Опускаю взгляд, наламывая себе пальцы. Горячие струи слез опять текут по лицу, я шмыгаю носом.

— Он сегодня на бой выходит. Точнее, уже вышел. Но не знаю, где именно. Не знаю, куда идти и кого попросить помочь. Пожалуйста, только вы способны его остановить, — выпаливаю на одном дыхании.

Лицо мужчины багровеет. Он настолько резко встает с кресла, что оно катится в сторону, с грохотом бьется в стену.

— Что ты несешь, сучка мелкая? — подходит вплотную. Взяв за подбородок, поднимает вверх, сильно сжимает. Перед глазами начинает темнеть. Мужчина также резко отпускает меня, врезает пощечину, и я, не в силах удержать равновесие, падаю на диван. Внизу живота неприятно колет. Выгибаюсь, чувствуя подкатившую к горлу тошноту. — Сто раз говорил, чтобы ты от сына моего держалась как можно дальше. Чтобы не подходила к нему. Мне дама легкого поведения в семье не нужна. Но ты... Если с моим сыном что-нибудь случится, я тебя собственными руками придушу. Тварь!

Его угрожающий тон пробивает до костей. По позвоночнику течет холодный пот. Я его не боюсь. Я боюсь потерять Кирилла, потому что это вполне возможно, если этот мужчина не остановит бой вовремя.

— Если вы сейчас же не узнаете, где он... Я сама вас убью собственными руками. В каком-нибудь темном переулке, например, нож воткну прямо в сердце.

Я привыкла отстаивать свою точку зрения. Постоянно спорила везде и со всеми, пока не доказывала свою правоту. А сейчас... Я не легкомысленная баба. И виноватой себя не считаю. Ни в чем! Если любить мужчину — грех, тогда да, я грешница. Не отрицаю. И угрожаю я на полном серьезе!

— Сучка, — выплюнув мне в лицо, он покидает свой кабинет, прижимая телефон к уху. — Вышвырните ее отсюда. Немедленно! — кричит он кому-то.

Уже через пару минут я оказываюсь снаружи. Охранники обращаются со мной как с игрушкой. Щека горит от удара отца Кирилла, а плечи и руки завтра точно будут в синяках.

Вытирая слезы со щеки одной рукой, второй — вызываю такси. Оно приезжает сразу же.

— В клуб, пожалуйста... — называю адрес, набирая номер телефона Ромы. Но он, черт возьми, не отвечает. Никита берет трубку сразу же.

— Лиз, — говорит он, но больше всего до меня доносится какой-то гул.

— Ты где? Никита, где ты? Он... Он там, да?

— Тут. И выбраться отсюда у него нет никаких шансов, Лиза. Абсолютно!

КИРИЛЛ

Удар. Еще один, следом третий. Челюсть, ребра, плечо. Устоять на ногах нереально. Противник намного выше и крупнее. Каждый выпад смахивает на удар железной трубой прямо в голову.

Перед глазами прыгают темные точки, а сквозь них, где-то далеко, вижу лицо Лизы. Ее улыбка, смех.

Чтобы спасти ее, есть только один выход — выиграть бой. А если проиграю... То зачем я сюда вообще пришел? Зачем сейчас убиваю себя, если все равно ее выкрадет какой-то извращенец и черт знает что с ней сделает. Я знал, на что подписывался. Знал, что будет нелегко. Но и сдаваться я не намерен. Взять и отдать свою девочку без сопротивления... Какой из меня тогда мужик?

Минуты длятся бесконечно. Сил с каждой секундой становится все меньше. Рожа в хлам, руки и ноги не слушаются.

Кто-то кричит прозвище этого зверя. Поддерживают. Я же только Лизин голос вспоминаю, улыбаюсь, чувствуя во рту соленый привкус.

Зажмуриваюсь, трясу головой. Доносятся какие-то сирены. Как? Откуда менты узнали об этом месте? Снова трясу головой. Противник оглядывается, недоумевает. Он в замешательстве. Бой не останавливают.

Удар, еще один и третий.

Но уже с моей стороны. Много раз. Без остановки. До тех пор, пока зверь не падает на пол лицом вниз.

А потом абсолютная тишина и темнота.

Сегодня совсем не мой день. Еду в клуб, закрываюсь в маленьком помещении. Прижавшись спиной к стене и уткнувшись носом в колени, я плачу до хрипоты. Все это смахивает на сон. Неприятный и кошмарный.

Может быть, кто-то меня ущипнет — и я проснусь? Закончится все это?! Вряд ли...

