— Ну ты, Колоколова, и дура! — бурчу себе под нос, вышагивая по дороге, нервно печатая шаг. — Дура и есть!

Расстегиваю легкий плащ и поправляю яркое цветастое платье с запАхом на груди — пояс неудачно сбился в сторону. И тут же истерически хмыкаю: в этом самом платье я сбежала из дома Амира в самый первый раз! Однако в тот день все закончилось довольно трагично: я спасла своего бывшего жениха-предателя, а он решил убить меня, как свидетеля своего побега. И если бы не Амир…

Плюю в сторону при его имени.

Чертов Амир.

— Ты, Колоколова, просто мужиков не умеешь выбирать. Вот и все. В этом твоя проблема, — беседую сама с собой, пиная ни в чем не повинные камешки, оказавшиеся на пути. Нервное напряжение нарастает, и мне хочется какого — то движения, действия, чтобы от него избавиться, иначе я просто начну кричать в голос от вселенской несправедливости и обиды!

— Первый переспал с подружкой за полчаса до регистрации. Прямо в ЗАГСе, в комнате жениха! — это яркое воспоминание настоящего предательства туманит другое — вид обескровленного лица Олега, направляющего на меня пистолет.

Замолкаю на минуточку, не зная, какое чувство должно больше перевесить на чаше весов: ненависть за измену с лучшей подругой, или печаль от того, что Олега больше нет на белом свете.

Ничего не понимаю, и снова пинаю камень, попавшийся на пути. Он улетает в придорожные кусты, а я оборачиваюсь. Нет ни одной машины за столько времени! Странно.

Это что же, мне до самого аэропорта пешком идти? Не хотелось бы!

Дергано оправляю ручку сумочки на плече и волоку свою поклажу дальше.

— А второй? Второй? — мой голос немного повышается — свидетелей-то моего личного безумия нет. — Второй еще хуже!

Чем хуже поступок Амира, я сказать не могу. На самом деле, если говорить откровенно, он мне ничего и не должен. Это я во всем виновата. Встала у него на пути, стала свидетельницей того, что он держал в доме человека с огнестрельной раной, а после…после прикончил его, хладнокровно и не жалея о поступке…

Он сделал для меня даже больше, чем должен был: спас от пули чокнутого бывшего жениха, спрятал от мафиозных разборок, сделал огромную кипу документов, чтобы создать новую личину, которую я могла бы примерить на себя…

А тот вечер накануне…Тот страстный поцелуй…

Черт.

Ничего для него он не значил.

Просто пошел на поводу гормона, сделал то, о чем давно думал.

А я…

Замахнулась ногой над камешком на дороге, но переступила его и твердо ступила на пыльный асфальт.

Так и через твое недо-предательство переступлю, Амир!

Вдруг сзади послышался шорох шин, шум мотора. Я остановилась, повернулась и выставила вперед руку с поднятым большим пальцем, голосуя.

Черный автомобиль, хищно блеснув на солнце покатым капотом, резко затормозил прямо передо мной, немного съехав на обочину, перегородив дорогу. В неясной тревоге обернулась назад, потом выглянула вперед, но дорога была все также пустынна — ни проезжающей мимо машины, ни заблудившегося путешественника, ни души. Владелец автомобиля газовал, и выхлопная труба работала на полную катушку. Будто бы машина тоже психовала, также, как и я за секунду до этой встречи.

Я остановилась и сглотнула. А вдруг там…бандиты? Киллеры? Вдруг там кто-то, кто узнал меня, и теперь отправился по мою маленькую душонку? Сделала шаг назад, и тут же повернулась спиной, готовясь бежать в обратную сторону.

Дверь машины сзади хлопнула, и я прибавила шагу. Сумка начала биться о бедро, чемодан крутиться на одном колесе, не находя опоры… Господи, как бы унести ноги.

И вдруг огромная ладонь легла мне на плечо. Я затормозила от неожиданности и меня буквально отбросило назад.

— Ты с ума сошла? — ярость буквально клокотала в этих словах, сказанных мне в ухо громким шепотом. — Рехнулась совсем?

Мощные руки впечатали спиной в тело, огладили плечи, и юркая ладонь властно перехватила ручку чемодана. Я запаниковала, занервничала, кровь прилила к лицу.

