Бишоп странно, почти неуловимо глазу дернулся, и рядом со мной раздался громкий щелкающий писк — в полуметре от моей ноги еще шевелил клешнями гигантский грязевой краб, по размеру напоминающий перевернутый бельевой таз. Из рябого панциря торчал охотничий нож, а краб издал последний писк и издох.

— Аргумент, — выдохнула я, медленно отступая в сторону. Краб почти сливался с речной галькой — не удивительно, что я не заметила его. Еще бы чуть, и он вцепился бы мне в ногу…

Бишоп снова соскочил с валуна, подошел и, уперевшись ногой в тушу, со скрежетом вытащил свой кинжал.

— Теперь ты.

— Я так метать не умею…

— Не строй из себя идиотку и отвечай на вопрос: ты довакин или нет?

— Если ты и сам так крут, почему не выручишь друга самостоятельно? — я инстинктивно отступила, скрестив руки на груди.

— Что за привычка отвечать вопросом на вопрос? — нахмурился Бишоп.

— Может, от тебя заразилась?

— Послушай меня, женщина, — наступал рейнджер, а в его голосе послышалось рычание зверя. — Я не собираюсь нянчиться с тобой без личной выгоды. Отвечай мне: да или нет. Ты довакин?!

— Что прист…

— Отвечай!

— Я не знаю! — выкрикнула в ответ неожиданно для самой себя. Больше сил не осталось: усталость, похмелье, сомнения в собственной вменяемости вывернули наизнанку, и я бессильно опустилась на гальки, — черт… Я не знаю…

Бишоп отступил. Нож мелькнул в его пальцах и вернулся в петлю на поясе. Рейнджер смерил меня оценивающим взглядом, несколько раз прошелся взад-вперед, наконец остановился.

— Моего друга… Брата. Его захватили бандиты и держат около Рифтена в своем притоне. Одному мне не справиться — их слишком много, а наемникам я не доверяю, так что… Драконорожденный, умеющий Кричать — не самый плохой выбор. Таковы мои причины.

— Ясно. — Подняла усталый взгляд на рейнджера, — но я не знаю, довакин ли я…

— Тогда давай это выясним.

____________

[1] Сангвин — даэдрический принц разгула, пьянства и веселья. Шеогорат — даэдрический принц безумия.

[2] Крутой Уокер — персонаж одноименного сериала «Уокер. Техасский рейнджер», сыгранный Чаком Норрисом.

Я стояла одетая в новенькую, подогнанную по фигуре броню, с распухшим рюкзаком за плечами и с лучшим луком, найденным в этой дыре. Оружие выбирал Бишоп, так что можно было быть спокойной. Рейнджер почти довел Алвора до нервной икоты, требуя от него лучшего дерева. Несколько раз сгибал лук, пробовал пальцем тетиву, едва не пробовал дерево на зуб, пока, наконец, сморщась, не кивнул:

— На первое время сойдет.

Кинжал я выбирала сама, как впрочем и торговалась в «Ривервудском торговце» с тамошним барыгой Луканом. Когда мой мешок избавился от ненужного барахла, а в кошельке забренчали первые септимы, я стояла готовая, как пионер, у выхода из Ривервуда. Гердур дала на прощание кое-какие ценные указания, а заодно предупредила, что до моста меня буду провожать. Просто так. На всякий случай, чтобы я не дала дёру в обратном направлении. Пф… Можно подумать, меня это остановило бы…

— Итак, о чем вы договорились с торговцем? — Бишоп догнал меня у реки, и мы направились дальше по мощенной дороге.

— Лукана недавно обокрали. Разбойники свистнули у него золотой коготь-ключ и засели в Ветреном пике — туда-то мы и пойдем, — я указала в сторону горы, к подножию которой мы и направлялись. — Там древняя гробница нордов, а эти идиоты думают, что смогут найти сокровища.

— А они там есть? — заинтересовался Бишоп.

— Разве что оружие чуть лучше моего, может немного золота, пара древних, как дерьмо мамонта, зелий…

— А что не так с мамонтами?

Я задумалась. А ведь и верно. В моем мире (где бы он ни был) мамонты давно вымерли, а здесь они вполне себе живые и свежие разгуливали по долинам целыми стадами, так что сравнение получилось неуместное.

