— Фелиция во Франции, — неохотно ответила Федра, отлично зная, какую роль сыграла Анни в этой истории. — У нее что-то вроде нервного шока, и Рафаэль отправил ее в санаторий. Не вини себя. Ты поступила правильно.

Анни потерла виски, но это совсем не облегчило внезапную головную боль.

— Я сделала, что должна была сделать, — вздохнула она. — Но это не значит, что мне не жалко Фелиции. Я не хотела причинить ей боль. Она это не заслужила. Федра, она всегда была добра ко мне.

— Полагаю, что и студент университета, и раненые торговцы не единственные, кто безвинно пострадал в тот день. — Федра выбрала в гардеробе платье и пошла за ширму. — Давай не будем больше говорить о грустном, — попросила она. — Я хочу думать о чем-нибудь хорошем. Например, нам надо решить, что приготовить к свадебному ужину и где разместить гостей…

Анни улыбнулась. Она обрадовалась, что Федре стало лучше.

Вечером Рафаэль не явился к обеду. По словам Люсиана, принц заперся с мистером Барреттом, чтобы продумать план защиты замка Сент-Джеймс. Понятно, эта задача требовала особых усилий из-за венчания.

При упоминании о предстоящей свадьбе мистер Хэзлетт кашлянул и поднял бокал с вином. Федра же изо всех сил старалась не замечать его присутствия.

А дождь все шел.

После обеда Анни отправилась в свою комнату, собираясь почитать и, если быть честной, подождать Рафаэля. Но он все не приходил, и когда огонь в лампе стал совсем тусклым, а потом погас, Анни заснула.

Рано утром она открыла глаза и ощутила необычное нетерпение. Что-то должно было случиться, и очень скоро, но что?

Дождь перестал, словно выполнив свою задачу и дочиста отмыв все кругом. Пока Анни и этого было достаточно.

Она быстро сполоснула лицо и надела юбку для верховой езды, ботинки и хлопчатобумажную рубашку. Войдя в столовую, она почувствовала себя разочарованной, так как в ней никого не было. Впрочем, возможно даже лучше, что обстоятельства складывались так, а не иначе, и не слишком часто сталкивали ее и Рафаэля.

Анни взяла яблоко из вазы, стоявшей на краю стола, в окружении блюд с яйцами, гренками, колбасой и другой едой, и поспешила во двор. Воздух был сырой и свежий. Светило солнце.

Несмотря на красоту утра, война не давала забыть о себе. Вооруженные солдаты ходили по крепостной стене, и оглушительный звон металла о металл означал, что солдаты готовятся к обороне. Нагруженные провизией телеги и повозки въезжали в ворота. Из окрестных деревень шли люди, искавшие убежище за крепкими стенами замка Сент-Джеймс.

Анни постояла несколько минут, прислушиваясь к тому, как два офицера из отряда мистера Барретта допрашивали перепуганных крестьян. Но как тут разберешь, кто из них верен принцу, а кто переодетый мятежник. Из разговоров солдат Анни поняла, что Рафаэль издал приказ, запрещавший отказывать в покровительстве всем, кто поклялся в верности принцу.

Решив, что нет смысла праздно наблюдать за происходящим, Анни пересекла двор и сад и направилась в деревню, в которой разместилась большая часть беженцев. Там она увидела еще двух людей Рафаэля. Они бестолково суетились, стараясь наладить раздачу еды и одеял. Мест в домах и сараях не хватало, а трава была еще сырой после недавнего дождя.

Анни пробралась через толпу к осажденному толпой беженцев лейтенанту. Она влезла в фургон с провиантом и похлопала в ладоши, привлекая к себе внимание людей, а потом приказала всем встать в очередь. В конце концов порядок более или менее установили, и Анни послала солдат принести еще еды и одеял и отыскать какие-нибудь тенты.

Солнце стояло уже высоко в небе, когда наконец перестали подходить новые люди. Солдаты доложили, что одеял больше нет, а крестьян уже начало лихорадить от простуды. По приказу Анни, самых слабых отправили в часовню и разместили там на скамьях.

Анни утешала плачущих детей и перепуганных старух, поила водой и успокаивала остальных. На помощь ей пришли несколько служанок из замка, но в основном работали женщины из деревни.