Ну зачем ты так, Кирилл? Черт возьми! Нам давно надо было уезжать из этого города к чертовой матери. Я ведь предлагала. А Бессмертный все твердил одно и то же. Мол, надо все свое вернуть. Ну зачем мне деньги? Зачем?! Вся жизнь под откос идет!

— Лиза, — голос Софи впивается в сознание острыми иголками, действует на и без того оголенные нервы. — Ты чего тут сидишь? Плачешь, что ли?

Не отвечаю. Шмыгаю носом еще сильнее, не в силах сдержать свои эмоции. Я нуждаюсь в поддержке. Нуждаюсь в словах, которые дадут надежду на счастливое будущее.

— Черт, Лиз! Ну ты чего, милая? Посмотри на меня, — подруга заставляет поднять голову, заглянуть ей в глаза. — Выглядишь паршиво. Расскажешь, что случилось?

Мотаю головой, всхлипываю. Ну что мне сказать? Разве не ясна причина моего поганого настроения?

— Так, — она садится рядом на пол и тоже прижимается спиной к стене. — Я тебя слушаю. Что опять натворил Бессмертный?

— На бой вышел, Соф, — шепчу одними губами. А может, и громче, но я свой голос не слышу от шума в голове. — Никита сказал, что выйти из той клетки у него нет ни единого шанса. Я надеюсь, что его отец вовремя приедет. Найдет его. Пусть успеет, Господи... Пусть успеет остановить то безумие. Соф, я, считай, просто труп. Кирилл меня не простит. Никогда. Но это настолько не важно... Я его живым хочу видеть. Готова продолжить жизнь без него, но пусть он...

— Ты сначала успокойся, — встает она напротив, вытирая слезы с моей щеки. — Во-первых, ты сделала все ради него же. Чтобы он жил. Разве не так, Лиз? Ты зачем себя убиваешь? Во-вторых, если бы не ты, то бог знает, что случилось бы. А в-третьих, с ним все хорошо. Не волнуйся.

Резко подняв голову, впиваюсь недоверчивым взглядом в лицо подруги.

— Откуда ты знаешь?

— Никита звонил. Сказал, чтобы я тебя нашла. А то он дозвониться не может. Ты телефон отрубила. Кирилла в больницу увезли. Успели вовремя. Еще пара минут — и его не оставили бы в живых. И если он сейчас дышит, то только и только благодаря тебе, милая. Поднимайся, умоешься. Пусть Бессмертный тебе ноги целует, после того как очухается, естественно.

Пока я анализирую слова подруги, по телу проходит невероятное тепло, хоть руки и ноги дрожат до такой степени, будто меня в ледяную воду толкнули. Я выдыхаю. Глубоко и с облегчением. Главное, Кирилл жив... Главное, дышит. Остальное не важно. Ну почти не важно.

— Я хочу к нему.

— Это не очень хорошая идея, Лиза. Его отец там, милая. В любом случае тебя туда не пустят. Ты не увидишь Бессмертного. Не унижай себя. Просто он... Ну, отец Кирилла. Он немного... Ты же знаешь, зачем мне рассказывать, — машет она рукой перед своим лицом, морщится.

— Мне все равно, Софи. Хочу убедиться... — встаю с места и прямиком направляюсь в уборную.

Умываюсь, привожу себя в порядок. Смотрю на себя в зеркало, и самой противно становится. Лицо и глаза красные. Как и нос. Выгляжу действительно паршиво. Не помню, когда в последний раз была в таком состоянии. Несколько лет назад, наверное, когда мама болела.

Софи отказывается идти, но и оставить меня одну не может. Мой телефон реально отрубился. Батарея села. Подруга вызывает такси, едем в больницу.

Нас действительно не пускают. Даже к палате. Охранники Бессмертного-старшего везде. Всего один шаг — и они оказываются напротив, куда бы мы ни шли. Софи звонит Никите, тот появляется с Ромой. После долгих усилий Громов добивается своего, и я захожу к Кириллу в палату. Он лежит неподвижно. Лицо в ссадинах, оно в неузнаваемом состоянии. Сердце сжимается, раскалывается. Долбит в горле. Тошнота подкатывает.

Сев рядом на стул, дотрагиваюсь до пальцев парня. Сжав их, всхлипываю.

— Кирилл, — шепчу я, снова устраивая потоп. — Что же ты с собой сделал?

Пальцы Кирилла выскальзывают. Точнее, он их, можно сказать, выдергивает. Открывает глаза и смотрит на меня так, как не смотрел никогда. С ненавистью и отвращением.