Как бы этот Артур не создал мне проблем. Чтобы не нервировать его, я спустился на первый этаж, раздосадованный тем, что на ровном месте создал себе врага. Чего стоило сдержаться и сохранить маску дружелюбия? Артура можно понять еще и потому, что я в его глазах — дерзкий салага, непонятно за какие заслуги заселенный к ним, уважаемым гражданам, в общежитие МВД. То есть заслуги мои понятны — новости про нападение на участок и Джабарову, скорее всего, до каждого дошли — но тем непонятнее для него.

В общем, очевидно, что Артур будет держать совет с товарищами, а потом они или станут прощупывать меня дальше, или начнут учить жизни. В туалете или на кухне. «Темную устроят, к гадалке не ходи!» — сообщила интуиция, и я с ней согласился.

Правильнее подождать на улице. А еще лучше скоротать время со словоохотливым комендантом. Мужик вроде неплохой, может, чего и посоветует насчет шабашки. Я подошел к проходной, но уткнувшийся в ноутбук комендант на меня даже не глянул.

Значит, планы меняются, понаблюдаю за жильцами, снующими туда-сюда на вход и на выход. Комендант следил за ними краем глаза, а на меня вовсе не обращал внимания — уткнулся в ноутбук и щелкал кнопками.

Оживился он, лишь когда вошла девушка-пышечка — кудри каштановые, щеки румяные, грудь вся «четверка». Старый ловелас вмиг забыл о работе, заулыбался, шевелюру подправил, слюни аж до пола свесил. Девушка улыбнулась ему, прошла мимо проходной, смерила меня оценивающим взглядом и одарила совсем другой улыбкой, словно теплом от нее повеяло:

— Здравствуйте, — промурлыкала девушка.

— Добрый день, — ответил я, и она сбавила скорость, остановилась.

— Вы не Оксану ждете?

— Ирину Тимуровну.

— А, вы ее сын! — радостно воскликнула она.

Весть о том, что я не к Оксане, ее обнадежила и превратила меня в предмет интереса:

— Я Настя, — представилась она и уточнила: — Шувалова. Нас тут три Насти.

Улыбнувшись, я виновато пожал плечами:

— Простите, Настя Шувалова, но сына товарища майора Джабаровой зовут Тимур, а я Саша. Саша Нерушимый.

А вот теперь — легкое разочарование. Девушка оценивающе оглядела мой скромный гардероб, но интерес не потеряла. Хоть она и была не в моем вкусе, и назойливая, нельзя не признать, что девчушка не без изюминки: глаза зеленые и искрящиеся, волосы ниже пояса локонами, россыпь озорных веснушек — сама непосредственность! Правда, интересовали меня первым делом самолеты, но никак не девушки.

Впрочем, мой боевой боец был с этим категорически не согласен: «Выполни цель жизни, Саня, оставь потомство, да побольше! А потом уже летай сколько хочешь! Смотри, какие глаза большие у Насти!»

— А зачем вам Ирина Тимуровна, Саша Нерушимый? — не отставала девушка.

Стиснув зубы, я отвел взгляд от ее груди и пожал плечами:

— Дело есть.

Настя встала рядом, опершись о подоконник, грудь колыхнулась в опасной близости. От девушки повеяло тем самым легким девичьим флером, молочно-цветочным запахом, который свойственен только свежести и молодости.

Боец неумолимым домкратом начал поднимать все, что ему мешало восстать.

— Тогда почему здесь ждешь? — спросила, резко перескочив на «ты». Ага, из формального общения переходим в неформальное. Что ж, я не против.

— Потому что я тут теперь живу.

Вот она, обратная сторона привлекательной внешности. Оказалось, я совершенно не умею отшивать поклонниц, обидеть боюсь. А если карьера вратаря пойдет в гору, они будут вешаться гроздьями, и у меня никакого здоровья не хватит и сил на игру не останется.

— Как здорово! — захлопала в ладоши Настя, но в следующую секунду аплодисменты стихли.

Причину этого я увидел за окном — машина Ирины Тимуровны припарковалась у входа. Джабарова довольно резво вылезла оттуда и вошла в общагу.

Настя зыркнула на майоршу злобно и со словами: «Ну, я к себе» — ретировалась.

Ирина Тимуровна поздоровалась с комендантом, получила от него конфетку, придирчиво меня осмотрела. Ее взгляд задержался на моей нижней части чуть больше, чем положено.