К концу дня Анни уже ходила со встрепанными волосами и в грязной юбке, которую она к тому же где-то умудрилась разорвать. Голодная, обессилевшая, она смотрела на несчастных людей, и у нее щемило сердце, потому что она начала понимать, что значит война и для этих людей, и для всех, кто живет в Бавии.

Она стояла возле двери в часовню, баюкая хнычущего малыша и любуясь закатом, когда ее заметил проходивший мимо Рафаэль. Он остановился и помрачнел, увидев грязное платье Анни.

— Что вы здесь делаете? — сурово спросил он.

— Пытаюсь помочь.

Его лицо было в тени, и Анни не могла разглядеть выражение его глаз.

— Мне не нужна ваша помощь.

— Возможно, вам и не нужна, — тихо ответила Анни, чтобы не потревожить больного малыша. — Но этим людям нужна.

Рафаэль вздохнул.

— Они обеспечены едой и кровом.

— Они испуганы, — возразила Анни, — и многие больны. Рафаэль, многие из них долго голодали.

Он промолчал. Это было тяжелое молчание, и Анни всем сердцем потянулась к нему, ведь ей было известно — он все сделал для жителей Бавии, но, увы, этого оказалось недостаточно. Анни хотелось прикоснуться к Рафаэлю, утешить его, но она чувствовала, что ее нежность сейчас только повредит ему.

Помолчав, Рафаэль заметил:

— Ты не сможешь никому помочь, если не будешь есть и спать… Анни!

Из часовни вышла женщина и, смущаясь, забрала своего малыша.

— Что? — спросила Анни, когда она и Рафаэль вновь остались одни.

— Спасибо, — ответил он, после чего отвернулся и пошел дальше.

Анни провожала Рафаэля взглядом, пока он не скрылся из вида, и направилась к замку. Слезы затуманивали ее глаза, когда она вошла в ярко освещенный большой зал, до отказа заполненный стоявшими и лежавшими солдатами.

Торопливо идя к лестнице, она думала о том, кто из них предатели, ведь предатели наверняка были.

Анни удивилась, увидев разжигающую огонь в камине Кэтлин, ту самую служанку, которая была во дворце в Моровии.

— Здравствуйте, мисс! — просияв, воскликнула Кэтлин. — Господи, что это с вами? Волосы растрепаны, платье грязное! Спорю, вы не ужинали… Бледная, как крыло ангела…

Мистер Хэзлетт уверял Анни, что дворцовые слуги в безопасности, так как главная мишень мятежников — члены королевской семьи, и она не волновалась о Кэтлин и о других. Все же Анни обрадовалась, что Кэтлин опять рядом.

Она уселась в кресло возле камина, подставив огню лицо и руки. Кэтлин принесла крепкий горячий чай.

— Как вы добрались сюда?

Кэтлин, казалось, была возбуждена пережитым гораздо больше, чем испугана.

— Мятежники захватили замок и выгнали нас, мисс, — начала она свой рассказ. — По дороге мы встретили верных принцу солдат. Они нас знали с тех пор, когда служили в Моровии. Посадили меня и нескольких девушек на своих лошадей. Старшая кухарка ехала на телеге с провизией.

От изнеможения и благодарности слезы вновь навернулись на глаза Анни. Она вытерла их и крепко пожала руку девушки.

— Я так рада, что ты здесь. Мне очень нужна помощь, Кэтлин, но совсем не такая, как обычно.

— В кухне есть горячая вода, — сказала Кэтлин. — Я ее принесу, и вы помоетесь, пока я соберу ужин, а потом вы мне скажете, что я должна сделать.

Через час, отмывшись и наевшись, Анни сидела у камина, укутанная в теплое одеяло, и Кэтлин расчесывала ей волосы. У Анни слипались глаза, но она все же рассказала Кэтлин о беженцах и о том, как они все испуганы и растеряны, а многие к тому же больны.

— Понятно, мисс, — сказала Кэтлин, когда Анни закончила свой печальный рассказ. — Конечно, я помогу вам. Все равно я собиралась приглядеть за вами, а то вы, не дай Бог, сами сляжете. Ведь вы из тех, прошу прощения, кто из себя все жилы вытягивает.

Анни улыбнулась. Ну что тут скажешь!

— Тебе дали кровать?

— О да, мисс, — ответила Кэтлин, поднимая расческу. — У меня очень милая кроватка и есть сундук для вещей. Не беспокойтесь обо мне, пожалуйста, потому что я похожа на вас. Я могу позаботиться о себе сама.