Она услышала, как на улице хлопнули двери машины, а затем приветственные крики.

Зи.

В животе завязался нервный узел, когда она подошла к шкафу, чтобы взять туфли к платью. Десять лет она мечтала об этом дне. И все десять лет его страшилась. Но все причины — смущение, боль, любовь — больше ничего не значили на фоне страха, поглотившего её жизнь. Теперь уже не важно, что почувствует Зиланд — обрадуется ли, увидев её, или будет держаться стороной. Не имело значения, видит ли он в ней ребёнка, которого любил, как своего, или женщину, которую может захотеть.

Важно лишь одно — заставить его вернуться в анклав Британии.

Уберечь его и всех, кто ей дорог.

Зиланд совсем не изменился.

Джулианна остановилась на полпути вниз, сжимая деревянные перила, пока костяшки не побелели. Нет. Он стал прекраснее, чем она помнила. Короткие тёмные волосы обрамляли классически-красивое лицо, которое могло быть спокойным, как вечернее озеро, или, как сейчас, очаровательно ясным, когда он отвечал на приветствия собравшихся териин. Широкие плечи, затянутые в темно-синий блейзер и полосатую футболку, узкая талия, длинные ноги. Зи самый высокий среди присутствующих.

В этот момент он поднял взгляд, словно почувствовал, что она на него смотрела. Тёмно-карие глаза сосредоточились на ней, заставляя замереть на месте. Тепло и нежность смягчили его черты, уничтожая любую надежду, что ему всё равно на неё или на то, что он вообще о ней забыл.

Любовь к нему сотрясла систему, разрушая тщательно выстроенную защиту. Джулианна едва сдержалась, чтобы не сбежать по лестнице и не кинуться к нему в объятия, как она делала в детстве. Она не могла. Не в этот раз. Если его гнев — существуй он вообще — стихнет, именно Джулианне придётся отстраниться от Зиланда. Меньше всего она могла сейчас дать им сблизиться и позволить увидеть лишнее. Ей придётся притвориться, что он больше ничего для неё не значил. Даже если это величайшая ложь.

Джулианна оторвала взгляд от Зиланда и сосредоточилась на стуке своего сердца и необходимости заставить ноги двигаться, хотя и хотела повернуться и убежать обратно в свою комнату. Паника сдавила горло. Как Джулианна могла смотреть Зиланду в глаза? Как могла скрыть свои чувства? Как не дать ему понять, что что-то не так, когда абсолютно всё не так?

Краем глаза она увидела, что он направляется к ней.

Пульс ускорился, дыхание стало поверхностным и частым.

Очевидно, Зиланд не станет затягивать с приветствием.

Джулианна натянула и укрепила маску дружелюбного безразличия.

Джулианна.

Зиланд направился к ней, стоящей неподвижно на лестнице. Он встретил взгляд её бирюзовых глаз, в которых читалось удовольствие и гостеприимство, но и осторожность. Что-то сжалось глубоко в сердце, извиваясь, пока не стало больно.

Где его Джулианна? Где его Солнышко? Где та ясноглазая фея, которая всегда с криком бежала к нему в объятия, когда он приезжал?

Женщина, которая спускалась по лестнице, была незнакомкой с идеальной осанкой и с размеренными и контролируемыми шагами. Чересчур контролируемыми. Зи не видел Джулианну десять лет, но даже он заметил скованность в её походке. Он, даже не извиняясь, растолкал друзей и пошёл к ней, словно его что-то манило, как и каждый раз с того дня, как она появилась в анклаве двадцать один год назад. Словно он её всегда знал. Словно она всегда была частью его.

Почему он уехал так надолго?

Он забыл яркость её глаз, то, как отчаянно реагировало на неё его тело. Богиня, как он скучал по ней. Десять лет она преследовала его, её нежная красота проникала в его мысли в самые неподходящие моменты. Десять лет воспоминания о её улыбке и смехе бы спрятаны, словно драгоценность, глубоко в сердце.

Где теперь та улыбка? Тот смех?

