— Короче, мужики, — сказал я, сунув руку в карман с зарплатой и выгребая деньги. — Показываю. Вот, эту сотку я сегодня заработал. Купюры все мелкие. Помогал разгружать машину с елками. Товарищ комендант мою историю знает, а значит, знает, что у меня, когда я сюда приехал, с собой не было никаких денег. Тут, как мы видим — ни одной сотенной.

— Припрятал, — пожал плечами Артур. — Или пропил.

Я шагнул к нему, и он попятился.

— Я трезв, в отличие от вас. Идем в комнату. Давай, идем, проверим мои вещи. У меня их и нет почти, гол как сокол. Может, прямо сейчас меня обыскать хочешь? А хочешь, карманы выверну?

Я методично вывернул каждый карман, чтобы не оставалось вопросов. Снял и вытряхнул туфли. Потом растопырил руки, но никто обыскивать не стал.

— Доволен, Артурчик? Теперь — в комнату.

В моем голосе было столько уверенности, что приятели Артура стали коситься на него с подозрением, особенно — Шрек, который уронил лицо в прямом и переносном смысле. Еще бы, боец беспредельных боев, и так бездарно слился.

Настя собралась было идти за нами, но я посмотрел на нее и покачал головой. Она кивнула. Молодец, понятливая.

На входе я взял пакет с грязными кроссовками, ткнул его Артуру.

— Гляди, что купил на твои деньги. Нехило прибарахлился, да? И приятелям покажи.

Они по очереди заглянули в пакет, а я объяснил:

— Считай, с мусорки подобрал, чтобы было в чем работать. Было бы триста рублей — купил бы новые.

Все молчали.

Так, вшестером, мы молча начали подниматься по лестнице. И тут меня кольнуло дурное предчувствие: а что, если Артурка эти деньги мне подбросил? Холод прокатился по позвоночнику. Но ведь это проверить проще простого! Я сфокусировался на Артурке, идущем позади, и узнал, что больше всего на свете он хочет, чтобы у меня нашлись хоть какие-то деньги, и он смог оправдаться.

Фух, значит, не удосужился перестраховаться. А скорее всего, просто насвистел корешам, чтобы проучить меня.

Я отпер дверь. Вся толпа разулась, и тесная комната наполнилась не только источающими перегар телами, но и духом несвежих носков.

— Приступайте, — сказал я, уперев руки в бока, но никто не спешил заняться моими вещами. — Как вчетвером лежачего пинать, так смелые, как за базар ответить — хвосты поджали?

— Ладно, я это сделаю, — буркнул Шрек и со знанием дела начал прощупывать матрас и подушки, остальные стояли молча.

Мищенко вздыхал, Артур хотел под землю от стыда провалиться. шкет и Пушкин злились на него и на меня — по старой памяти. Самым нормальным из них оказался Кот-Шрек. Он почти поверил, что ошибся, и хотел докопаться до правды. Желательно такой, которая докажет, что друг не соврал, а дерзкий новичок виновен. Но будет другая — устроит и такая, а то задрала неопределенность.

Тем временем мое тело начало выходить из боевого режима, гормоны схлынули, и я ощутил, что ноет ушибленное плечо, больно сделать вдох, но это не перелом, ушиб. При переломе вообще дышать невозможно. Ноет рассеченная бровь, а засыхающая кровь стягивает кожу. Я провел языком по зубам — все на месте. По губам, вспомнив сплюнутую кровь — целые. Значит, кровь затекла в рот из рассеченной брови.

Закончив с кроватью, Шрек обыскал шкаф, тумбу, мои вещи, пожалованные Джабаровой. Посмотрел на меня виновато, на Артура — злобно и развел руками:

— Ничего. Артур, братишка, ты уверен, что заначка была?

— Я че вам врать буду?! — оскорбился тот. — Вы кому верите: мне или этому?! — Он указал на меня пальцем.

— Тебе, конечно, — ответил ему мелкий шкет по имени Кирюха, зыркнув на меня. Голос его все еще звучал сипло, с присвистом. — Вот только мне одно непонятно. Я на улице не стал говорить, а сейчас скажу, а то непонятки какие-то. Ты вчера ко мне приходил, помнишь?

— Ну, — ответил Артур.

— Ты же взаймы просил! Типа, Кирюха, в кино с Олькой собрался, займи сотню до зарплаты. Было такое?

— Ну было.

— И у меня просил, — задумчиво сказал Пушкин. — Только я не дал, сам на мели.

— А потом тебя Кот на боях видел, с буками общался, — сказал Кирюха. — Чуете, пацаны, к чему клоню?

