— Лошадей в центр!
— По местам! Приготовиться!
Дружно клацали затворы ружей. В том числе и у винтовки в руках Фэймрил.
— Без команды не стрелять! — крикнул Таул.
— Положи револьвер так, чтобы сразу же смогла дотянуться, — наставлял ее Росс, успокаивающе поглаживая по спине. — И старайся не рисковать без особой нужды.
На несколько томительных мгновений над ощетинившейся стволами импровизированной крепостью повисла тишина.
Сначала земля тихонечко дрогнула, сотрясаемая копытами, затем переселенцы услышали сам топот, а затем до их ушей долетели вопли на чистейшем кехтанском.
— Не стрелять! Ждать! — громко напомнил Джевидж. — Пусть подъедут поближе.
В отряде нападавших Росс насчитал почти восемьдесят человек: все в широкополых шляпах и с оранжево-белыми повязками на предплечьях, а значит — головорезы из головорезов, которых призвал под свои знамена ультрарадикальный Легион Освобождения. Эти вырежут всех, не пощадят даже скот.
Кехтанские легионеры были уже совсем близко, когда дождь резко усилился, сверкнули молнии. Над Арром бушевала настоящая зимняя гроза.
«Хоть в этом нам повезло, — невольно подумалось Джевиджу. — Теперь кехтанцам ни за что не поджечь повозки. Уже хорошо!»
— Огонь! — заорал Росс. — Целить в лошадей!
Грохнули первые залпы, разметавшие в клочья авангард легионеров. Раненые и убитые лошади падали в грязь, ломали ноги, утягивая за собой еще живых наездников. Задние насмерть затаптывали оставшихся передних. Кричали кони, вопили люди, стреляли ружья, гремели громы и сверкали молнии — чем не эпическая битва? Но и этого защитникам показалось мало — в бой вступили маги. Всего двое — это ничтожно мало, зато производит впечатление.
Судя по всему, атакующие не ожидали ни столь быстрой организации обороны, ни решительного отпора от кучки утомленных дорогой переселенцев, и уж тем более не рассчитывали они на колдовской ответный удар. Обычная тактика — окружить караван и расстрелять с безопасного расстояния перепуганных людей — дала осечку. Кехтанцы сами превратились в живые мишени, мечущиеся под проливным дождем прямо перед носом у обороняющихся.
Фэйм залегла под защитой колеса и вела прицельный огонь, сама дивясь хладнокровию, с которым выбирала очередную жертву. Целилась недолго, но тщательно, как учил Росс, метя в грудь или спину, и хотя не каждый выстрел оказывался результативным, но двоих кехтанцев леди Джевидж отправила к праотцам — это точно. По крайней мере, после того как они свалились на землю, они так и остались лежать без движения.
У Росса успехи были скромнее, но ведь он не только отстреливался, но и руководил обороной. Да и сложновато попасть в движущуюся мишень человеку с таким неидеальным зрением, как у лорда канцлера.
— Будь осторожна, пожалуйста, — шепнул он и, пригибаясь к земле, побежал на подмогу Таулу Элипину и магу Дайрсу, утащив за собой Моррана Кила.
Фэйм сосредоточенно кивнула, чувствуя, как по спине вдоль позвоночника стекает горячая струйка пота. Затем прицелилась в скачущего мимо чернобородого кехтанца и плавно нажала спусковой крючок. Легионер выпустил поводья, откинулся назад, а перепуганная лошадь тут же сбросила его на землю. И даже если он не умер мгновенно от пули, то это падение убило его непременно. У живых голова не бывает повернута назад под таким жутким углом.
Широко раскрытые пустые глаза мертвеца смотрели прямо на Фэймрил — на свою убийцу.
«Это — война, — твердо сказала себе женщина, выбирая новую жертву. — Он пришел меня убить, а вышло наоборот. Это просто война. Не смотри на него, не смотри, он бы меня не пощадил».
Она снова выстрелила и снова попала. Когда-то Росс сказал, что из нее выйдет прекрасный солдат. Что ж… солдат получился на славу. Невзирая на мокрую одежду и холодный дождь, Фэйм стало нестерпимо жарко, как в бане.
«Это всего лишь война. И она не длится вечно».
Потеряв треть отряда и не пробившись за круг повозок, легионеры предпочли отступить. Уцелевший в этой бойне командир кехтанцев скомандовал отбой, и они умчались в сторону границы.
