— Далее. Я с вами не лечу.
— Почему? — спросили меня сразу несколько человек.
— Дело в том, что тут надо помочь записать пару песен местным певцам, — пояснил я и добавил: — Также со мной тут останется Сева. Он мне поможет с клавишами.
— Как? — удивилась Юля и посмотрела на жениха.
— Дела, — солидно ответил тот и заверил невесту: — Через пару дней буду дома. Наберу.
— Так может нам всем тут остаться? Ещё погуляем? — весело предложил Дмитрий, который находился явно подшофе. — Хрен с ней с работай этой, раз всё уладят!
— Точно ребята, — оглядев друзей схватился за идею лоботряс Мефодий, — давайте останемся тоже. Раз друг Армена всё решит, то может лучше здесь ещё попьём, — глянув на неодобрительный взгляд Лили поправился, — я имею ввиду отдохнём ещё недельку, — и задумчиво, — или две.
— Стоп, стоп, стоп! Мальчишки и девчонки, — заторопился я пытаясь унять зарождающуюся в их головах идею, — билеты уже куплены! В гостинице номеров уже нет. Питания тоже отсутствует. Да и тот товарищ на такой большой срок отмазать вряд ли сможет. Одно дело два-три дня, а другое неделя или больше.
Коллектив заметно приуныл и только антидруг Кеша хмыкнув согласился с моими доводами:
— Правильно говорит Сашок. Домой пора.
Я бы конечно хотел, чтобы меня поддержал в этом кто-то другой, но и такой голос в данный момент был не лишним.
— Так вот ребята, — продолжил я, — дело такое, 23 сентября, то есть послезавтра, нужно сделать репетицию.
— Зачем? — спросил Антон под удивлённые взгляды коллектива которым также была непонятна спешка.
— Дело в том друзья, что как я и говорил много раньше, нашему коллективу необходимо развиваться, а это без музыкального руководителя сделать невозможно. Мы с Севой долго искали и наконец нашли такого человека, который готов нас взять, как говориться: «под своё крыло». Этого уважаемого человека зовут — Яков Моисеевич Блюмер. Он фигура известная и постарайтесь пожалуйста послезавтра не опаздывать и показать себя только с хорошей стороны, — ребята переглянулись. — Далее… В последнее время я предпринял некоторые шаги для популяризации нашего творчества. Теперь же я хочу попросить вас всех о том, чтобы пока всё до конца не прояснится, вы никогда, если вдруг где-либо вы услышите наши песни, наши музыку, не говорили некому, что она ваша!
Наступило молчание и судя по хмурому виду Иннокентия «тучи над Ершалаимом начали конкретно сгущаться».
Ну а потом небеса разверзлись и начался потоп сознания…
— Как? Почему? А ты не о****?! Вот это да!! Ты чего у нас песни с****?! Во дела! Почему нельзя? Они же наши общие?! — заговорили все разом. Я пытался их попросить дослушать, но меня никто не мог услышать, ибо они всё твердили и твердили своё.
— Саша, ты что мои песни Толкуновой отдал? Мою Юлию?! Я этого не перенесу!.. — чуть не плача причитала рыжуха, теребя меня за плечо, вероятно вспомнив мою давнишнюю страшилку.
— А третье сентября? Кому ты отдал третье сентября? — твердил как попугай ошарашенный Антон.
— Я говорил всем вам, что он эти песни себе оставит, а вы не верили, — рычал Кеша зло зыркая на меня глазами.
— Как ты мог?! — недовольно говорил Мефодий добавляя: — А где тут туалет?
— Во блин? Хрень какая-то, — пространно рассуждал Дмитрий и добавлял: — Сейчас бы пивка глотнуть.
— Молодёжь, спокойней, — успокаивал ребят наш гармонист Леонид Ильич.
Молчала лишь Лиля, которая стоя в стороне ничего не понимала и судя по её виду переживала сразу за всех.
Сева же пытался помочь мне угомонить этот гвалт и через минуту нам с ним всё же удалось это сделать, когда я громко сказал: — Молчать б**!!
Наступила секундная тишина и я незамедлительно ей воспользовался.
— Никакие песни я некому не дарил и не отдавал, — пояснил я разбушевавшейся толпе молодёжи. — Я просто сделал некоторые шаги и распространил запись.
— О, это хорошо, — одобрил Дмитрий.