— Сойдет, — хмыкнула она. — Идем.

С уходом Насти боевой боец немного подуспокоился. Это позволило мне спокойно преодолеть дистанцию до машины.

В салоне Ирина Тимуровна протянула мне свернутую в трубочку газету и спросила:

— Память не вернулась?

Я покачал головой, развернул газету, просмотрел первую полосу и не сразу узнал себя в атлетично сложенном юноше с горящим взором.

«Случайно задержанный молодой человек помог милиционерам справиться с вооруженным налетом» — гласил заголовок.

Я залип, изучая текст: бандиты напали на отделение, взяли в заложники майора, бла-бла-бла… «Задержанный Александр Нерушимый точным выстрелом ликвидировал террориста, в результате чего майор Джабарова застрелила двоих его подельников. Часть злоумышленников скрылась». И ни слова про сына Карасика.

— Значит, будешь просто молчать, а если спросят, расскажешь, что и раньше, — проинструктировала она. — Им срочно нужна сенсация к Новому году, скоро начнутся народные гуляния, и на праздники у людей будут совсем другие подвиги, потому и такая спешка.

— Как это вообще будет выглядеть? — поинтересовался я, пристегиваясь, хотел добавить, что раньше не доводилось бывать на таких мероприятиях, но вовремя прикусил язык — откуда мне это помнить, у меня ж памяти нет. — Неужели одного интервью не хватило?

— Начальник приехал из области. Сама не знаю, чего ждать. Сказал, чтобы ты был. Наделали мы шума. А мужик, который по подложным документам приходил ко мне на прием, оказывается, известный убийца, по пальчикам выяснили. Так что мы скорее герои, чем потерпевшие.

Больше за всю дорогу она не проронила и слова, погруженная в свои мысли, и я изучил газету. На предпоследней странице была рубрика «ЭВМ: ликбез». Оттуда я узнал, что в этом мире в СССР создали свой интернет, никак не связанный с мировой паутиной. В нем использовались собственные протоколы, совсем другой язык разметки и, грубо говоря, наша Комсеть, то есть коммуникационная сеть, не имела ничего общего с буржуйским Интернетом.

Приехали мы в знакомое отделение, поднялись на второй этаж в гудящий актовый зал, наполненный журналистами, были даже телевизионщики, которые снимали то нас, то мощного мужчину у трибуны, судя по звездам, целого генерала!

Мы с Ириной Тимуровной сели во второй ряд, в первом я заметил знакомых Тырина и Гаврилова. Немного подождав, генерал заговорил. Голос у него был под стать комплекции: зычный, громовой, хорошо поставленный:

— Здравствуйте, товарищи! Я, генерал-майор милиции Вавилов Валентин Сергеевич, имею честь выразить волю товарищей по службе и, уверен, всего советского народа. Давайте без прелюдий, да?

Собравшиеся зааплодировали, защелкали фотоаппараты, генерал взял паузу и продолжил:

— Не секрет, что в последнее время активизировались криминальные элементы, подрывающие благополучие нашей Родины. Путем огромных усилий советской милиции совместно с военными удалось искоренить бандитизм, вымогательство и грабежи, которые начались еще при Перестройке. Теперь граждане могут спокойно ходить по улицам, но глубинные основы преступности остались. Главари группировок действуют уже не так открыто, они пытаются склонить к сотрудничеству вас, коллеги. А при отказе угрожают физической расправой и даже предпринимают дерзкие шаги…

Снова аплодисменты, щелчки фотоаппаратов.

— Вчера наши коллеги явили образец мужества и решительности. Лично от себя и от всего народа нашей необъятной Родины выражаю вам благодарность. Медалью «За доблесть в службе» награждается начальник лиловского отделения милиции номер четыре, майор Джабарова Ирина Тимуровна.

Зазвучала торжественная музыка. Майорша встала, направилась к генералу, который прицепил медаль ей на пиджак. Светясь от гордости, с глазами, полными слез, она произнесла:

— Служу Советскому Союзу!

А до меня только сейчас дошло, что я здесь не просто так. Если бы не рискнул, забрав пистолет у Гаврилова, эту женщину не просто не наградили бы — ее и в живых не было бы, а остальных склоняли бы по-всякому в начальничьих кабинетах.