— Эй! — скулу ожгло от пощечины, прервав поток воспоминаний.

Я лежала на земле в позе эмбриона и скулила на одной ноте. Головная боль разрывала череп до такой степени, что начали слезиться глаза.

— Эй, ты в порядке? — в поле зрения появился Бишоп, — давай, красотка, приходи в себя.

Он вытащил откуда-то маленький флакон с зеленой жидкостью и насильно влил в глотку: по нёбу прокатилась странная смесь пряных трав и чего-то кислого.

— Сейчас полегчает, — продолжал бубнить рейнджер, убирая пустой пузырек. — Проклятье, на ровном месте едва не убилась — с тобой не соскучишься, женщина… В следующий раз, когда надумаешь отправиться в Обливион, дай знать заранее — придется поменять свои планы.

Он помог мне сесть и, поймав мутный взгляд, видимо решил, что я снова собираюсь в отключку. Бишоп отвёл ладонь для новой пощечины, но я замотала головой:

— Все в норме. Я встаю.

Кое-как поднявшись, обнаружила, что Вигдис тихо переговаривалась в стороне с данмеркой, а солдаты бросали в мою сторону теперь лишь жалостливые взгляды. Отлично… Одно другого не легче. Бишоп стоял рядом, обеспокоенно заглядывая в мое лицо. Вот привязался…

— Я в норме, — предупредила на всякий случай. — Что ты мне дал?

— Зелье для восстановления сил. Оно, правда, крепковато для тебя будет, но с этим разберемся позже…

Я согнулась и оперлась о колени — земля по-прежнему вращалась перед глазами, мелкими вспышками начали мелькали черные мушки, но через мгновение зрение стало приходить в норму:

— Спасибо, Биш. Не знаю, что это за смесь, но она помогла… Кажется. Давай побыстрей тут со всем покончим, и забьемся в какую-нибудь дыру, чтобы все обдумать. В смысле, я забьюсь, а ты можешь делать, что хочешь.

— Эх, если бы… — проворчал рейнджер.

Я отдышалась. Боль в висках начала проходить, а вместо нее сердце начало как-то странно ускоряться. Пальцы увлажнились, их стало покалывать, в ушах зашумело, а я почувствовала, как меня начало подбрасывать от энергии. Забористое зелье! Я выпрямилась, нетерпеливо начала припрыгивать на месте, разминая мышцы. Эх, разойдись рука, раззудись плечо! Надо бежать, надо что-то делать! Надо крикнуть — и провалитесь все пропадом!

— Клянусь яйцами Талоса, переборщил… — в страхе выдохнул Бишоп, ловя мой взгляд. — Слушай, девочка, сейчас главное не натвори глупостей. Просто дыш…

— Й-О-ОЛЬ!

Меня снесло с места. В обратном направлении. Пропахав несколько метров на реактивной тяге, я прекратила орать (правда уже от ужаса) и закрыла рот. Перед глазами все тряслось и крутилось. Ох, святые нейроны… Я в порядке? Я в порядке — упала на мягкое. Подо мной послышался сдавленный стон — кого-то придавила. Очень надеюсь, что это оказался тот весельчак, который насмехался надо мной. Кругом же творилась настоящая неразбериха: мало кто успел попрятаться за камнями и большинство стонало от свежих ожогов. Кое-как оторвавшись от сплющенного солдата, я закашлялась, и из горла вырвалось остаточное огненное облачко. Кхе-х… Выражение «горят трубы» приобрело новый смысл.

— Питикака! — прогремело где-то неподалеку.

— Я в порядке! Только нёбо обожгла… — отозвалась рейнджеру. Беспокоится мужик-то…

— Я тебя прикончу! Я всегда знал, что нет ничего хуже болтливой бабы, но оказалось, что есть! Это баба, которая болтает на драконьем! Я тебя прикончу собственными руками!

Из-за почерневшего от жара камня показался злой Бишоп — покрасневший и без всякой растительности на лице. Не было ни ресниц, ни бровей. Настоящий пришелец… Рейнджер перепрыгнул через камень, ткнул в мою сторону пальцем:

— Только попробуй заговорить — клянусь всеми богами, я вырежу тебе язык и зашью рот, чтобы не смогла даже мычать.

Ого, кто-то действительно зол! А чего он хотел, напоив меня какой-то дрянью? Я подскочила с расплющенного солдата, быстро отряхнулась и вприпрыжку поскакала к Бишопу:

— Ты са…

— Тихо!

— Не заты…

— Молчать!

— Так и буд…

— Цыц!

Я замолчала, плотно сжав челюсти. Ну и ладно. Помолчу. Бишоп, окинув меня подозрительным взглядом, наконец ощупал свое лицо, и не найдя бровей, привычной щетины или хотя бы ресниц, завыл белугой. Ой, да ну брось! Отрастут ведь. Я попрыгала на месте, стараясь стряхнуть пыль и неотпускающее зелье. Но нет. Энергия по прежнему била через край. Даже есть не хотелось, что характерно…

— Бишоп?

Рейнджер медленно повернулся ко мне, и что-то на его лице подсказало, что Бишоп сейчас не очень счастлив… Мне почти удалось сбежать от него, но рейнджер оказался проворнее, и сильные пальцы сжались на моем горле. Один рывок, и я повисла в воздухе, беспомощно болтая ногами, а из сдавленного горла удалось выдавить только тонкий писк. Какой там крикнуть…

— Я сказал тебе молчать…

— Отпусти… — одними губами прошептала я, не на шутку испугавшись. Если умру, то придется начинать день сначала, а это потерянное время.

— Я сказал тебе молчать. — Повторил рейнджер. — Послушай меня, ничтожество… По-твоему, все это игра?! Галлюцинация?! Ты ничего не принимаешь всерьез, считаешь весь мир плодом своих фантазий и творишь все, что взбредет в дурную голову. Я не знаю, кто тебя ведет: боги, даэдра или злой рок, но это не игра, это моя жизнь, дрянь! Я едва успел увернуться от огня! Еще раз выкинешь подобное, я… — Бишоп вдруг глухо рассмеялся, — я просто прикончу тебя, а потом себя, чтобы закрыть этот трижды сраный договор, ты поняла?

Я вцепилась в твердые пальцы, глядя на лицо Бишопа, искрящегося безумным весельем. А он, похоже, не шутит. Гадство… Валять дурака, конечно, весело, но пора заканчивать с играми, а то лишусь единственного союзника.

— Поняла…

Стальные пальцы наконец разжались, и я кулем свалилась на землю.

— Иди объясняйся с данмеркой и собирай вещи: мы направляемся в Рифт спасать моего друга, — бросил Бишоп, и демонстративно вытер ладонь о доспех.

Я закашлялась, пытаясь вернуть трахею в первоначальный вид. Еще бы чуть-чуть, и я бы просто задохнулась! Святые нейроны, даже перед глазами потемнело… Я замотала головой, но вездесущие черные мушки не прошли, лишь слабо дрогнули и перестали хаотично мельтешить. Что за ерунда?.. Я заморгала, принялась яростно тереть глаза кулаками — не хватало еще зрения лишиться.

— Бишо-оп! — в ужасе заорала я.

Вашу Машу, здешняя смерть не так страшна, как слепота!

— Би-иш!

— Да ты издеваешься…

— Я ничего не вижу!

— Да твою же…

— Я серьезно! — я встала на колени и слепо водила ладонью перед глазами — чернота начала спадать, а мешающие разглядеть хоть что-то черные вспышки снова дрогнули и сложились в силуэт моей ладони, повторяя ее движение. — Бишоп… Зрение, кажется, возвращается, но… Святые нейроны!

Я, наконец, прозрела…

Рейнджер возвышался надо мной с самым мученическим выражением на лице, а на его доспехе, прямо в центре моего обзора, появилось перекрестье. Точь-в-точь, как в игре. Так… Кажется, у меня начинает появляться интерфейс…

— Максим, ты охренел? — генерал армии Розгин Сергей Михайлович поперхнулся чаем и уставился на Кречета. Тот сидел, чинно сложив ладони на коленях — ну точно школьник! — и рассматривал картину, висевшую над камином.

— Какой к чертям виртуал? У нас что молодняк закончился?! Я сейчас свистну, и мы тебе роту для опытов наберем…

Кречет не перебивал, давая начальству выпустить пар и справиться с первым негодованием.

— Выкинь из головы, парень. Я еще высший командный состав на опыты на отправлял, ага. А что я твоим родителям скажу?

— Кстати, об этом… — Кречет вытащил припрятанную банку с маринованными огурчиками, — это мама просила вам передать.

— С этого и надо было начинать, — оживился Сергей Михайлович. Он воровато глянул на двери и, убедившись, что никто не идет, отставил в сторону чай. Вместо него на столе появились две стопки и неизвестно откуда взявшаяся бутылка прозрачного самогона. Кречет пересел поближе. Мужчины разлили по стопкам, молча друг другу кивнули и залпом выпили. Следом чпокнула крышка на банке с соленьями, и генерал армии блаженно растекся в кресле, похрустывая огурцом.