Я поспешно передвинула пленку на следующий день. На первой полосе я увидела статью о моем отце: «Уилл Бартон, обладатель множества наград в области архитектуры, погиб в результате несчастного случая во время верховой прогулки».

На фотографии отец выглядел именно так, как я его запомнила: задумчивый взгляд, за которым всегда пряталась улыбка, аристократические нос и рот, густая светлая шевелюра. Если бы он был жив, отцу было бы уже за шестьдесят.

Я поймала себя на том, что играю в опасную игру, представляя себе, какой могла бы быть моя жизнь, если бы он остался в живых, если бы той ужасной ночи никогда не было.

Газетная версия инцидента, произошедшего с ним, была такая же, как и у Зака Виллета, которую он мне рассказал. Были люди, которые слышали, как мой отец сказал Заку, что ему хотелось бы поехать по горной тропе одному, вместо того, чтобы ждать, пока Зак вытащит камень из копыта своей лошади. Никто не видел, как отец поехал по тропе, перед которой было написано «ОПАСНАЯ ДОРОГА. ВЪЕЗД ВОСПРЕЩЕН». По общему мнению, лошадь испугалась чего-то, и «Бартон, как неопытный наездник, не справился с ней».

Затем я прочитала предложение, которое произвело на меня впечатление разорвавшейся бомбы:

«Конюх Герберт Вест, работавший с лошадью на близлежащей тропе, сообщил, что слышал громкий звук, похожий на выстрел, приблизительно в то время, когда мистер Бартон находился на развилке, у тропы, ведущей к опасному склону».

«Громкий звук, похожий на выстрел», — задумалась я.

Я перемотала микрофильм к разделу «спорт» в газете того дня. Тэд Картрайт держал приз в одной руке и старый автоматический пистолет, кольт двадцать второго калибра, в другой руке. Он победил в конкурсе по стрельбе, и в статье сообщалось, что он собирается отпраздновать это обедом с друзьями в Клубе Пипэка, а затем отправится на длительную верховую прогулку.

«Я был так занят тренировками по стрельбе, что в последние несколько недель не было времени на длительную прогулку верхом», — сказал Тэд репортеру.

Мой отец умер в три часа: перед этим у Тэда было достаточно времени, чтобы пообедать и выехать на прогулку по тропе, которая соединяется с маршрутами Клуба верховой езды Вашингтонской долины. Возможно ли, что Тэд наткнулся на моего отца, человека, который увел у него мою мать, и увидел, как тот пытается справиться с лошадью?

Это было возможно, но все это предположение. Был только одна возможность узнать правду: спросить у Зака.

Я распечатала статьи — о несчастном случае с моим отцом и о том, как Тэд победил в конкурсе по стрельбе. Пора было забирать Джека. Я вышла из библиотеки, села в машину и поехала к школе Святого Джо.

По мрачному виду Джека я поняла, что утро прошло неудачно. Он не хотел говорить о том, что случилось, но, когда мы приехали домой и сели обедать, он стал откровенее.

— Один мой одноклассник сказал, что я живу в доме, в котором маленькая девочка застрелила свою мать. Это правда, мам? — спросил он.

Я мысленно перенеслась в тот день, когда он вдруг узнает, что я и есть та маленькая девочка. Глубоко вздохнув, я сказала:

— Насколько я знаю, Джек, та маленькая девочка жила в этом доме с мамой и папой и была очень-очень счастлива. Потом ее отец умер, и однажды ночью кто-то попытался обидеть ее маму, а она попыталась ее спасти.

— Если бы кто-то попытался тебя обидеть, я бы тебя спас, — пообещал Джек.

— Я знаю, милый. Так что если твой друг снова спросит о той девочке, скажи ему, что она была очень смелой. Она не сумела спасти свою маму, но именно это она так отчаянно пыталась сделать.

— Не плачь, мамочка.

— Я и сама не хочу, Джек, — сказала я. — Мне просто очень жаль ту маленькую девочку.

— Мне тоже жаль ее, — решил Джек.

Я сказала ему, что если у него все в порядке, Сью собирается прийти и побыть с ним, а я поеду на следующий урок верховой езды. Я увидела, как тень сомнения пробежала по его лицу, и поспешила сказать:

— Сью учит тебя кататься, и я тоже беру уроки, чтобы иметь возможность составить тебе компанию.

Это помогло, но потом Джек доел сэндвич, оттолкнул стул, подошел и протянул ко мне руки.

— Можно я немножко посижу у тебя на коленках? — спросил он.

