— Цензура одобрила, можно запускать, — еще бы не одобрила, если все темы статей первого выпуска мы придумывали с Александром на пару.
— Ну что ж, тогда с Богом, как говорится, вперед! — Я отложил в сторону газету и внимательно посмотрел на своего главного редактора. — А что вы скажете насчет создания отдельного литературного журнала?
— Не вижу никаких в этом проблем, Николай Павлович, — пожал плечами Измайлов. — Подобных периодических изданий разной направленности не так уж и мало. Большинство, правда, живут ровно столько, сколько сохраняется энтузиазм их владельцев и зачастую одновременно главных авторов… Дело, как вы понимаете, это не так чтобы очень прибыльное.
— Ну прибыль, в этой жизни далеко не главное, заработать копеечку, — Измайлов на этих словах явственно хмыкнул, — я и в других сферах способен. Мне гораздо важнее культурное влияние. Большие тиражи, низкая стоимость… А печатать будем полезные произведения, с нужным государству, ну и мне, чего уж греха таить, посылом. Будут люди такое читать?
— Будут, почему бы и нет. Чего у нас только не читают… Если цену небольшую поставить, да материал отбирать более-менее тщательно… Вполне.
— Ах да, — я мысленно хлопнул себя по лбу. Наклонился и достал из выдвижного ящика бумажную папку, — чуть не забыл. Вот это вам, найдите пару толковых студентов и посадите их придумывать слова-загадки. В «Правду», наверное, это вставлять не будем, неформат. А вот в журнал развлекательной направленности — вполне. Можно конкурс устраивать, призы какие-нибудь изобразить… В общем, разберетесь.
— Что это, Николай Павлович?
— Крестословицы, — выдал я прямой перевод слова «кроссворд» на русский. В конце концов, зачем тянуть слова из другого языка, когда можно подобрать адекватную замену у себя. — Такие загадки-головоломки. Там на отдельном листе список вопросов, ответы на которые нужно вписывать в таблицу и таким образом получать дополнительные буквы в качестве подсказок в тех местах, где сразу ответить не получается. Интересная забава, посидеть, поломать голову, убить немного времени, рупь за сто, что нашим потенциальным читателям зайдет.
— Интересно… — протянул Измайлов, он прямо тут же пару раз перелистнул страницу явно пытаясь на ходу решить головоломку, но понятное дело, что без карандаша сделать это было практически невозможно. Через минуту он кивнул своим мыслям, оторвался от крестословиц и вновь поднял взгляд на меня. — Пожалуй соглашусь, интересная новинка. Читателям понравится.
— Сразу составляйте каталог вопросов, чтобы через некоторое время можно было использовать их по второму кругу… — попытался я дать совет, но судя по проступившей улыбке Александра Ефимовича, он и сам уже об этом подумал. Очевидно, что тут мелочная опека не понадобится, главное направлять его в нужно русло, чтобы куда-нибудь не туда не свернул. — В общем, разберетесь.
Диалог этот состоялся в Михайловском замке, который я наконец-то сумел выбить из Александра, благо он все это время стоял пустым, и никто на него особо не претендовал. В будущем тут вроде бы должна была располагаться артиллерийская — или инженерная, не помню точно, единственный раз, когда я был в Питере в прошлой жизни, до этого замка мы так и не добрались — школа, но думаю, что мы найдем для нее место где-нибудь в другом месте.
Что же касается моей новой личной резиденции, то она очень быстро начала напоминать не столько уютное домашнее гнездышко, сколько штаб-квартиру какой-нибудь корпорации из будущего. В качестве покоев я выделил себе пол-этажа в одном из крыльев замка — в большей площади объективно нужды все равно пока не было — а все остальное место занимали различные службы — канцелярия, спецслужба Бенкендорфа, отдел поиска талантов и приема предложений по изобретеням, охрана — куда же без нее — и так далее. Очень быстро стало понятно, что скоро места будет не хватать, у нужно будет либо расширяться, либо раскидывать службы, не нуждающиеся в постоянном пригляде по другим адресам. Впрочем, с этим можно было несколько подождать, тем более что текущих дел было, что называется, «за гланды».
