В первые дни войны егеря старались не слишком всовываться. Все дороги в округе были буквально забиты французскими войсками, и любая попытка атаковать врага вылилась бы только в лишние потери.

К первым числам июля обе армии — французская и русская — ушли дальше на восток, и егеря начали потихоньку выходить на свободную охоту вылавливая мелкие группы фуражиров, разведчиков, отдельных курьеров и мародёров. Последних в округе было неожиданно много: далеко не все в армии Наполеона так уж горели желанием идти воевать, и едва подвернулась такая возможность они отставали от основного войска, образовывая слоняющиеся по приграничным уездам шайки грабителей и насильников. Таких егеря в плен не брали, без сантиментов вешая при первом же случае на ближайшем суку.

Эта дорога соединяющая Вильну с Минском — оба эти города, судя по всему, к этому времени были заняты французами — не была главной артерией снабжения. Все же основной поток грузов и подкреплений шел южнее: из Варшавы через Гродно и дальше уже в зависимости от положения Великой армии в тот или иной момент времени.

И тем не менее по ней регулярно, раз в несколько часов проходили колонны неприятельских войск, совершенно разной численности. Самое то, чтобы организовать хорошую засаду.

— Что там?

Сидящий на дереве возле поворота дороги пару раз махнул руками, привлекая к себе внимание.

Командир второго батальона капитан Шванк махнул рукой в ответ сообщая таким образом что видит сигналы.

— Конные, — озвучил капитан увиденное, — три или четыре сотни. Много, пропускаем.

Валяющиеся рядом в траве офицеры разочарованно загудели. Это была уже вторая потенциальная добыча, которую они пропускали, заняв утром удобный для засады участок дороги. Лес тут с одной стороны подходил к дороге практически вплотную, что позволяло подрубить пару деревьев и устроить завал, а с другой стороны наоборот — отступал на сотню шагов, давая егерям вооружённым дальнобойным оружием преимущество в огненном бое. Эти полторы сотни шагов еще попробуй преодолей, когда по тебе в быстром темпе стреляют четыре сотни штуцеров.

— Отставить! — Немного раздраженно оборвал более молодых и горячих подчиненных капитан. — В качестве первой цели нужно подобрать что-то менее зубастое. Чтобы бойцы освоились, мандраж прошел.

— А если не будет таких? — Задал вопрос молодой усатый поручик, командир второй роты.

— Будет, как не быть, — Шванк аккуратно раздвинул веточки куста, за которым их компания укрылась от случайного взгляда с дороги и попытался рассмотреть проезжающую мимо конницу. — Карабинеры, явно не новобранцы. Нет, все правильно, такая цель для нас пока будет слишком зубастой.

Последнее было сказано скорее для собственного успокоения.

— Ну ждем, так ждем, — поручик откинулся на спину, заложив руки за голову и пожевывая сорванную тут же травинку. — Ждать-то, гляди, не мешки ворочать.

Немудреная сентенция в свою очередь вызвала волну смешков, разрядив таким образом общее недовольство.

Шанс проявить себя егерям представился еще через полтора часа. Вновь подал сигнал наблюдатель на дереве. Вот только на этот раз он сообщал о множестве телег под конвоем роты солдат.

— Ну вот и дождались, — Шванк размашисто перекрестился. — Начинаем, всем занять свои места. Огонь по команде.

Дополнительных уточнений не требовалось, весь план был расписан достаточно подробно и заранее доведен до личного состава, так что каждый боец и так знал, что ему делать.

Из-за поворота показалась голова колонны. Первым выехал головной дозор в составе трех всадников, увлеченно о чем-то болтающих и не слишком активно рассматривающих окрестности. Вслед за ними, метрах в семидесяти следовала основная группа: тяжело загруженные телеги под охраной пехотной роты. Пехотинцы частью сидели на бортах телег, частью шли рядом и, откровенно говоря, производили впечатление не слишком боеспособного войска. Самое то на первый раз.

