Анни очень надеялась, что это так, но она не была в этом уверена, и у нее сердце болело за Рафаэля. У него сплошные неприятности, враги у ворот замка, а теперь он потерял своего самого близкого и доверенного друга.

— Для Сент-Джеймсов настали черные дни, — сказала кухарка, покачав головой.

— Им скоро конец, — заметил кто-то. — Надо поскорее бежать отсюда, пока не началась бойня.

Слуги заговорили в один голос.

Опечаленная, Анни пошла обратно в свою комнату. Тщательно вымыв голову, она почти вернула волосам прежний цвет, потом высушила их на балконе и, покончив с этим, вытащила свои баулы и принялась укладывать в них платья.

Еще солнце не спряталось за горизонт, как Чандлер Хэзлетт в сопровождении родственников и охраны покинул замок Сент-Джеймс. Неудачливого жениха деликатно попросили взять с собой Анни Треваррен, но он ответил отказом.

Наблюдая за его отъездом, Рафаэль вздыхал. Он не мог ни в чем винить Хэзлетта, который пережил сокрушительный удар по своей гордости.

— Ничего себе денек, — прокомментировал Люсиан.

Рафаэль не ожидал увидеть брата, но и не удивился его появлению. Беда не ходит одна.

— Ты предупреждал меня о Федре и Барретте. Я должен был бы прислушаться.

Люсиан стоял рядом, упираясь ногой в амбразуру в стене.

— Полагаю, в этом тоже есть смысл, — тотчас же отозвался он. — По крайней мере, она за пределами Бавии или скоро будет. Федра в безопасности с Барреттом.

Рафаэль невесело хмыкнул.

— Ты прав, — согласился он. — Но в безопасности ли Барретт с нашей сестрой?

Люсиан вымученно усмехнулся.

— Что ты будешь делать без него?

Рафаэль не сразу ответил. С исчезновением Барретта у него появилось ощущение, будто ему отсекли правую руку. Впрочем, теперь у него было время подумать, и он понял, что с ним поступили не так уж жестоко. Барретт пытался говорить с ним о своей любви к Федре, а он не принял его всерьез. Почему-то он был совершенно уверен, — что Барретт признает, как признавал он, невозможности — союза принцессы и простого солдата.

— Возможно, даже лучше, что его нет, — ответил принц после долго молчания. — Зачем Барретту болтаться на виселице рядом со мной? Бавия — моя страна, а не его.

— Действительно, зачем? — согласился Люсиан. — А что ты будешь делать с Анни Треваррен, если ты не против моего вопроса?

Рафаэль внимательно посмотрел на единокровного брата.

— Против, — сказал он — Но я отвечу. Не знаю. Из-за своего уязвленного самолюбия Хэзлетт не позволил Анни взойти на его корабль. ТВ гавани стоит еще один, но я не могу доверить охрану никому, кроме Эдмунда Барретта или ее отца, и я не могу оставить замок.

— Головоломка, — заметил Люсиан. — Полагаю, меня ты не считаешь достойным сопровождать твою возлюбленную мисс Треваррен?

— Да я скорее доверю это вождю мятежной армии, — любезно ответил Рафаэль. — Но это не значит, что ты не можешь уехать один. Твоя нелюбовь ко мне не спасет тебя от них.

— Мне слишком поздно начать доказывать верность и братское сочувствие?

Знакомая просительная нотка в голосе Люсиана болезненно задела Рафаэля, напомнив ему о мальчугане, каким когда-то был его брат. Рафаэль и сейчас считал его ребенком, которого, как и Федру, он не слишком хорошо знал.

— Да, — ответил Рафаэль. — Поздно.

Люсиан помолчал, наблюдая, как солнечные лучи пляшут на глади моря.

— Пусть будет так, — произнес он в конце концов.

Он повернулся и пошел прочь, оставив Рафаэля на командном посту.

Анни ждала приговора в своей комнате. Баулы и сундуки были упакованы, но никто к ней не шел. В восемь часов вечера появилась Кэтлин и принесла на подносе ужин. Девушка не поднимала глаз, пока несла поднос и ставила его на маленький столик возле камина.

— Кажется, ты тоже на меня злишься, — проговорила Анни, страдая от одиночества.

Кэтлин подняла глаза.