— Да… Не важно, — мы свернули с главной дороги на едва заметную тропинку, ведущую в горы, а я продолжала блистать знаниями. — Главное в тех руинах находится ближайшая стена Слов, с помощью которой срабатывала первая часть инициации довакина. Я пока не уверена, как оно будет работать в этой реальности, но в игре, когда настоящий драконорожденный подходил к стене, в него переходила магическая сила системы «светящиеся неоновые лучи». С помощью этой силы довакин познавал слово, которое можно Кричать, то есть говорить на языке драконов. А это, чтоб ты знал, очень сильное колдунство.

— Значит, всё дело в стене… А без неё никак?

— Хотела бы я сама знать. Это сэкономило бы кучу времени, хотя… Из всего драконьего языка я все равно помню только ФУС-РО-ДА.

Мы замолчали, сберегая дыхание и поднимаясь все выше по тропинке, вьющейся среди камней и редкой травы. Погода в Скайриме была переменчивей, чем настроение бабы во время развода в ПМС: сейчас светило солнце, но на горизонте уже показались низкие облака. Рейнджер сказал, что ночью будет буря, и я была склонна ему верить. Мы торопились скорее добраться до убежища: застать буран в горах, где только камни и снег, и смерть от обморожения станет логичным концом. Не то чтобы я была против, но есть ведь и более быстрый способ самоубийства… Память услужливо подсказала, что по дороге к Ветреному пику стоит заброшенная дозорная башня, туда-то мы и направлялись, топая по обледенелой тропинке.

Мои размышления прервал Бишоп. Он вдруг замер на месте, поднял руку. Уже доверяя его инстинктам, я остановилась и на всякий случай потянулась к луку, висевшему на спине. Рейнджер бросил короткий взгляд в мою сторону и еле слышно произнес:

— Впереди два волка… Видишь их?

Я внимательней пригляделась, и действительно среди серых камней мелькнула черная шерсть. Я кивнула.

— Сможешь их застрелить?

Хм… Надо попробовать. Значит, сейчас будет моё первое убийство. В конце концов ту медведицу прикончила не я. Дрожащими пальцами вытащила из колчана железную стрелу, в отчаянии вспоминая, как Ралоф учил держать лук. Так это накладываем сюда… Древко упираем в тетиву… отводим к подбородку и плавно выдыхаем… Щелк.

Да мять тебя за алгоритмы!

Стрела просвистела совсем рядом с волчьей лобастой головой, и зверь тут же заметил нас.

— Вот, что бывает, когда доверяешь женщине лук! — выкрикнул рейнджер, спуская свою стрелу. Та вошла точно между глаз зверя, отбросив его в сторону. Еще одна настигла второго волка в прыжке, когда тот уже летел на меня — черная туша свалилась в полуметре, а я выругалась сквозь зубы.

Бишоп подошел к ближайшему волку, попытался вытащить торчащую из туши стрелу, но та не выдержала и сломалась.

— Проклятье, Питикака! — вспылил рейнджер. — Знаешь сколько времени и материалов уходит, чтобы сделать эти стрелы?! Надеюсь, от тебя есть хоть какая-нибудь польза, иначе мне придется пересмотреть нашу сделку!

— Эй! Чего орешь-то?!

— Ты не справилась с волками! ВОЛКАМИ! — разорялся Бишоп. — Их дети бьют. А что будет, когда начнется настоящая заварушка? Я не собираюсь один подставляться только лишь из-за смазливой мордашки.

— О, значит, я теперь «смазливая мордашка»? А куда делось «ты такая страшная, что твой норд сбежал»?

Бишоп зарычал от злости:

— Даэдра тебя задери, женщина! Ты сути не уловила? Или специально цепляешься к словам?

Он бросил что-то на неизвестном мне языке и, убрав лук на спину, прошел мимо волчьих туш. Оставшийся путь до дозорной башни мы брели молча. Точнее я молчала, а рейнджер что-то ворчал себе под нос, косясь в мою сторону. Иногда до меня долетало «связался», «бестолочь» и «бабуля лучше стреляла».

К вечеру, когда начало уже темнеть, а островки зелени почти перестали попадаться по дороге, сменившись сугробами, мы вышли к месту ночевки. Дальше по тропинке стояла полуразрушенная дозорная башня, в бойницах которой мелькал огонь и слышались голоса.

— Ты помнишь, сколько их там? — нехотя буркнул Бишоп.