Вообще, если внешнеполитическое положение Российской империи после победы над Наполеоном и заключения формального мира со всеми его союзниками выглядело очень прочно, то о внутренней ситуации в стране того же сказать нельзя было совершенно. Во-первых, было разрушено огромное количество сел и городов на западе страны, сотни тысяч человек остались без жилья и, хуже того, без какой-то перспективы вернуться в ближайшее время к своей привычной хозяйственной деятельности. В конце концов, пожить несколько месяцев можно и в землянке, а вот если поле весной не засеять, то осенью останется только складывать зубы на полку. В этих условиях пришлось изрядно покрутиться, в том числе привлекая армию, чтобы хотя бы понемногу, но помочь всем.
Удалось в такой ситуации активизировать переселенческую программу. Теперь, когда многих крестьян на старых местах не держало хозяйство, оказалось гораздо проще сдернуть их на юг и восток. Зима двенадцатого-тринадцатого годов в плане потока переселенцев стала воистину рекордной. По моей статистике мы совсем немного не дотянули до пятидесяти тысяч семей, переселенных в Приазовье и на север Крымского полуострова. Да, мы потихоньку за несколько лет уже и туда добрались. Более того уже со следующего сезона планировалось запустить строй переселенческий маршрут по Волге на прикаспийские земли Астраханской губернии. Дальше, по мере заселения земель, предполагалось продвигаться на юг на территорию кавказской губернии, однако пока с этим были определенные проблемы. Проблемой были племена черкесов, дагестанцев и чеченов, которые совершали регулярные набеги на прилегающие равнины, грабили и разоряли хозяйства поселенцев, и было очевидно, что без глобального решения этого вопроса, ни о каком освоении края и речи быть не могло.
Во-вторых, если отбросить очевидные чисто экономические трудности, связанные с ущербом от вторжения, далеко не всё в порядке было в политических кругах Петербурга. Отнюдь не все восприняли положительно подписание мирного договора с Наполеоном в том виде, в котором он в итоге увидел свет. В особенности своего недовольства не скрывало молодое поколение и недавние переселенцы из Европы, пошедшие на службу «белому царю» после того, как корсиканец лишил их родины. Буквально на глазах начала формироваться оппозиция, в том числе и включающая мамА и бывших посетителей, распавшегося со смертью ее мужа, тверского салона Екатерины Павловны.
Эти нехорошие движения — о них я узнавал от Семена Романовича, который отлеживался после воспаления легких в Питере пока я мотался по всей России — начали очень быстро обретать форму и грозились вылиться в серьезные неприятности. В то, что это перерастет в реальный заговор и смещение Александра я верил мало, а вот в то, что они скопом смогут прогнуть брата, наставить на тот путь, который считают истинным — вполне. Оборону Александру в столице пока помогали держать Аракчеев и Кутузов, который также горячо поддержал невмешательство России в европейские дела.
И, в-третьих, по счету, но не по важности, такое глобальное событие как отечественная война, приведшее к крайнему напряжению всех сил государства, не могло не отразиться на самосознании всего простого народа. Среди крестьян, особенно тех, кого привлекали на работы через структуру ополчения, начали распространяться слухи о том, что император в награду за победу скоро даст народу волю и землю. Причем, как это часто бывает, волю хотели сразу и тут, земли опять же тут и побольше, а на предложение переехать на пустующие территории и получить желаемое в прикаспийских степях, такие фантазеры отвечали исключительно матерно. В общем, потихоньку назревал социальный конфликт…
Для того, чтобы вывезти из Франции честно добытое в бою золото, пришлось провернуть целую войсковую спецоперацию. Не смотря на то, что формальное оформление шестой коалиции, контуры которой на политической карте Европы уже просматривались, пока еще не завершилось, было очевидно, что так просто пропускать «золотой караван» — а даже если брать чистое золото, то масса выкупа равнялась бы примерно четырёмстам тоннам золота, на практике общая масса ценностей была как бы не в три раза больше — ни Австрия ни Пруссия бы по своей территории не согласились. Хотя бы потому, что это означало возвращение во Францию самого Бонапарта, а с ним и пятидесяти тысяч отборных, прошедших русский ад, бойцов.
