— Ага, — Заноза медленно кивнул. Ему было не до угроз. — После магов встретимся здесь же, мисс Шиаюн. Только ночью, а не под утро. Мне могут понадобиться инструкции о том, как возвращают сердца, а инструктаж требует времени. 

На мельницу Заноза вернулся порталом. Спустился в подвал, в мастерскую. Стеллажи с инструментами, столярный и слесарный станки, генератор на энергокристаллах. Мельница — механизм несложный, но она требует постоянного присмотра и ухода, и лучше, когда все под рукой.

Здесь же, в подвале, он оборудовал себе «кабинет» — стол, кресло, кибердек, холодильник с запасом крови. Не рассчитывал всерьез, что на мельнице придется дневать, просто на всякий случай озаботился местом для дневки. Здесь не было ни одного окна, а из двух дверей одна, узкая, вела на лестницу и в темный коридорчик, соединявший подвал с жилыми помещениями, а вторая — широченная, в такой же темный амбар.

Никакого солнца, даже если обе двери будут открыты нараспашку. А ничего, кроме солнца, вампиру на Тарвуде бояться нечего.

Кроме солнца и Голема из Порта. Еще, оказывается, здесь ненормально много демонов. Но надо ли их бояться, Заноза пока не решил.

Когда рассвело, он позвонил Хасану. Сказал, что задержится. Будет на связи и будет онлайн, но отвезти в «Крепость» сегодня не сможет.

— Справишься сам? — спросил Хасан то, что, вообще-то, должен был спросить у него Заноза.

Ну, понятное дело, он справится. И Хасан справится. Турок сам умеет водить машину, и Блэкинг всегда под рукой.

— Мне понадобится пара суток. Или трое. Нужно кое-что сделать. Поговорить с разными людьми.

— Это ты умеешь.

— Да. Так что справлюсь.

Хоть бы раз Хасан остался недоволен тем, что за рулем будет кто-то другой. Не Заноза. Ага, как же! Дождешься от него. И ладно, был бы повод, но ведь никогда же ни одной аварии. Их и не может быть. Потому что он ездит неправильно, но лучше всех. С ним безопаснее, чем… чем с кем угодно. Кроме, может быть, Блэкинга, но тот — читер и колдун, а это не считается.

Нет, злиться на Турка за это не получалось. Представить себя в пассажирском кресле, когда за рулем кто-нибудь, кто водит так же, Заноза вообще не мог. Нипочем бы не поехал. А Хасан ездит. И даже замечаний почти не делает.

— Бу-бу-бу, — пробормотал Заноза себе под нос, просто чтоб перестать улыбаться, и набрал номер Мартина.

Разбудил, конечно же! В пять утра даже демоны спят. Но демоны ведь злые, так? А тот, кто делает гадости злым — хороший. До Рождества осталось меньше полугода, надо успевать побыть хорошим, чтоб заработать бонусы на подарок.

— Пять утра, Заноза, — голос Мартина был сонным, спросонья теплым, но весьма недовольным, — надеюсь, это что-то очень серьезное.

— Я к тебе зайду сегодня. Когда вы вернетесь на Тарвуд?

— Утром, — Мартин зевнул, — нормальным утром. В десять, например. Но если это срочно, то я могу…

Это срочно? Да, пожалуй. Лэа точно не проснется в такую рань, не пойдет с Мартином на остров, значит, лучше встретиться прямо сейчас. Заноза всегда был рад видеть Лэа, но… он собирался спрашивать про Берану, а она Берану не любит. Значит, не надо обострять.

— Я сварю тебе кофе, — пообещал он. — В таверне такой не варят. Приходи на мельницу. Только, когда придешь, закрой ставни на всех окнах, я не успел. 

Лэа никогда не была на мельнице днем, при солнечном свете. Сегодня — в первый раз. Но она даже не успела оглядеться и полюбоваться тем, как льется в окна утреннее солнце, и как блики речной воды играют на светлых деревянных стенах. Мартин быстро опустил ставни, вспыхнул электрический свет, и комната приобрела привычный вид. Все золотистое, деревянное, до странности деревенское — совсем не вяжется с Занозой.

Лэа отметила, что на лавках появились полосатые коврики, на подоконниках — цветы, а посудный шкаф украсила кружевная салфетка. У Клары Мазальской были свои представления об уюте. Забавные. И, видимо, она себя чувствовала на этой кухне хозяйкой. В распоряжении Занозы осталась «гостиная» — та часть комнаты, где не было печки, плиты и посуды. Цветов, салфеток и ковриков там тоже не было.

— Привет, — сказал Заноза, появляясь из темного коридорчика, — привет, Лэа.

Он поклонился. Такой милый.

— Я тоже хочу попробовать твой кофе, — сказала Лэа. — К тому же, кто-то должен разбудить Мартина, он все еще не здесь. Он же «сова», почти как вампир.

— Угу, — буркнул Мартин, подтверждая свою совиность. Уселся на лавку, подумал и лег на нее, положив голову на руку. — Разбудите, когда кофе будет готов.

— Удобная мебель, — констатировал Заноза. — Но спать я тебе не дам. Я даже вампиров днем будить умею, а ты — обычный…

— Демон, — рыкнул Мартин.

— Обычный демон.

— Он мертвого достанет, — подтвердила Лэа. И пихнула Мартина в бок, — давай-давай, просыпайся, почувствуй радость солнечного утра.

И Мартин, и Заноза, оба, бросили на нее удивленные взгляды, и Лэа ткнула пальцем в ставни:

— Там! За окнами! Солнечное утро! Почувствуйте радость!

— Кошмар, — Заноза передернулся.

Мартин кивнул и снова по-совиному угукнул. Правда, с кем именно он согласился, Лэа не поняла.

Она всегда просыпалась раньше Мартина, и ранние подъемы давались ей легко. Если принимать деление на «жаворонков» и «сов», то она была самым настоящим «жаворонком». Но пять утра — это чересчур даже для нее, и никакой кофе не вытащил бы ее из постели в такую рань. Кофе — нет. А серьезное дело — да. Если Заноза, всегда очень вежливый и тактичный, решил, что проблема настолько важная, чтоб разбудить их с Мартином ранним звонком, значит, так и есть. Проблема важная. И решать ее нужно вместе.

Заноза и правда очень милый. Он ни за что не стал бы звонить в неурочное время без серьезного повода.

Лэа смотрела, как он крутит ручку кофемолки, как перекладывает кофе в джезву. Почти пыль, такой мелкий помол, кажется, даже мельче сахарной пудры. И не лень же молоть вручную?

— Хасан всегда так делает, — объяснил Заноза, — он только ручные кофемолки признает. Как леди Калимма. А у меня тут другой и нет.

— Хасан варит кофе? Зачем вампиру кофе?

— Хасан у него — супермен, а не вампир, — пробормотал Мартин, приоткрыв один глаз, — и Кларком Кентом он даже не притворяется. А, может, не супермен, а Бэтмен.

— Это я — Бэтмен, — откликнулся Заноза серьезно. — Я бизнесмен и люблю навороченные игрушки.

— Ну, Хасан, тогда, вообще бог, — Мартин сел. — Хорошо пахнет.

— Пфф, — Заноза снял джезву с огня, дал остыть, снова поставил греться.

Пахло одуряюще. Лэа не очень любила кофе, она предпочитала чай, так же, кстати, как и Заноза, но этот попробовала бы обязательно.

— В таверне не варят кофе ни по-турецки, ни по-арабски, — рассказывал Заноза, колдуя над джезвой, — это дело принципа. Национальная политика. Мигель арабов и турков не любит из-за генетической памяти — до Мексики они никогда не добирались, зато Испании от них досталось. Ана пережила Алжирское восстание. Или не пережила, — он хмыкнул, — резню, устроенную черными, она видела. Тогда на Тарвуде и оказалась. А резню, устроенную в ответ французами уже не застала. Ну, а с Бераной вообще все понятно, для нее турки с арабами естественные враги.

— Не надо про Берану, — Лэа поморщилась, — то, что она перестала меня доставать, не значит, что я хочу про нее слышать.

Заноза разлил кофе по чашкам. Черный. Ароматный. С густой пенкой.

— Я проснулся, — сообщил Мартин. — От одного запаха. Заноза, ты же нам не про Берану хотел рассказать?

— Я, вообще, спросить хотел, а не рассказывать. Как души забирают? Может быть такое, чтобы душу забрали, а человек живой?

— Зависит от условий сделки. Можно дождаться смерти, а потом взять душу, можно забрать душу, а жизнь оставить, можно взять душу и оставить бессмертие — это хуже всего. Бессмертный рано или поздно начинает понимать, чего лишился. Чувствовать ему нечем, переживать нечем, жить и то нечем, а потребность в чувствах есть. Они сходят с ума, но даже умереть не могут. Многим это очень нравится. Многим демонам, — уточнил Мартин, — понятно, что не жертвам. Мы, вообще, любим поиграть…