— Да, — сказал он. — Я тоже.

Настоятель Мэтьюз ошибается. Всю практику я боролся с памятью — только чтобы узнать, что она не враг, совсем не враг, а быть историком совсем не значит влачить священное бремя. Потому что Дануорти моргал не от рокового солнечного света в последнее утро, а вглядываясь в сумрак того первого дня, смотря сквозь величественную западную дверь собора святого Павла на то, что подобно Лэнгби, подобно всем нам, каждому нашему мигу, живущему в нас, спасено навеки.

— Как ты думаешь, стал бы Уолтер Хант изобретать английскую булавку, зная, что панки будут протыкать ею щеки? — спросил м-р Мауэн. Он мрачно смотрел в окно на возвышающиеся вдалеке шестисотфутовые трубы.

— Не знаю, мистер Мауэн, — со вздохом ответила Дженис. — Хотите, я скажу ребятам из отдела исследований, чтобы они подождали еще немного?

Вздох должен был означать: «Уже пятый час, темнеет, и вы трижды просили своих подчиненных подождать, и когда же вы наконец примете какое-нибудь решение?»

Но ее собеседник отмахнулся от этого немого вопроса.

— С другой стороны, — продолжал рассуждать он, — возьмем, к примеру, подгузники. Не будь английских булавок, младенцы без конца кололись бы обычными.

— Это поможет восстановить озоновый слой, мистер Мауэн, — напомнила Дженис. — И, по мнению отдела исследований, никаких вредных побочных эффектов не ожидается.

— Как просто: выбрасываешь облако углеводородов в стратосферу и не ждешь никаких вредных побочных эффектов! Отдел исследований в этом уверен, — пробормотал мистер Мауэн, поворачивая кресло так, чтобы оказаться лицом к Дженис. Он едва не уронил портрет своей дочери Салли, стоявший на столе. — Однажды я уколол Салли английской булавкой. Она вопила битый час. Так это как, вредный побочный эффект? А как насчет тех осадков, которые образуются при участии озона? Двууглекислый натрий, сообщает мне отдел исследований. Совершенно безвредная сода. Откуда они знают? Кого-нибудь из них когда-нибудь посыпали содой? Позвони им… — Не успел он закончить фразу, как Дженис схватила трубку и набрала номер. На этот раз она даже не вздохнула. — Попроси, чтобы они рассчитали, как могут подействовать эти щелочные дожди.

— Да, мистер Мауэн, — сказала Дженис. Она прижала трубку к уху и некоторое время молча слушала. Потом нерешительно произнесла: — Мистер Мауэн…

— Уверен, они доказывают, что эти дожди нейтрализуют серную кислоту, которая разрушает памятники архитектуры, а заодно дезодорируют воздух.

— Нет, сэр, — ответила Дженис. — Исследовательский отдел сообщает, что дифференциальная просушка уже началась, и через несколько минут вы увидите, что произойдет. Они говорят, что больше ждать нельзя.

М-р Мауэн опять развернул свое кресло, чтобы посмотреть в окно. Портрет Салли задрожал, но выстоял, и м-р Мауэн подумал: приехала ли она уже из колледжа? Трубы пока бездействовали. Беспорядочное нагромождение закусочных и автостоянок скрывало основания этих гигантских «свечей». Именно там находились устройства для просушки. Вдруг у самого подножия труб вспыхнула неоновая вывеска «Макдоналдса», и м-р Мауэн подскочил от неожиданности. Сами трубы оставались тихими и темными, лишь тусклые сигнальные огоньки мигали на их верхушках. Президент компании разглядел вдалеке заросшие полынью холмы, и весь пейзаж, за исключением макдоналдсовской вывески, показался ему неправдоподобно безмятежным и мирным.

— Они говорят, что устройства для просушки запущены на полную мощность, — продолжала Дженис, прижав трубку к груди.

М-р Мауэн приготовился к взрыву. Послышался глухой рокот, напоминавший шум далекого пожара, потом над трубами выросло облако белесого дыма, и наконец раздался громкий протяжный вздох, похожий на те, которые обычно издавала Дженис, — и два синих столба взметнулись прямо в темнеющее небо.

