Бови тоже подвинулся на стуле и уставился на свою шляпу, которую держал на коленях, разглаживая поля. Если бы кто другой, а не мисс Такетт, предложил ему работу с испытательным сроком, он бы послал его куда подальше и не стал бы больше разговаривать. Но это была мисс Такетт, кроме того, за ним числились грешки, и он подавил свое недовольство.

– Скажите, все ваши новые служащие проходят этот, как его, испытательный срок?

Она облизнула губы и опять принялась за пуговицы на блузке.

– Нет, мистер Кейто. Если говорить откровенно, мистер Кейто, вы первый человек, выпущенный из тюрьмы, которого я хочу взять на работу. Я отвечаю за организацию повседневной работы «Компании». Я не имею права делать ошибки.

– Вы не делаете ошибки.

– Я в этом не сомневаюсь. Если бы я думала обратное, то не пригласила вас на собеседование.

– Вы можете ознакомиться с моим делом в департаменте тюремных заведений. Мне сильно скостили срок за примерное поведение.

– Я уже разговаривала с сотрудником полиции, отвечающим за вас. – Он быстро вскинул на нее глаза, и она покраснела. – Я сочла это необходимым, хотела выяснить… в чем вы провинились.

– И он вам сказал?

– «Оскорбление действием», это его слова.

Бови отвел глаза в сторону и прикусил нижнюю губу, вновь почувствовав соблазн уйти. Он ей ничем не обязан, тем более не должен давать объяснения. Кейто не станет ни перед кем оправдываться.

Но, как ни странно, ему хотелось, чтобы Джейнэллен Такетт поняла, чти его толкнуло на преступление. Он не мог точно определить, почему это для него важно. Может, потому, что она смотрела на него, как на человека, а не как на бывшего заключенного.

– Тот ублюдок свое заслужил, – заметил он.

– Почему?

Бови выпрямился на стуле. Он изложит факты, как они есть, а она пусть уж сама решает, кто прав, а кто виноват.

– Я снимал у него квартиру. Настоящая дыра, но у меня не хватало денег на лучшую. Они с женой жили в квартире подо мной. Жена женщина очень добрая, такую редко встретишь. Некрасивая, но с золотым сердцем.

Джейнэллен понимающе кивнула.

– Она обо мне заботилась. Пришивала пуговицы и всякие такие вещи. Иногда приносила мне супа, что остался от обеда, или кусок пирога, говорила, что холостяки плохо питаются и что нельзя выжить на одних консервах из бобов.

Он крутил в руках шляпу.

– Как-то я встретился с ней на лестнице. У нее был подбит глаз. Она пыталась отвернуться, чтобы я не увидел, как у нее разнесло всю левую щеку. Она начала что-то выдумывать, но я сразу понял, кто ее так отработал. Я не раз слышал, как муж осыпает ее бранью, но не догадывался, что он еще и лупит ее, как боксерскую грушу. Я его поймал и сказал, что, если он будет продолжать в этом роде, я задам ему хорошую трепку. Он сказал, чтобы я не лез не в свое дело. Через неделю он ее снова исколошматил. На этот раз мы не ограничились словами. Я ему отвесил несколько горячих, но она вмешалась и стала умолять пощадить мужа. – Бови покачал головой. – Пойди пойми женщин. Одним словом, я его предупредил, что, если он еще хоть раз ее ударит, я его прикончу. Прошло месяца два, и я уже думал, что он исправился. Но как-то ночью я проснулся от страшного шума внизу. Женщина кричала, рыдала, просила не убивать. Я бегом спустился на их этаж и высадил дверь квартиры. Потом она рассказывала, что он так шарахнул ее об стенку, что она чудом осталась в живых. Когда я вошел, она скорчилась в углу, а он что было мочи стегал ее кожаным ремнем. Я буквально пролетел через комнату, вцепился в него и повалил на землю. Тут уж я задал ему жару. Почти что прибил. Хорошо еще кто-то из соседей вызвал полицию, а то бы сидеть мне за непредумышленное убийство. – Он задумался, вспоминая. – Всю жизнь я имел дело с такими вот скотами. Я сыт ими по горло, а тут так случилось, что я сорвался. – Бови с минуту помолчал, глядя на свои руки. – На суде он не выдержал и расплакался, просил Господа и людей о прощении, клялся, что больше никогда не поднимет руку на жену. Мой адвокат посоветовал мне сказать суду присяжных, что я не помню, как на него напал; что у меня помутилось в голове, и я не сознавал, что творю. Но ведь я поклялся на Библии говорить правду и только правду и сказал прямо, что жалею, что не убил на месте эту мразь. Я сказал, что мужчина, так избивающий беззащитную женщину, заслуживает смерти. И я не жалею о том, что случилось. – Бови покорно пожал плечами – Его освободили, а меня отправили в тюрьму.

