение.

– Предупреждаю, держись подальше от Гая. Я не желаю, чтобы он общался с такими, как ты.

– А это уж не тебе решать, – дерзко ответила она, решив сопротивляться до последнего.

– Имей в виду, он тебе не союзник. Я не позволю тебе развлекаться с моим сыном. Повторяю, держись от него подальше.

Наконец он резко повернулся и спустился с крыльца, растворившись в ночи. Ненависть клокотала у нее в горле, горькая и противная. Она лишила Диану дара речи, и последнее слово так и осталось за Холтом.

Громкие голоса ворвались в окно спальни и разбудили Диану. Она сладко зевнула и взглянула на часы, стоявшие на туалетном столике. Было около шести. Она повернулась на бок и попыталась отвлечься от назойливых звуков.

– Неужели они забыли, что сегодня воскресенье?

Они с Майором вернулись вчера домой поздно, около полуночи. Приятели отца устраивали вечеринку по случаю двадцатипятилетия своей свадьбы. Диана не хотела идти, по-прежнему стараясь избегать встреч со старыми знакомыми, но Майор настоял на совместном выходе. Он считал, что дочь напрасно чуждается общества, и ей необходимо хотя бы время от времени покидать ранчо. Наконец, когда он пригрозил отправиться на вечеринку один, Диана сдалась, испуганная тем, что без ее присмотра он может переутомиться.

В конечном счете все сложилось удачно. Очень кстати нашелся хороший предлог отказаться от приглашения Гая поехать с ним в город. Дело не в том, что она так уж послушно подчинилась приказу Холта держаться от юноши подальше. Она просто не хотела большей эмоциональной близости с Гаем и в то же время старалась не обидеть его. Пока ей это удавалось, но Диана понимала, что успехом она в основном обязана вмешательству Холта, который так загружал сына работой, что Гай был занят с раннего утра до позднего вечера. По счастью, у него просто не оставалось времени гоняться за Дианой.

В голосах, доносившихся через окно спальни, чувствовалась нараставшая тревога. Непрерывное хлопанье дверей усиливало ее еще больше. Наконец любопытство взяло верх над раздражением. Откинув одеяло, Диана пригладила растрепанные волосы, встала и подошла к окну.

Центр необычной утренней активности располагался где-то возле конюшен. Она не могла увидеть, что там происходило. Туда торопливой походкой направлялся Майор. У него был крайне встревоженный вид.

Пожалуй, и впрямь что-то случилось. Нахмурившись, она накинула на себя ситцевый халатик и сунула ноги в комнатные туфли. Через несколько секунд Диана уже наполовину шла, наполовину бежала к конюшне, застегивая на ходу последнюю пуговицу халата.

Вся конюшня была охвачена суетой, но основные события происходили где-то в районе загонов. Диана бросилась туда, охваченная мрачными предчувствиями. Неужели один из жеребцов серьезно заболел? Или не дай Бог поранился?

Между толстыми жердями изгороди Диана увидела стоящих внутри загона Майора, Холта и еще двух человек. Ворота были открыты, и она поспешила присоединиться к мужчинам.

– В чем дело? Что случилось? – Не успели эти слова слететь с ее губ, как она увидела ответ. На земле неподвижно лежал мертвый гнедой жеребец. – О Боже! Шетан!

Она инстинктивно сделала шаг в сторону животного и увидела раны на его гладкой шее и груди. Вся земля вокруг пропиталась кровью, вытекшей из разорванной яремной вены. Борясь с приступом тошноты, Диана отвернулась от ужасного зрелища. Спотыкаясь, она подошла к Майору и почувствовала, как его рука нежно обняла ее плечи. Девушка уткнулась лицом в грудь отца, стараясь стереть из памяти картину растерзанного животного.

– Холт, ветеринар уже выехал! – крикнул один из конюхов.

Диана изумилась. Зачем? Ведь жеребец уже мертв, ему ничем не поможешь.

– Невероятно, – произнес Майор и сокрушенно вздохнул. – Фэт серьезно ранен?

Диана вздрогнула, услышав эту кличку. Фэт был каурым жеребцом, которого Майор купил несколько лет назад для возможной замены стареющего гнедого.

– Трудно сказать, – ответил Холт. – Он потерял много крови.

– Как же это могло произойти? – вслух размышлял Майор.

Диана подняла голову, прислушиваясь. Оказалось, что каким-то непостижимым образом два жеребца оказались вместе. Ей и раньше приходилось слышать рассказы о боях жеребцов, но она еще никогда воочию не видела ужасных последствий таких турниров.

– Клянусь, я закрывал ворота на ночь, – начал оправдываться Гай. Лицо его было смертельно бледным.

– Я и не собираюсь тебя винить, – спокойно ответил Майор.

– Утром ворота обоих загонов действительно были крепко заперты, – подтвердил Холт.

Диана медленно обвела взглядом загон, стараясь не смотреть туда, где лежал мертвый жеребец. Земля была взрыта копытами, что свидетельствовало о жестокой схватке. В одном из пролетов изгороди была сломана верхняя перекладина и свешивалась толстая доска.

– Мне кажется, – сказал присоединившийся к ним Руби, – что каурый кружил по загону, пока не обнаружил слабо закрепленную жердь. На досках остались следы там, где он вставал на дыбы и испытывал прочность дерева. Ну, заприметил слабое место, и давай бить копытами по доске что есть силы, пока не сломал ее. Перемахнул через изгородь и проделал то же самое с загоном гнедого. Другого объяснения я придумать не могу.