— Хорошо-то хорошо, — продолжил «распространитель», — однако я не знаю, чем это обернётся и как на это отреагируют компетентные органы, — все задумались и притихли, а через секунду услышали то, о чём даже никогда и не думали: — Возможно эти самые органы отреагируют на распространение наших песен, как на самиздат.
— Почему, — прошептал Антон, вертя головой как бы ища поддержки среди ребят.
— Ну, а как ещё это можно назвать, если я кассеты по всей Москве и даже по некоторым городам Подмосковья распространял?
— Сколько? — прошептал он.
— Тысячи две, наверное, — непринуждённо ответил пионер, почесав за ухом.
— Две, — эхом проговорил Антон и я стал наблюдать, как глаза нашего лидера от осознания масштабов катастрофы широко открываются, а вслед за ним и у остальных членов ансамбля.
— Так вот, — воспользовался я возникшей тишиной, которая к слову сказать была предсказуема, ибо все стояли с открытыми ртами и лишь рыжуха пыталась, свой милый ротик закрыть своей не менее милой ладошкой, постоянно промахиваясь мимо цели, — в связи с этим я вас и держал в неведении собираясь, в случае осложнения, принять на себя возможный удар со стороны силовых структур.
— А ты думаешь такой удар может быть? — ошарашенно спросила Лиля.
— Я не знаю, — честно ответил вчерашний школьник, — но если он будет, то неплохо было бы сначала проверить его на адекватность и на всякий случай вывести всех вас из-под него, — увидел непонимание среди ребят и пояснил: — Я ведь несовершеннолетний и с меня хоть и есть спрос, но гораздо меньший нежели с вас. Тем более и инициатива была моя и только моя, — поднял палец вверх, — Запомните это! Вы ни о чём не знали и даже не догадывались!
Коллектив впал в уныние и растерянно стал переглядываться.
— Эй, друзья-товарищи! А ну-ка отставить тоску и похороны!! Не вы, не я, ничего плохого не сделали. И если даже у органов появится ко мне какие-то вопросы, то я без сомнения на них отвечу, они разберутся и поймут, что всё хорошо и ничего плохого я не сделал. Так, что никаких последствий ни для кого из нас не будет, — уверенно заверил адвокат, хотя сам уверен в этом не был. — Вы же, если, что, то всё валите на меня! История была такова… Мы познакомились. Вы привели меня на базу. Там мы записались. Я без разрешения, никому не сказав взял плёнки и всё. Дальше вы не знаете ничего. Собственно, ничего скрывать и не нужно, просто говорите, как всё было. И главное запомните я взял плёнки без спроса!! Запомнили? — видя наморщенные лбы и носы решил подбодрить. — Чего вы насупились-то? Это я говорю вам так, на всякий случай… Если, что, то органы разберутся, — заверил я и напомнил, — Ведь мы же с вами не на загнивающем Западе живём, где полицейские делают с людьми, что хотят, а в правовом советском государстве, где наша милиция закон чтит и соблюдает, а посему нам нечего боятся, ибо мы законопослушные граждане. Уяснили?
— Так-то, да, но вдруг, — чуть повеселевшим голосом, но всё же несколько озадаченно произнёс Антон.
— Никаких вдруг! — прервал его я. — Я же сказал, всё будет хорошо.
Народ стал тихонько переговариваться, а я решил сходить к актёрам и поговорить с ними, как они смотрят на предложение Давида снять фильм заново, но был неожиданно пойман за руку.
— Саша, можно тебя на секундочку, — произнесла Лиля подошедшая ко мне со спины. — Мне надо с тобой поговорить.
— Угу, — ответил я и мы отошли от всех к большому окну из которого открывался вид на взлётно-посадочную полосу.
— Что ты хотела? — бесцеремонно спросил я девушку в тот момент пытаясь вспомнить все ли ценные указания я дал ребятам перед отлётом?
— Так значит ты не летишь? — отрешённым голосом проговорила Лиля, глядя в пол.
«Это чего такое? — подумал я в удивлении взглянув на виолончелистку-любовницу, — она мне сейчас тут сцену прощания с любимым хочет устроить? Во дела» … В голове зазвучали слова песенки: — «А ты меня любишь? — Ага…», — и чего-то там, «тра ля ля ля ля» про то, что быть вместе навсегда…
