Итак, первая ступенька: конкретное детство конкретного человека, конкретной личности. Чтобы эта тема обрела наглядность, писатели охотнее всего прибегают к такому приему: наделяют героя ярким талантом, или же необычными свойствами, или же обнажают детское, скрытое в каждом человеке

В западной фантастике наиболее популярный предмет для разговора на эту тему — судьба незаурядной личности в обществе, конфликт таланта и среды. Показывая в роли непризнанного гения ребенка, «вундеркинда», некоторые писатели подчеркивают уязвимость таланта, его незащищенность в мире наживы. Прогрессивные зарубежные фантасты во многих своих произведениях убедительно показывают, что ожидает личность, недюжинные способности которой могут принести прибыль или привести к созданию какой-нибудь сверхбомбы; гений в буржуазном обществе часто оказывается под контролем алчных бизнесменов или военных

Безудержное использование богатого воображения мечтательных подростков компанией по «производству» сладких грез (А. Азимов «Мечты — личное дело каждого»)… Стремление военно-промышленного комплекса прибрать к рукам юное математическое дарование чтобы «использовать в интересах государства… как оружие» (С. Корнблат «Гомес»). Попытки эсэсовцев выколотить из ребенка, обладающего гениальными инженерными способностями, секрет прицельной точности ракетных снарядов, чтобы применить его в конструкции «фау» (к данной теме обратился писатель из социалистической страны — речь идет о рассказе чешского фантаста Й. Несвадбы «Идиот из Ксенемюнде»). Эти и другие примеры из научной фантастики как нельзя более красноречиво убеждают что в «свободном мире» (читай: мире эксплуатации и насилия) таланту — и тем более юному, чьи взгляды на жизнь еще не устоялись, не определились, — невероятно трудно остаться самим собой, не оказаться пешкой в чьей-нибудь грязной игре.

С горечью думает персонаж рассказа «Гомес» о герое-математике: «Хулио уже не просто симпатичный паренек. Он уже военный объект». Право же, в таком мире лучше скрывать чудесные способности своего ребенка, чтобы не испортить навсегда его жизнь, чтобы не задушили талант руки нечистоплотных дельцов и политиканов.

Недаром в романе Стивена Кинга «Несущая огонь» родители девочки, наделенной способностью к пирокинезу (умение поджигать предметы силой «взгляда»), стремятся скрыть ее дар от окружающих: иначе никак не уберечь ребенка от неисчислимых бед, которые непременно обрушатся, если «паранормальные» способности вундеркинда получат огласку.

Советские писатели-фантасты в своих произведениях также нередко обращаются к теме гениальных детей. Акценты здесь, разумеется, иные. Фантастика помогает понять психологию ребенка, а это не только «работает» на дело воспитания, но и обогащает самих взрослых.

Приведем слова замечательного педагога Василия Александровича Сухомлинского: «…было бы очень хорошо, если бы в годы отрочества и ранней юности в людской душе сохранялись отдельные детские черты — непосредственность, яркая эмоциональная реакция на события и явления окружающего мира, сердечная чуткость к внутренним душевным движениям людей, с которыми приходится вместе работать, учиться, преодолевать трудности».

Казалось бы, ясные, понятные всем тезисы. Надо ли доказывать их правоту! Да, надо. Как есть «вечные проблемы», над которыми неустанно — столетиями — бьется человеческий ум, так есть и «вечные теоремы», которые необходимо доказывать снова и снова. К последним относятся и «теоремы воспитания». Их решает вся художественная литература. Но фантасты, облекая произведения в яркую, иносказательную форму, доказывают эти теоремы своими художественными средствами.

В условной стране, изображенной Павлом Амнуэлем в рассказе «Выше туч, выше гор, выше неба», тьму вековых заблуждений обитателей тесного и косного мирка символизирует густой туман, застилающий солнце и свет. Туман, превративший людей в подобие унылых мокриц, ползающих в вечном сумраке. И самое страшное: они не только не знают, но и знать не хотят, что может находиться за пределами их затуманенной «вселенной». Подняться выше гор, выше туч, выше слепоты и рутины оказывается способен только один «зрячий» — юноша Лог, разорвавший путы предрассудков и открывший новый мир.

Игры, игровое восприятие действительности — важная особенность детства. Игра — основной вид деятельности детей, подготовка к будущей трудовой жизни,

Еще в XVI веке Мишель де Монтень писал; «…игры детей — вовсе не игры, и правильнее смотреть на них как на самое значительное и глубокомысленное занятие этого возраста», В научной фантастике нередки сюжеты, когда «самое значительное занятие» неожиданно оборачивается… спасением цивилизации. Помните девочку Муру из известного стихотворения Корнея Чуковского, которая сама выдумала «бяку-закаляку кусачую», изобразила ее в альбоме и сама же ее испугалась? В рассказе Виталия Бабенко «Феномен всадников» маленькая девочка показывает рисунок «бяки-закаляки» безжалостным пришельцам, которых невозможно победить никаким земным оружием. И этот рисунок — «Детский страх» — оказывается… единственным действенным средством: пришельцы мгновенно ретируются.

Повесть Владислава Крапивина «Голубятня на желтой поляне» рассказывает о неуязвимых для земной боевой техники бездушных манекенах, несущих смерть всему живому. Особую ненависть у манекенов вызывают дети и Детство. Но и против этих нелюдей герой находит оружие. Оказывается, манекена можно пробить насквозь… детским мячиком.

Конечно, приведенные примеры — лишь фантастические гиперболы, но, во-первых, любая гипербола вырастает из примет реальности, а во-вторых… Взять тот же мячик из повести В. Крапивина. Важно не то, что он пробивает манекена, а то, кто стоит за этим мячом. Это земной космонавт Яр — воплощение сил добра — и группа воспитанных им детей. Для авторской идейной позиции характерно то, что под воспитанием понимается не типичная защита от дурных воздействий, а прививка подросткам духовного иммунитета против влияния зла. Этому иммунитету есть более понятный синоним: чувство ответственности — перед собственной совестью, перед окружающими людьми, перед человечеством. Добро — это не только благотворительность. Добро — прежде всего непримиримая борьба со злом.

Еще несколько примеров того, как фантасты исследуют тему детских игр.

Пока взрослые ученые из рассказа Виктора Колупаева «На асфальте города» ищут, как помочь терпящим бедствие космическим «двумерцам», дети находят выход, рисуя им… домики на асфальте.

В повести Владимира Малова «Рейс «Надежды» описывается типичная для фантастики ситуация «контакт — нет контакта»: между земными космонавтами и инопланетными встала стена непонимания. Но оказалось, что никакого барьера отчуждения нет между детьми двух цивилизаций, быстро нашедшими общую понятную игру — игру, на которую ни та, ни другая взрослая сторона не обратила внимания…

Игра — символ детства, его непременный атрибут. Возможности игр изучены НФ литературой достаточно полно, но все же есть один очень важный аспект, который фантасты «проглядели», — это игры с компьютером, рассматриваемые как средство обучения.

Для многих пап и мам новые детские игры — явление совершенно неожиданное, что же говорить о том, что в ближайшие годы нам придется столкнуться с весьма серьезной «игрой», которая, судя по всему, многое перевернет в повседневной жизни. Речь идет о компьютеризации интеллектуальной сферы, индивидуального творчества и быта — о грядущей эре «сплошной компьютерной грамотности». Персональные ЭВМ (ПЭВМ) активно вторгаются в нашу жизнь, а ключиком, открывшим двери для этого вторжения, оказалась игра, игровая компонента, в солидной дозировке включенная в архитектуру «старой доброй» ЭВМ.