А победителей на краткий миг охватила настоящая эйфория. Переселенцы вскочили на ноги, начали прыгать, орать и улюлюкать вслед беглецам, они потрясали ружьями и даже палили в воздух, не зная иного способа выразить свою радость:
— Мы победили! Ура!
— Трусы! Собаки трусливые! — кричали они.
— Как мы их?! Ура! Ура!
Джевиджу с Эрсином жали руки и сердечно благодарили за науку, без которой они не выжили бы и не победили врагов. Магов тоже не обошли заслуженным вниманием. Но и поселенцы, и сами волшебники прекрасно понимали, что ружья гораздо удобнее боевой магии, а главное, сильнее и эффективнее. Едва у Моррана и Дайлипа израсходовались заряды в жезлах, они тут же взялись за ружья.
Фэйм спокойно и аккуратно уложила еще теплую винтовку в повозку, чтобы та не ржавела под дождем, кое-как умылась, а вернее, размазала грязь по лицу и, только когда руки перестали дрожать, позволила себе слабость — спрятала лицо на груди у мужа, наслаждаясь ощущением того, что они оба живы. Такое острое чувство, сродни экстазу, когда каждая жилочка пищит от восторга: «Я — живая! Он — живой! Они — живые! Мы живы! Слава тебе, ВсеТворец-Милостивец!»
— Это был твой первый настоящий бой, — шепнул Росс. — Поздравляю, миледи моя супруга.
— Все по-честному — либо они меня, либо я их, да?
— Честнее не бывает, поверь. Я горжусь тобой. Ты — прекрасный солдат.
— Почему же меня это не радует, милорд? — не скрывая грустной ухмылки, спросила Фэймрил.
Перед глазами у нее по-прежнему стоял застреленный ею кехтанец со свернутой шеей.
— А так и должно быть. Поверь моему опыту.
Росс ласково погладил жену по мокрым волосам.
— Но остальные-то радуются, — кивнула она на ликующих переселенцев.
— Это они пока радуются, скоро их веселье иссякнет.
И верно. Как в воду глядел бывший маршал Эльлора. Не прошло из четверти часа, как выяснилось, что жертвы есть с обеих сторон.
По-прежнему лил дождь, несколько мужчин копали могилы, а над мертвым шорником голосила его молоденькая супруга:
— Что… что ты наделал?! Зачем ты привез меня сюда?!
У женщины оказался резкий пронзительный голос.
— Не молчи, Дрилл! Не молчи, ради ВсеТворца! Что ты сделал с моей жизнью?! За что?! Как я теперь… как я без тебя теперь буду?
Она отвесила покойнику звонкую пощечину и тут же упала ему на грудь, заходясь от рыданий.
— Мы… чего тебе не хватало? Зачем тебе эта земля? Кому она вообще нужна эта проклятая земля? Ты слышишь, Дрилл?! Почему ты сгубил свою жизнь? Зачем?! Будь оно все проклято!!!
— Уймись наконец, — разозлилась опухшая от безмолвных слез мистрис Лайч, только что схоронившая младшего из сыновей — вихрастого паренька шестнадцати лет. — Не гневи ВсеТворца, девка. Кому легко? Мне, что ли?
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — на высокой ноте выла новоиспеченная вдова.
— Заткнись, дурында. Не голоси, а смирись!
Молодая женщина вскинула на тетку непонимающий взгляд. Мол, что это вы такое говорите?
— Че пялишься? — с вызовом спросила та. — Чай, не в благословенные кущи ехала? Чай, за лучшим житьем-бытьем? За землицей? Так все это у тебя будет. Завтра замуж снова выскочишь, детишек станешь рожать и радоваться.
— Я? Нет!
— Еще как! Аж бегом! И нечего тут выть, всем худо! Муж твой героем помер, как и сыночек мой. За тебя помер, между прочим!
Мнилось, еще немного, и женщины вцепятся друг дружке в волосы и с визгом покатятся по земле, но мистрис Лайч вдруг обняла сестру свою по несчастью, крепко так обняла, по-матерински, чтобы вместе им было легче оплакать своих мужчин.
— Надо быть сильной, девочка, — бормотала старшая из вдов, баюкая на руках товарку.
— За-а-ачем?
— А чтобы дойти… чтобы все сталося, как вы вместе мечтали — и дом, и дети, и поля, и лошади… Дрилл ведь хотел коней разводить? Да? Вот ты его сына посадишь на черного аррского жеребца, на своего жеребца из своего табуна и скажешь: «Теперь ты мужчина! Совсем как твой отец!» И все у тебя будет… Только ты духом не падай, девочка.