После еще одного непродолжительного молчания Джейнэллен встала и подошла к высокому металлическому шкафу. Она достала оттуда несколько анкет.

– Я хочу, чтобы вы их заполнили.

Он продолжал сидеть и поднял голову, чтобы взглянуть на нее.

– Вы хотите сказать, что вы меня берете на работу?

– Да, вы приняты. – Она назвала ему начальный размер зарплаты, чем его окончательно сразила.

– После того как вы мне все рассказали, – объявила Джейнэллен, – я отказываюсь от испытательного срока. С самого начала это была пустая затея.

– Нет, мисс Такетт, совсем не пустая. В наши дни никому нельзя доверять.

Его улыбка смущала Джейнэллен. Она на секунду остановилась, потом наклонилась и положила перед ним анкеты.

– Это для налоговой инспекции и страхования. Возня, конечно, но без нее не обойтись.

– Я не против возни с бумажками, если мне взамен дадут работу.

Мисс Такетт объяснила ему, как заполнять графы; Бови старался сосредоточиться, что было нелегко, когда она стояла так близко. От нее приятно пахло. Не так сильно, как несло духами от девочек, которых Бови посетил после выхода из тюрьмы.

Она пахла свежестью, как мыло и чистые простыни, высушенные на солнце. Кисти ее рук тонкие, нежные и бледные. Он не мог отвести от них взгляда, пока она перебирала документы и показывала, где ставить подпись.

Уголком глаза он мог видеть ее в профиль. Джейнэллен нельзя назвать красавицей, но и дурнушкой тоже. У нее гладкая, белая, почти прозрачная кожа. Выражение лица мягкое, бесхитростное, не то что у некоторых женщин, явно что-то замышляющих против вас. Она выглядела честной, открытой и доброй, качества, с которыми Бови редко сталкивался. Ему также нравился ее голос тихий и ласковый, какой, наверное, бывает у матери, поющей колыбельную песню.

А ее глаза… Господи, такие глаза могли сразить мужчину на расстоянии пятидесяти шагов, если бы только она знала, как ими пользоваться себе на благо.

Кейто не понимал, почему Мысли или кто-то еще называли мисс Такетт «палкой». Конечно, даже когда она стоит в профиль, ее нельзя назвать фигуристой. У нее стройные узкие бедра, тонкая талия и маленькая грудь. Он несколько раз исподтишка бросил взгляд на те самые пуговицы, которые она так любит крутить, и обнаружил, и своей досаде, что сам не прочь заняться этим делом вместо нее. Бови по опыту знал, что часто женщины с маленьким бюстом имеют самые чувствительные соски.

Он попытался избавиться от эротических видений. Что это с ним стряслось, как он может думать такое о мисс Джейнэллен? Она строгая и сдержанная, настоящая леди. Прочитай она его мысли, подала бы на него в суд.

– Благодарю вас, мисс Джейнэллен. Я теперь сам справлюсь, – произнес он грубовато и согнулся над столом, чтобы ее не видеть.

Когда Бови заполнил все анкеты, он придвинул их к ней через стол и встал.

– Вроде бы все. Когда мне приступать к работе?

– Завтра, если вам удобно.

– Завтра вполне подходит. К кому мне обратиться?

Она назвала ему имя бригадира.

– Он очень давно у нас работает и в курсе дела.

– Он знает, что я сидел?

– Я решила, что лучше будет ему сказать, но он не из тех, кто станет этим вас попрекать. Он вам понравится. Бригадир будет вас ждать здесь завтра утром и покажет все скважины, за которые вы отвечаете. Наверное, вы несколько дней будете их объезжать вместе с ним. У вас есть водительские права?

– Да, я только что их возобновил.

– Как можно с вами связаться?