Вчера он столкнулся с Риландом в Лондоне и, как всегда, справился о ней. Спросил, продолжает ли она на весь дом играть музыку? Небрежное замечание Риланда о том, что она внезапно полюбила Бетховена, заставило сердце дрогнуть, а в голове зазвенеть сотне предупреждающих колокольчиков. Риланд, казалось, не понимал значения Бетховена. Зиланд сомневался, что кто-то, кроме него понял бы. Если Джулианна играла Бетховена, что-то было не так. Серьёзно не так. Он закончил дела в Лондоне и сел на следующий же рейс в Вашингтон.

Зиланд дошёл до лестницы в момент, когда Джулианна спустилась на последнюю ступеньку. Она улыбнулась, но не своей улыбкой, сейчас радость не коснулась глаз. А затем подняла взгляд, только вот сосредоточилась не на самих глазах, а на скулах.

Богиня, как же она прекрасна. Кремового цвета кожа, маленький, прямой нос и бирюзовые глаза, обрамлённые длинными, чёрными ресницами. Её сладкий запах,　который всегда напоминал жимолость под дождём, обволакивал его. Запах, который преследовал Зиланда во снах, теперь проникал в самую ткань его плоти, в каждую каплю крови, возбуждая и маня.

Вернуться было ошибкой.

— Здравствуй, Зиланд. С возвращением, — сказала она правильные слова, даже добавляя к ним соответствующую радость, но слова прозвучали для него буднично. Это ложь. Игра на публику. Она совсем ему не рада. Такое ощущение, что она вонзила нож ему в грудь. Но чего он ожидал? Что может вернуться, когда захочет, и она будет рада его видеть?

Да, проклятье.

Но она разговаривала с ним как с незнакомцем. Наказывала за то, что он так долго не появлялся? Ни разу не позвонил? Не написал?

Дерьмо. Он сделал ей больно. Почему он ни разу не задумался, как она переживает его внезапное исчезновение? Сразу после того, как предложила ему свою девственность.

— Джулианна. — Он сжал кулаки, чтобы не потянуться к ней, потому что та его часть, которая всегда была настроена на Джулианну, чувствовала, что она на грани срыва. — Прости меня.

Её улыбка дрогнула.

— За что? — В её глазах загорелось неподдельное смущение. Она, казалось, не знала.

Он внимательно присмотрелся к Джулианне, замечая тёмные круги под глазами и бледность под румянами на щеках. Под спокойствием, он чувствовал тщательно контролируемые эмоции, хотя какие именно не мог сказать. Не просто злость. Куда глубже. Его инстинкты чувствовали… страх.

Проклятье. Сколько она уже такая? Почему ему никто не сказал? Неужели никто не видит? Почему его так долго не было?

— Я слышал, ты вновь играешь Бетховена, — тихо проговорил он.

Широко раскрыв глаза и округлив в ужасе рот, она встретила его взгляд. От желания поцеловать её у него свело тело, сердце и губы. Зиланд безумно хотел подхватить Джулианну на руки и прижать к себе, защитить, как делал с девяти лет. А ещё отведать вкус этого сладкий рта и заняться любовью с Джулианной, как она умоляла его той роковой ночью десять лет назад.

Она вернула контроль и вновь опустила взгляд на его скулу.　

— Это просто музыка, — сказала она, защищаясь. Но он лучше знал. Они оба знали

— Ты знаешь, что можешь рассказать мне всё, Солнышко, — тихо сказал он. Желание прикоснуться к ней, было сродни боли в сердце. Желание, которое было гораздо больше, чем физическое.

Она растянула губы в этой фальшивой улыбке.

— Спасибо, Зиланд. Я это ценю, но всё в порядке. Правда. Хорошо, что ты вернулся. — Она отступила от него.

Он засунул руки в карманы, чтобы не дать себе схватить Джулианну. Не время и не место. На них смотрели, запоздало осознал он. Весь проклятый анклав с особым интересом наблюдал за ними. Джулианна вряд ли расскажет ему всё здесь.

Но рано или поздно, она раскроется. Это обещание он дал им обоим.

Когда Джулианна отошла от него, его вновь окружили остальные. Грейсон со смехом похлопал его по спине.

— Пошли, Зи. — Волосы Грея были такими же короткими, как у Зиланда, а татуировка в виде паука в уголке глаза смялась между внезапными морщинами от улыбки. — Видел бы ты, какой у нас стол. Настоящий пир. Не знаю, как ты, но я умираю с голоду.