— Конечно.

Я взяла его и обняла.

— Кто думает, что ты изумительный мальчик? — спросила я.

Это была игра, в которую мы играли. Я увидела скрытую улыбку на его лице.

— Ты думаешь, — сказал он.

— Кто любит тебя без остатка?

— Ты, мамочка.

— Ты такой умный, — изобразив удивление, сказала я. — Я не могу поверить, что ты такой умный.

Теперь он засмеялся.

— Я люблю тебя, мамуля.

Держа его на руках, я подумала о том вечере, когда меня сбил лимузин, и как в тот ужасный момент, перед тем как я потеряла сознание, единственное, о чем я смогла подумать, была мысль: «Что будет с Джеком, если я умру?»

Когда я очнулась в больнице, это также было моей первой мыслью. Ведь в случае моей смерти Кэтлин и Мартин станут его опекунами, но Кэтлин было семьдесят четыре, а Мартину самому нужен был тщательный уход. Даже если Кэтлин будет пребывать в здравии еще десять лет, то ей будет восемьдесят четыре, когда Джеку исполнится четырнадцать лет. Вот почему я с огромным облегчением увидела Алекса в больнице и узнала, что он собирается приехать ко мне на квартиру, чтобы быть с Джеком. В течение шести месяцев, проведенных в больнице, я чувствовала себя в полной безопасности, зная, что Алекс — опекун Джека. Но как представить себе, что Алекс уйдет от нас, когда узнает обо мне? Что тогда делать с Джеком?

Мой мальчик заснул у меня на руках, чтобы подремать минут двадцать. Я задумалась, даю ли я ему такое же чувство безопасности, которое дал мне мой отец в тот день, когда волна выбросила нас на берег? Я молила отца помочь мне узнать правду о его смерти. Я вспоминала о том, что Бенджамин Флетчер сказал о моей матери и Тэде Картрайте. Я вспоминала, как мать упала на колени на похоронах отца и причитала:

— Я не могу без мужа! Не могу!..

« Ты сказал мне, когда был пьян. Ты убил моего мужа. Ты сказал, что Зак видел тебя при этом».

Именно эти слова кричала мама в ту ночь! Я была в этом столь же уверена, как и в том, что мой мальчик находится у меня на руках. Все наконец встало на свои места. Я долго сидела так очень спокойная, впитывая в себя значение этих слов. Это объясняло, почему мама выгнала Тэда. Это объясняло, почему она боялась его и того, что он мог с ней сделать для собственной безопасности.

Почему она не пошла в полицию? Я задумалась. Может, боялась, что я ее возненавижу, когда узнаю, что другой мужчина убил моего отца, потому что хотел жениться на ней?

Когда пришла Сью, я поехала на свой последний урок верховой езды с Заком Виллетом.

Хотя Дрю Перри интуитивно не любила Марселлу Уильямс, следовало признать, что Марселла была ценным источником информации.

Марселла настаивала, чтобы Дрю выпила с ней кофе и даже съела миниатюрные датские пирожные, от которых Дрю безуспешно пыталась отказаться.

На намек Дрю, что у Одри Бартон, возможно, был роман с Тэдом Картрайтом во время ее замужества, Уильямс непреклонно заявила, что она не верит этому.

— Одри любила своего мужа, — сказала Марселла. — Уилл Бартон был очень специфический парень. В нем был определенный шик, и Одри нравилось это. Тэд же всегда был восхитительным парнем. Он и сейчас такой. Бросила бы Одри Уилла ради Тэда? Нет. Будь она свободна, вышла бы она за Тэда замуж? Один шанс из тысячи, что да. Но она никогда бы не взяла его фамилию. Я думаю, что она сохранила фамилию Бартон, чтобы ублажить Лизу.

У Марселлы была пачка фотографий, которые, она думала, могли заинтересовать Дрю.

— Уилл Бартон и мой бывший супруг нравились друг другу, — объяснила Марселла. — Здесь, по-моему, здравый смысл Уилла подвел его. Потом, когда умер Уилл, и Тэд приходил повидать Одри, я и мой бывший супруг заезжали к Одри на коктейль. Я думаю, Одри не хотела показывать Лизе, что у нее с Тэдом завязываются отношения, поэтому она приглашала нас: в нашем присутствии их влечение друг к другу было менее заметным для дочери. Мне всегда нравилось делать снимки, и после того, как Лиза устроила свой кровавый шабаш, я собрала их и некоторые из них отдала в газету.