— У тебя мозги есть, нет?

Мужчина развернул меня лицом к себе, и мне пришлось закусить губу, чтобы не закричать и одновременно не заплакать от облегчения.

В мое лицо вглядывался побледневший от злости Амир. Глаза его полыхали погребальными кострами, а из носа едва ли дым не валил — так сейчас он походил на разъяренного дракона, у которого из-под носа утащили сокровища.

— Я спрашиваю: мозги у тебя есть?

Пользуясь суматохой, отвожу Камиллу к отцу, и они под руку семенят вперед, туда, где официанты приготовили фуршетный стол. Тут же хватаю Хана за лацкан пиджака, отдаю распоряжение собрать все оружие у парней. Он морщится, но кивает.

Бросаюсь вперед, туда, где пожар начал полыхать не на шутку, и, оглянувшись, делаю вид, что пытаюсь затоптать огонь возле ковра, чтобы он не рванул вслед за гостями, бросившимися врассыпную. На самом деле резко пинаю цветочную конструкцию, охваченную огнем, ногой, чтобы она провалилась на столы с бумагой, и территория огня выросла.

Оттолкнув официантов, парней, сражающихся с пожаром, выбегаю на парковку, сажусь в первую же попавшуюся машину, достаю ключ из бардачка — вопиющая халатность и ненужное доверие — и завожу мотор! Быстро просматриваю приложение на телефоне, и вижу, что маленькая точка движется вдоль дороги по направлению к городу.

Выжимаю всю скорость, на какую способна эта малышка, и гоню вперед. Через несколько минут вижу отчаянную женщину, которая отважно бредет вдоль дороги и яростно сжимаю пальцы на оплетке руля. Черт! Черт! Совсем с ума сошла! У нее нет никакого инстинкта самосохранения, девушка как будто не может додуматься, что ее здесь могут поймать раззадоренные алкоголем после фуршета мужчины и сделать все то, о чем пишут в газетах…

Останавливаюсь и жду, пока она поравняется со мной, но эта беспечная женщина разворачивается и думает сбежать! Рычу под нос, чувствуя, что градус кипения возрастает все больше и больше, и в два счета догоняю ее, прижимаю к себе и хочу раздавить в своих руках, выжать все соки, сломать как хрупкую фарфоровую игрушку, чтобы она больше не доставляла неприятностей и проблем, но вместо этого грубо толкаю ее к машине, пристегиваю ремень безопасности, не слушая нервных укоров, загружаю багажник сумками и гоню обратно.

— Пристегнись! — командую, поняв, что она вышла из себя и начинает вести себя по меньшей мере неадекватно: то кидается на меня с кулаками, рассыпая пустые угрозы, то плачет, отвернувшись, то пытается открыть заблокированную дверь машины.

Гоню что есть силы: время идет буквально на миллисекунды, а мне нужно как минимум минут двадцать на дорогу туда и обратно. Черт. Черт. Черт!

— Закрой рот! — громко бросаю ей и проскальзываю на красный сигнал светофора, маневрируя между колоннами автомобилей. От страха она закрывает глаза, держится за ручку двери и начинает беззвучно рыдать. Солнечные очки спали и потерялись где-то в недрах машины, и я, бросив случайный взгляд на ее лицо, столбенею.

Наташа реально стала совсем другим человеком. Перышки коротких светлых волос разметались в беспорядке, глаза, испуганные и печальные, спрятаны за голубыми линзами, а веснушки, которые каким-то чудом вдруг появились на ее маленьком носу, добавили остроты ее внешности. Как будто бы совсем другую девушку я целовал вчера, и будто бы совсем другие губы отвечали на мою страсть…

— Куда гонишь! — кричит она и я отмираю.

Нет, то, что девчонка сменила прическу совсем не делает из нее другого человека. Ей только стоит открыть рот, как все встает на свои места и когнитивный диссонанс рассеивается.

Мы даже не успеваем достигнуть точки назначения, как я, даже не заглушив мотор, тащу ее за собой. Она упирается, пытается укусить меня за руку, но противостоять силе ярости невозможно. С размаха буквально закидываю ее в комнату, из которой она вышла совсем недавно, закрываю с внешней стороны на ключ.

— Приеду, поговорим! Сиди и не высовывайся!