— Почему они синие? — поинтересовался м-р Мауэн.

— Я уже спрашивала, — ответила Дженис. — Исследователи объясняют это рассеиванием лучей видимого спектра, которое происходит из-за того, что возбуждается восьмой квантовый уровень атомов углерода…

— Слово в слово, как в этом дурацком пресс-релизе, — проворчал м-р Мауэн. — Попроси их выражаться по-английски.

Поговорив с минуту по телефону, секретарша сказала:

— Это тот же самый эффект, что вызывает потемнение при извержении вулкана. Рассеяние света. В исследовательском отделе хотят знать, кого из их группы вы хотите видеть на завтрашней пресс-конференции.

— Руководителей проекта, конечно, — раздраженно проворчал м-р Мауэн. И еще кого-нибудь, кто умеет говорить по-английски.

Дженис заглянула в пресс-релиз:

— Руководители — Брэдли Макаффи и Линн Сандерс.

— Почему эта фамилия, Макаффи, кажется мне знакомой?

— Он живет в одной комнате с Ульриком Генри, лингвистом компании, которого вы наняли, чтобы…

— Я сам знаю, зачем я его нанял. Вот и этого Генри тоже пригласите. И передайте Салли, когда она приедет домой, что я надеюсь ее там застать. Скажите, чтобы она приоделась.

Президент «Мауэн кемикал» посмотрел на часы:

— Ну вот. Уже пять минут, и никаких вредных побочных эффектов.

Телефон зазвонил. М-р Мауэн вздрогнул и в ужасе уставился на аппарат.

— Я знал, что от добра добра не ищут! — воскликнул он. — Кто это? Департамент экологии?

— Нет. — Дженис вздохнула. — Это ваша бывшая жена.

— Все, с плеч долой, — потирая руки, воскликнул Брэд, когда Ульрик появился в дверях. В комнате было темно, только зеленоватый свет монитора падал на лицо Брэда. Он еще немного постучал по клавишам и повернулся. Готово дельце. Славный перетрясец вышел.

Ульрик включил свет:

— О чем это ты? О проекте выброса отходов?

— Не-а. Эксперимент начался еще днем. Машина пашет, как кобыла пляшет. Нет, я битый час стирал имя моей невесты Линн из всех протоколов проекта.

— А Линн не против? — равнодушно спросил Ульрик. Он не совсем ясно представлял себе, кто такая эта Линн. Все невесты Брэда казались лингвисту на одно лицо.

— Да ей и невдомек. А когда она узнает, будет уже поздно. Она помчалась в Шайенн, чтобы поспеть на восточный рейс. Ее мамаше приспичило получить развод — застукала благоверного в рогодельной мастерской.

Что раздражало еще больше, чем испорченность Брэда, так это его поразительное везение. Ульрик понимал, что его сосед достаточно подл для того, чтобы воспользоваться непредвиденным семейным скандалом и выкинуть Линн из Чагуотера. И все же удачное стечение обстоятельств — то, что матери Линн именно сейчас вздумалось добиваться развода — было случайным. Брэду постоянно везло на такие счастливые совпадения. Иначе как бы три его невесты умудрились ни разу не встретиться друг с дружкой в тесных пределах Чагуотера и «Мауэн кемикал»?

— Линн? Это которая — рыжая программистка? — поинтересовался Ульрик.

— Не-а, ту зовут Сью. А Линн — маленькая блондиночка, которая здорово сечет в химической инженерии. Зато во всем прочем — полная простоплюха.

«Простоплюха», — мысленно повторил Ульрик. Нужно поразмыслить об этом слове на досуге. Вероятно, оно означает «некто настолько глупый, чтобы связаться с Брэдом Макаффи». Конечно, самому Ульрику прекрасно подходит это определение. Он ведь согласился делить комнату с Брэдом. Слишком был потрясен, когда его взяли на работу, чтобы попросить отдельное жилье.