— Сука, — сплюнул Кот. — Козлина, ты, Артурка. Чужими руками решил и от соседа избавиться и денежные вопросы свои порешать?

— То-то он нам про Санин телефон новый в уши лил! — воскликнул Пушкин. — Ты чего, Артурка, попутал? Сколько на ставках слил, балбес?

Мищенко молчал, но смотрел… Я бы сказал, что он смотрел на Артура матом. Мы с комендантом переглянулись, и он поставил точку:

— Баста! Вы четверо сами между собой разбирайтесь, но так, чтобы нашли виновного и к утру рапорт мне на стол положили! Тебя, Костя, в первую очередь касается! Ясно?

— Так точно… — без энтузиазма ответил Кот.

Кирюха и Пушкин кивнули, Артур промолчал. Я и без таланта понял, что он сейчас больше всего на свете хотел бы провалиться под землю.

Мищенко это не устроило. Он повернулся к Пушкину и шкету, посмотрел на них матом.

— Недоразумение вышло, — косясь на меня, проговорил Пушкин без особой интонации.

— Да, — кивнул шкет, — ты, это, Саня, уж извини.

На самом деле ни один, ни другой не чувствовали угрызений совести. Они хотели набить морду Артуру за то, что он их подставил. А вот Шрек искренне сожалел, правда, не извинялся — стыдно было.

— Так, — молвил Мищенко, глядя на меня. — А ты, Саня, бери свои вещи, переезжать будешь. Шо глазами блымаешь?

Я сгреб вещи в пакет и направился за комендантом, ощущая, как Артур не хочет, чтобы мы оставляли его с друзьями. Надеюсь — бывшими.

— От же яка падлюка цей Артур, а? — говорил комендант, спускаясь по лестнице. — Такий ве-е-ежливый, приятный парень. От же гнида. Не место таким в рядах советской милиции. Ты извини, шо поселив тебя до него. На второму этаже комната освободилась, семья с ребенком квартиру получила. Пока там поживешь, но шобы девчат, — он погрозил пальцем, — не трогал!

— Товарищ Мищенко, честное слово, инициативу проявлять не буду! Но если сами меня тронут, я не виноват!

— Горазд ты языком болтать, Саня, — покачал головой комендант.

Когда он отворил дверь, я улыбнулся. Сегодняшний день точно решил меня вознаградить! Эта комната была больше моей предыдущей в два, а то и в три раза! Тут была огромная двуспальная кровать, отделенная от входа пластиковой перегородкой, письменный стол с электрочайником, белый изящный шкаф.

— Спасибо, товарищ Мищенко! Вот теперь заживу!

— Посуду и белье возьмешь внизу. Перекись и вату також дам. Сильно тебе помяли?

— Да так, пустяки.

— Располагайся. Но не забудь спуститься.

Едва он закрыл дверь, я проверил полочки, что над столом, нашел там заварной чай, несколько кусочков сахара и пару галетных печений. Печенье есть нельзя, по нему, наверное, тараканы бегали, а вот от горячего чаю я не откажусь. Но позже. Заберу вещи, помоюсь, лягу спать…

Я непроизвольно зевнул, но заставил себя спуститься и забрать у Мищенко белье, чашку, ложку, вилку, нож и тарелку. Еще полотенце, салфетки, аптечку… Черт, только сейчас заметил, что костяшки рассадил.

Когда начал подниматься, уронил пакет с кроссовками, и тут дверь первого этажа распахнулась, и навстречу вышли Настя, блондинистая Наташа и ее ухажер, все были изрядно навеселе.

Настя бросилась поднимать пакет. Запрокинула голову, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты как, Саша?

— Слегка помят, но не сломлен.

— Не рушим, — хихикнула она и забрала еще один пакет. — Давай тебе помогу.

— Получается, что этот Артур тебя оговорил? — поинтересовалась Наташа и обратилась к кавалеру: — Ну ты представляешь? Уже вся общага знает, как он на ставках в долги влез!

Парень кивнул, обнял ее за талию.

Мы всей процессией двинулись помогать мне донести вещи. В тряпичной клетчатой сумке, которую нес кавалер Наташи, что-то позвякивало, намекая на то, что эта компания планирует продолжение банкета.

Очень не хотелось бы, чтобы они завалились ко мне, но нет, Наташа с кавалером, точнее с мужем, у них у обоих обручальные кольца, пошли дальше по коридору, а Настя впорхнула в мою комнату с номером 227, сгрузила пакеты, подбежала ко мне и встала на цыпочки, касаясь ссадины на лбу кончиками пальцев.