Я отключаю микрофон и делаю глоток воды. Мне нужно, чтобы мой голос был максимально чистым, потому что это послание, которое я транслирую сегодня вечером, должно быть услышано и понято.

— Дамы, больше никаких игр. Это утомительно, не так ли? Всегда пытаться быть на шаг впереди, — вздыхаю я. — Знакомства — это не игра. Они не львы, а мы не гепарды. Я ошибалась.

От этих слов в груди сжимается сердце, и все же я никогда не чувствовала такой легкости.

— Я ошибалась, — говорю я снова, на этот раз с большей уверенностью. — Мы должны перестать позволять страху — страху отторжения, страху получить травму, страху перед чем-либо — удерживать нас от счастья.

Лара чуть ли не стучит по стеклу, но я делаю все возможное, чтобы игнорировать ее.

Это важнее, чем словесная порка, которую я получу. Кроме того, что она сделает? Уволит меня? Я предпочла бы потерять эту работу, чем получать кругленькую сумму, наживаясь на том, во что больше не верю.

Я не хочу быть фальшивкой.

Я хочу быть настоящей.

Нам нужно больше реальности. Больше честности. Больше правды. Того, что есть, уже недостаточно.

— Итак, ребята, этот парень и это свидание... это был жизненно важный опыт, и я не пытаюсь приукрасить это. Серьезно. Я буквально села в воскресенье и потратила несколько часов, обдумывая всё, — говорю я. — Четыре года я отвергала этого мужчину по причинам, которые, по правде говоря, берут свое начало из страха. Представьте себе всё то счастье, которое я упустила. А почему? Потому что мне было страшно.

Лара отправляет мне сообщение, которое гласит: «СЕЙЧАС ЖЕ ОТВЕТЬ НА ЗВОНОК. РАДИ ВСЕГО СВЯТОГО».

— Ладно, сейчас мы ответим на звонок. Я вернусь к этому чуть позже, — говорю я, нажимая кнопку, чтобы ответить на звонок. — Привет, слушатель. Что случилось?

— Привет, Бостин, — говорит девушка смутно знакомым голосом. — Я звонила на прошлой неделе. Рассказывала о парне на работе и о том, как я играла в «недотрогу».

— Да, я помню. — Я помню, как она бросила трубку.

— Я просто хотела извиниться, — говорит она. — Я все еще твоя большая поклонница, но была разочарована и не должна была называть твой совет дурацким. Слушая то, что ты сейчас говоришь, я понимаю, что ты такая же, как мы. Ты человек. И у тебя такие же мечты, желания и страхи, и у тебя всегда были только добрые намерения.

Я прижимаю руку к груди, где колотится сердце.

— Спасибо. Это так много значит для меня. Спасибо, что извинилась.

— Ты знаешь, я не думаю, что есть какие-либо правильные ответы, когда дело касается свиданий или любви. Это все очень сложно.

— Ты права. Знакомства в двадцать первом веке чрезвычайно сложны. — И притворяться, что у меня есть все ответы? Я никому не сделаю такого одолжения. Даже себе. — Спасибо за звонок, дорогая.

Лара говорит мне, что на второй линии есть слушатель.

— Давайте послушаем еще один звонок, — объявляю я. — Привет, слушатель номер два. Ты в эфире с Бостин Бекфорд.

— Бостин. — Это мужской голос. Его голос.

— Да? — У меня сводит живот, и я чувствую себя так, словно нахожусь на вершине самого большого холма на самых высоких и быстрых американских горках, всего в нескольких секундах от спуска вниз. — Какой у тебя вопрос, слушатель?

— Мой вопрос, Бостин, — осторожно говорит он, делая глубокий вдох и выдерживая паузу, — это… заставил ли я тебя желать большего?

Я улыбаюсь, краснея, и благодарна за то, что Лара единственная, кто может это видеть.

— Да, слушатель, — говорю я, сжимая губы и борясь с самой широкой улыбкой в мире. — Ты заставил меня желать большего.

— Так я могу увидеть тебя снова?

— Да. — Я опираюсь локтем в стол и прижимаюсь подбородком к ладони. Хочу знать, как чувствуются его поцелуи, трезвые поцелуи. Хочу ощущать его прикосновения. Чтобы он шептал мне на ушко. Хочу увидеть, как он танцует с дочерью и несет ее на своих плечах. Хочу смеяться с ними. Хочу бездельничать в трениках и заставлять его бездельничать, вместе смотреть «Настоящих домохозяек» в ленивый воскресный день. Хочу встретиться с его родителями. В мгновение ока я понимаю, что хочу всего этого. И я хочу его. — Ты можешь увидеть меня снова.

Локк

— Я ненавижу ошибаться. — Бостин стоит по другую сторону моей двери поздно вечером в понедельник. Должно быть, она пришла прямо после своей передачи.

— Тс-с… Джо спит, — шепчу я, втягивая ее внутрь квартиры. — Мне нравится быть правым.

Она улыбается, и я обнимаю ее за талию, закрывая ногой дверь. Мы отходим назад до тех пор, пока я не прижимаю ее к стене, и когда наши взгляды встречаются, появляется молчаливое понимание.

Я собираюсь поцеловать ее.

И она собирается позволить мне сделать это.

Впервые с тех пор, как я встретил эту женщину, мы наконец-то оказались с ней на одной волне.

— Это было очень долго, — говорю я вполголоса. — Я ждал много лет, когда ты придешь ко мне.

— Теперь я здесь, — говорит она. — Но я надеюсь, что это того стоило.

— Я в этом не сомневаюсь, — говорю я, приближая свои губы к ее губам.

— Но ответь мне, — говорит она, склонив голову. — Почему?

— Почему что?

— Почему ты продолжал бороться за меня и гоняться за мной все эти годы? Я вела себя с тобой ужасно. И ты вел себя ужасно со мной. Не думаю, настоящие мы официально встречались до того свидания. Как ты мог знать, что я стоила всех этих хлопот?

Я прикусываю губу, концентрируясь, когда мы смотрим друг другу в глаза.

— Потому что ты умная. И ты не соглашалась. И ты знаешь себе цену. Сейчас не встретишь таких, как ты, Бостин. Поверь мне, я повидал достаточно, чтобы знать, что это правда. Я нашел золото, встретив тебя.

Она медленно моргает, касаясь ресницами вершин своих щек, когда до нее доходят мои слова.

— Это и то, что ты безумно сексуальна, — добавляю я. — Это тоже повлияло.

Бостин игриво шлепает меня по груди, но я ловлю ее за запястье и прижимаю к себе крепче. Мгновение спустя я обхватываю ее щеку ладонью и обрушиваюсь на ее губы созревшим за четыре года поцелуем. Где-то между нежностью и жесткостью, голодом и потребностью наши губы встречаются, сливаясь в идеальном ритме.

Тело Бостин расслабляется напротив меня, и я прижимаю ее к себе ближе.

— Я никогда тебя не отпущу, — шепчу я, касаясь ее губ своими.

— Обещай мне кое-что.

— Все, что угодно.

— Давай не будем торопиться, — говорит она. — Я хочу насладиться этим. Что-то подсказывает мне, что это будет не похоже на то, что мы оба когда-либо знали.

Я снова прижимаюсь к ее губам и киваю.

— Обещаю, — говорю я.