Старший брат ныряльщицы за жемчугом вез свой товар — рыбу — в Токио. В маленьком фургоне не было никакого спасения от этого зловонного груза, но Болан чувствовал уверенность из-за того, что быстро достигнет места назначения.

Водитель абсолютно не говорил по-английски, и это дало Болану время подумать. Его интересовал вопрос: проникла ли та женщина в ряды агентов безопасности без ведома Накады, или ее специально поставили водителем в это утро? Зная, что Накада руководил поиском лодки Нарамото и не довел это дело до конца, можно предположить, что Накада работает на два фронта.

Болан знаками попросил водителя подбросить его в квартал, где жила Сэнди. Мужчина отказался взять плату за проезд.

Прежде чем войти в боковую дверь, служившую пожарным выходом, Болан внимательно осмотрелся.

— Что с вами случилось? — спросила Сэнди, увидев его на пороге. Она была закутана в ту же легкую шаль, что и утром.

Болан пожал плечами.

— Примите ванну, — сказала она. — Я постараюсь почистить вашу одежду и немного погладить ее.

Болан не спорил. Две ванны за сегодняшний день лучше, чем ни одной.

— У меня есть для вас интересная новость! — крикнула она, включая в сеть дорожный утюг, купленный ею в прошлую поездку в Японию. — Угадайте, кто на самом деле профессор Нарамото.

— Расскажите мне, пожалуйста.

— Сабуро Нарамото был самым молодым ученым, работавшим в Маньчжурии во время второй мировой войны. Он имел низкий рейтинг на протяжении всего этапа становления и реконструкции. Но друг сказал мне, что профессор Нарамото начинал свою карьеру как личный протеже полковника Яамазаки в проекте подразделения № 639.

— Мне кажется, я говорил вам о том, что лучше остаться в стороне, — сказал Болан.

— Вы велели мне оставаться дома, — запротестовала она. — Но вы не запрещали мне пользоваться телефоном.

— Не высовываться — означает в том числе и это! — выкрикнул он из ванной. — Вам удалось увидеться с Полом Рионом?

— Да... Ах, я вспомнила — тут для вас пакет.

Болан услышал, что она пошла в кухню. Через пару минут дверь в ванную открылась и вошла Сэнди с бокалом шотландского виски.

— Я берегла это. Без пошлины. Шотландское виски является лучшей взяткой в Японии. — Она подала ему бокал и достала из-под мышки официально запечатанный пакет: — Вот. Это от Риона. Оставлю вас в покое, а пока попытаюсь сохранить на ваших брюках складку.

Глотнув виски, Болан разорвал объемистый пакет.

Рион вернул вырезку из газеты — она была прикреплена к длинному листу телетайпа, который послал Броньола. Человек в Вашингтоне уже подготовил ответы. Информация была сжатой. Болан пункт за пунктом прошелся по ней глазами.

Здание, крытое соломой, было однозначно идентифицировано как храм Шинто юго-западной части полуострова Умишо.

Два соединенных канатом валуна — копия широко известных «обрученных гор». Они находились на пляже под святыми сооружениями, в часе езды до местности, откуда происходил род Шиноды.

«Да, — подумал Болан, — и только четыре или пять миль от замка Шоки, замка „Красного солнца“». Если бы он мог добраться до него, то осмотрел бы достопримечательности.

Броньола также уведомлял, что достигнута ясность касательно дел Шиноды в бизнесе. Баланс, содержащийся в банке, плюс оплаченные вложения, позволяли думать, что он был человек довольно состоятельный. Благоразумно распределив свои деньги, мог купить и яхту, которую ему предлагал Карл Брандт.

Болан перешел к следующей странице. Так оно и есть — мужчина на фотографии был определен как ученый Акира Окава, коллега и соперник Шиноды в Калифорнии. Групповой портрет был сделан недавно, на симпозиуме ведущих биохимиков. Он состоялся в то время, когда Шинода находился там в отпуске.

Проведенный анализ — сообщал дальше Броньола, — предполагает, что голос, записанный во время телефонного разговора с Шинодой, возможно, — слово «возможно» подчеркнуто — принадлежит Окаве. Но этого образца записи недостаточно, чтобы идентифицировать точно. Там же был приложен отдельный лист с некоторыми подробностями биографии Акиры Окавы.

Он родился в 1944 году в лагере, где его родители вместе с другими американцами японского происхождения были интернированы на период войны. Его отец умер всего лишь за несколько недель до освобождения. Как и Шинода, Окава был блестящим студентом с самого начала учебы. Но, отказавшись от нескольких прибыльных государственных контрактов, Акира нашел себе место в частной индустрии.

К этому наброску прилагалась еще одна запись:

«Медведь говорит, что Окава был, вероятно, единственным ученым, который своими химическими познаниями мог помогать Шиноде в его разработках. Но их непримиримость по отношению друг к другу была такой острой, что возможность их совместной работы исключалась».

В последней строчке говорилось:

«Болан, я думаю, что пришло время поговорить с Окавой».

Болан сложил бумаги и засунул их обратно в конверт.

Сэнди постучалась и просунула голову в дверь:

— Ужин будет готов, как только вы освободитесь.

Она накрыла в большой комнате на низком столике для еды на скорую руку.

— Я еще позвонила своему другу, — призналась она, когда Болан, надев только что выглаженные брюки, сел напротив нее.

— Итак, что вы еще узнали?

— Что храм Восьми Колоколов знаменит не только своими колоколами.

— А какое это имеет отношение к делу?

— Весной 1942 года полковник Яамазаки уезжал из Маньчжурии. Его сын, Хидео, родился в январе сорок третьего. Ему так никогда и не довелось узнать своего отца. Хидео исполнилось лишь три с половиной года, когда полковник был расстрелян за преступления против человечеста.

«Задай Сэнди простой вопрос — и получишь урок истории», — подумал Болан.

— В 1964 году Хидео Яамазаки отрекся от мирских дел и ушел в созерцательную жизнь. Как раз тогда возникли волнения вокруг Олимпийских Игр. Он же предпочел монашеское уединение в храме Восьми Колоколов.

Болан все больше погружался в мысли, машинально подкладывая себе риса.

Сэнди продолжала: