Он сидел на единственном ободранном стуле задом наперед совершенно неподвижно. Ждал момента, когда за напарником закроется дверь, и, судя по тоненькой тягучей струйке слюны, текущей из угла рта, уже предвкушал развлечение.
Рыжий убийца заскрипел зубами.
— Поздно будет утром, еще до заката надо убираться. На катер — и прочь из Эарфирена.
— Нет! Утром.
Плонт совершенно очевидно решил, как он выражался, надкусить пирожок уже нынешней ночью. В любом другом случае Ярру было бы плевать с большой горы, но не сейчас…
— Нужно ноги уносить, идиот! — взорвался он. — Даже если Джевидж не поднимет по тревоге всю полицию и армию в придачу, в чем я сильно сомневаюсь, и если на каждом углу не будет стоять по актору из Тайной службы, то нас зацапают те, другие. Вот этого я не хочу, и ты, думаю, тоже не жаждешь.
Никогда еще толстяку ничего подобного видеть в своей жизни не доводилось — чтобы вокруг одной жертвы вилось столько охотников. Прямо как в старинных историях про драконов — возле пещеры летучего ящера собирается целая орава драконоборцев, и каждый мнит себя самым сильным и достойным, ловчие ямы роют, капканы ставят, точат мечи и плетут колдовство. Придурки! А дракон все равно улетит, порвав, потоптав и пожегши незадачливых охотничков. Джевидж — он такой же: старый, хитрый, жестокий и беспощадный змей. Ярр бы на него никогда заказа не взял, ни за какие деньги, потому и поглядывал на рисковых храбрецов с подозрительным шиэтранским акцентом не без жалости. Были и другие — от тех бывалого наемника самого в дрожь бросало. Насмотрелся он в жизни своей на тихих, спокойных, благостных и немного туповатых на первый взгляд дядек с горящими глазами, которые убивают, терзают и насилуют исключительно из высших побуждений и ни в коем разе не за деньги. В голове у рыжего Ярра, будто на каменных скрижалях, высеклись слова Кромреха: «Бойся фанатиков, парень, бойся заразиться их безумием, ибо они убивают душу, а ты всего лишь смертную плоть». Новые времена и технический прогресс, точно весеннее половодье, смыли в сточную канаву небытия старые традиции, исчезли древние, как эльлорская земля, тайные гильдии убийц, и последний из адептов — старый кособокий выродок советы давал не просто дельные, а мудрые и мыслил почти как философ. Мол, смерть, как и любовь, просто товар, ее можно продать и купить за Деньги. Но нет ничего противнее ВсеТворцу, чем сотни тысяч жизней, губящихся во имя сумасшедшей идеи.
— Я не хочу связываться с дамодарцами, — настаивал на своем Ярр. — Кто их знает, зачем они вертятся возле дома Джевиджа. А если тоже хотят его бабу заполучить?
— Нужна она им! — фыркнул Плонт. — Разве это она Дамодару насолила? Нет ведь.
И облизнулся, скотина эдакая. Чисто животное. Нет, ну что похоть с мужиком делает?!
Ярр никогда аскетом не был, любил в свое удовольствие потискать крепких зрелых девок, а скотские желания напарника вызывали у него тошнотворное чувство омерзения.
— С бабой нам и так вышло чистое везение, неведомо, как дальше сложится.
— Да уж…
Аж дрожит весь от нетерпения. Тьфу!
— Давай не рисковать?
— Давай… — эхом отозвался Плонт.
Глаза его медленно стекленели.
— Э нет, дружище, так дело не пойдет, — жестко ухмыльнулся рыжий убийца, мгновенно скинув маску незлобивого добрячка, кем он, собственно, никогда не был, равно как и покладистым, миролюбивым или, упаси ВсеТворец, безопасным. Люди, знавшие Ярра близко, имели все основания его бояться, и даже тугодум Плонт хорошо помнил, сколь жестоким и неумолимым может быть пухлый низенький мужичок в неопрятной одежонке.
— Значит, поступим следующим образом, мистрил Плонт, — проскрипел неласково Ярр. — Бабу я свяжу и запру в комнате, а сам пойду договариваться о лодке, но ключ заберу и тебя оставлю сторожить снаружи. Понял? У нас будет достаточно времени в дороге, чтобы ты успел попользоваться кралей в свое удовольствие, но не сейчас.
Напарник погрустнел, но смирился. Напороться на любимый кривой нож толстяка он не хотел.
— А ты, Джевиджева сучонка, — рыжий зловеще оскалился и дернул за веревки, стягивающие Фэйм запястья, — молись, чтобы мистрил Плонт оказался послушным мальчиком и не добрался до тебя раньше, чем я вернусь.
Ответить женщина не могла, рот ей пришлось завязать шарфом, но по широко распахнутым глазам пленницы похититель догадался, что его слова услышаны и поняты правильно.
Ярр ошибался, когда думал, что леди Джевидж до смерти перепугалась мистрила Плонта, а если бы она сказала, что целых пятнадцать лет созерцала похожее стеклянное выражение глаз, только на другом лице, то вряд ли поверил бы. Уэн считался красавчиком — высокий, стройный, белокурый, он умел подать себя так ловко, что нипочем не заподозришь в нем изощренного мучителя. Ни дать ни взять — принц из сказки. Но когда никто не видел, когда он входил в спальню, то смотрел на Фэйм точно так же, как отвратительный костлявый наемник. Рот его становился слюнявым, зрачки расширялись, и тело сотрясала мелкая дрожь возбуждения. А потом… Фэймрил прекрасно знала, что будет потом, причем в мельчайших подробностях. Пожалуй, она бы могла подсказать парочку особо гадких деталей чересчур впечатлительному мистрилу Плонту. Он о таких вещах не слышал, это точно. Слишком уж примитивным показался наемник вдове мага — образования никакого, стало быть, фантазия такая же убогая, как внутренний мир.
— Сладкая… слышишь меня? — шептал убийца в замочную скважину. — Думаешь, Ярр тебя защитит?
«Слышу, все я прекрасно слышу, — устало подумала леди Джевидж. — И ничего подобного я не думаю. С чего бы? Твой дружок еще и присоединится к забаве. Это же так весело».
Равнодушие при мысли о возможном насилии Фэймрил не удивляло ничуть и не слишком пугало. Разум ее был занят совсем иным — неустанным самобичеванием. Как еще можно наказать такую пустоголовую идиотку? Более безответственного поступка, чем уход из дому, придумать сложно. Росса это убьет еще вернее, чем пуля. Воображая себе, как именно муж воспримет известие, Фэйм становилось по-настоящему страшно.
Слишком хорошо запомнился крошечный эпизод из самого начала их супружеской жизни. На следующее утро после свадьбы новоиспеченная леди Джевидж проснулась раньше и надумала сделать любимому приятный сюрприз — приготовить чай и собственноручно накрыть завтрак в маленькой уютной гостиной. Как романтично, не правда ли? Нарядилась в кружевной пеньюар, чья стоимость зашкаливала за все разумные пределы, и уже насыпала в чайничек заварку — редкого сорта чай вперемешку с лепестками жасмина, как дверь с грохотом распахнулась, с потолка прямо на столик обвалился кусок штукатурки, и с воплем «Фэйм!» в комнату ворвался новобрачный — голый, прикрывая простыней срам. Ужас, застывший в глазах Росса, ей не забыть никогда. Бывший маршал, прошедший три войны, покрытый шрамами, убивший больше людей, чем Фэйм видела в жизни своей, до смертной дрожи перепугался, не обнаружив спросонок рядом жены. То ли приснилось ему дурное, то ли померещилось, но леди Джевидж, старательно делая вид, будто ничего экстраординарного не произошло, мысленно поклялась, что отныне поутру муж первым делом будет видеть ее лицо.
«Клятвопреступница! Своими, можно сказать, руками убила Росса!»
Фэйм сжалась в углу в комок, закрыла глаза и без устали кляла себя, свое легкомыслие, свою глупость и безмозглость последними словами. Она не слышала, как сосредоточенно сопит за дверью наемник, как сулит он ей всевозможные сомнительные утехи, только от перечисления которых любого нормального человека, находящегося в здравом уме, наизнанку бы вывернуло.
Годы замужества за Уэном Эрмаадом лишили Фэйм всех иллюзий относительно силы молитвенного слова, и если не избавили от слепой веры, то сделали женщину весьма сдержанной прихожанкой. ВсеТворцу нет никакого дела до несчастий и нужд обычных смертных, Он милостиво дозволяет им самим творить свою судьбу. Должно быть, в этом и заключен великий Замысел, который богословы именуют Свободой Воли. К такому выводу пришла однажды Фэймрил, и вся ее жизнь стала тому прямым подтверждением. Даже явление Великого Неспящего прекрасно вписывалось в данную концепцию мироздания. Огнерожденный пришел незваным, когда сам пожелал, когда ему понадобилась перепуганная смертная женщина для каких-то своих никому не ведомых целей.