— Злюсь? О нет, мисс. Я боюсь за вас. Мятежники больше не будут ждать, и они совсем не такие плохие солдаты, как могло показаться. Они уже в замке, и их очень много. Вы даже не поверите.

Анни без всякого аппетита смотрела на принесенную Кэтлин еду. Ей не хотелось есть, но она знала, что должна есть ради своего ребенка. Теперь ей многое придется делать не так, как хочется, а так, как надо для пользы малыша.

Она села за стол и жестом предложила Кэтлин присоединиться к ней.

— Они ждали, когда закончится свадьба? — спросила она.

Кэтлин взяла второй стул.

— Многие были в числе приглашенных, мисс, — печально ответила она. — Они называли себя друзьями принца. Его кузены. — Она замолчала. — Брат.

Анни со стуком поставила маленькую китайскую чашечку на стол.

— Ты думаешь, Люсиан?..

Кэтлин положила руку Анни на плечо, потому что она уже была готова сорваться с места.

— Не стоит беспокоить принца, — сказала она. — Его высочество давно знает правду.

— Проклятый Люсиан, — прошептала Анни, ощущая жгучую боль от его предательства, хотя оно совершалось и не по отношению к ней.

— Он в самом деле гнилое яблоко, — согласилась Кэтлин. — Но по нему вы не должны судить об остальных мятежниках. Они — обычные люди, вроде Тома Уолкрика.

При упоминании этого имени девушка залилась румянцем.

Сердце Анни встрепенулось, но тут же успокоилось. Значит, тогда, в лазарете, она была права — Кэтлин влюблена в Тома. Неужели нужны еще доказательства?

— Кэтлин, ты тоже из них?

— Нет, — последовал торопливый ответ, и Анни ей поверила. — Но они не сомневаются в победе, мисс, и их вождь назначил цену за голову принца. Они говорят, его повесят еще до конца месяца.

Перед глазами Анни возник Питер Мэтленд на эшафоте. Она опять увидела, как он проваливается в люк. Вот и Рафаэль тоже…

Анни откинулась на спинку кресла, не в состоянии даже притронуться к еде, и закрыла лицо руками.

— Ради Бога, Кэтлин, что мне делать?

Кэтлин убежденно ответила:

— Вы должны сказать принцу о ребенке, — заявила она. — Я знаю, вы хотели это сделать в подходящий момент, но такой момент может никогда не наступить.

Анни медленно встала и кивнула.

— Правильно, — пробормотала она. — Я скажу ему. Сейчас.

— Да поможет вам Бог, — ласково пожелала ей Кэтлин.

После недолгих безуспешных поисков внутри замка, Анни рискнула выйти во двор и увидела Рафаэля на крепостной стене.

Все еще в рубашке и бриджах, она торопливо поднялась по каменным ступеням и, пройдя вдоль зубчатой стены, остановилась рядом с ним.

— Мой корабль приплыл? — спросила она.

— Нет. Но я не теряю надежды, что твой пират-отец заберет тебя отсюда.

— Тебе следует больше бояться Патрика Треваррена, чем мятежников, — сказала Анни дрогнувшим голосом. — Он потребует, чтобы ты поступил с его дочерью по правилам.

Только теперь Рафаэль повернул голову и посмотрел на нее.

— Не сомневаюсь, Патрик будет взбешен, когда узнает, кому достался драгоценный цветок. Но ради твой безопасности будем надеяться, что он появится раньше моих подданных.

Анни закусила нижнюю губу и тотчас выпалила:

— Говорят, они уже здесь, в стенах замка. Мятежники, я имею в виду.

Рафаэль кивнул.

— Не сомневаюсь.

— И Люсиан…

Он поднял руку.

— Я знаю, что мой брат — Иуда. Пожалуйста, не заставляй меня еще раз выслушивать это.

Анни не могла больше молчать о том, что должна была сказать в первую очередь, но ее ужасно расстраивало, что ее замечательная новость немного напоминает дубинку. Тогда она на секунду задержала дыхание, словно пловец перед прыжком в холодную воду и…

— У меня будет ребенок.

Несколько секунд Рафаэль выглядел так, будто Анни столкнула его со стены. Он долго молчал, и для Анни перестала вертеться земля, померкли звезды, и луна с солнцем рассыпались в пыль.

— Ты ошиблась, — с трудом выговорил он.

Анни покачала головой.