Едва колонна пересекла заранее намеченную черту, как на дорогу с хрустом и треском начало заваливаться предусмотрительно подрубленное дерево, а штуцерники, заранее разобравшие цели, открыли убийственный огонь. Шансов у французов не было никаких. Первый же залп в буквальном смысле ополовинил их численность, при том, что даже ответить как-то враги не могли: если для штуцера сто пятьдесят шагов — дистанция вполне рабочая, по для обычных пехотных ружей — запредельная. Попасть куда-нибудь можно только случайно.

— Вперед! — Шванк махнул в сторону неприятеля короткой шашкой, которой вооружили егерей в качестве дополнительного оружия, третья рота, под прикрытием огня товарищей, пригибаясь чтобы не словить в спину шальную пулю, бросилась на сближение с обстраиваемым конвоем.

Там никто о сопротивлении и не помышлял: тыловая часть, набранная с бору по сосенке и обученная исключительно «шоб було», личный состав из мужиков под пятьдесят. У кого хватило резвости — попытались скрыться в лесу на той стороне дороги, у кого нет — просто упали за тележными колесами и старясь стать как можно меньше и незаметнее. Буквально за три минуты все было кончено.

— Что в повозках, — по-французски спросил капитан одного из взятых в плен обозников. Дрожащий мужичек, на котором военный мундир сидел как на корове седло, заплетающимся языком ответил.

— Еда, господин. Зерно, в основном, и остальное по чуть-чуть.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Продовольствие нам пригодится.

— Осталось только понять, как его отсюда увезти, — услышал конец фразы подошедший как раз поручик. — Семь десятков убитых, двадцать два пленных, из которых семеро — до вечера не доживут. Мы потеряли троих. Двадцать четыре загруженные повозки, но лошадей на всех не хватит.

— Обидно. — Когда обсуждали засаду, договаривались по четвероногим по возможности не стрелять, но в пылу боя выполнить это оказалось сложнее чем задумывалось. Буквально за пять-семь минут боя обоз потерял почти половину тягловой силы. — И что делать с тем, что не удастся забрать?

— Сжечь? — Пожал плечами поручик.

— Чтобы сообщить всем французам в округе, о нашем присутствии тут? Ну уж нет. Местных бы найти, они бы тут враз все растащили.

— Ну да, — хохотнул ротный, — где же их сейчас найдешь. Все попрятались.

— Тогда, распороть мешки и высыпать в канаву, — после которой паузы вынес вердикт Шванк. Он снял перчатку и вытер тыльной стороной ладони пот со лба. Не смотря на всю скоротечность схватки он успел промокнуть под жарким летним солнцем буквально насквозь. — Главное, чтобы противнику не досталось.

— А что с пленными? — Чуть понизив голос переспросил ротный. Вопрос был щекотливый и при этом максимально актуальный. Таскать с собой десятки человек, висящих на ногах подобно гире, означало подставить весь вверенный ему батальон. Сдать же французов было некуда — они находились во вражеском тылу, и ближайший военный комендант российской армии находился где-нибудь в Риге, если ту еще не взяли вражеские войска.

— Выбери из наших парней, кто покрепче, отведите французов в лесок саженей на двести… Ну и сам знаешь, — командир батальона четыре года назад участвовал в кампании на Кавказе и там с этим все было гораздо проще. Никто диких горцев не щадил, и, впрочем, в ответ пощады тоже не ждал. Тут, конечно, был не Кавказ, но и вариантов никаких оригинальных в голову не приходило.

— Но, ваше высокоблагородие… — поручик от такого приказа немного растерялся.

— У тебя есть лучше предложения?

— Никак нет, но… Разве так можно?

— Если придумаешь, что делать с пленными, чтобы это не влияло на нашу боеспособность, разрешаю поступать по-своему. Если нет — выполняй приказ.

— Есть выполнять приказ, — ротный развернулся и на деревянных ногах пошел прочь.

Бойцы меж тем выпрягали оставшихся в живых лошадей, грузили их провизией и всем ценным, что удалось найти — понятное дело, что телеги с собой тащить никто не собирался — не забыв при этом по быстрому обшарить карманы мертвых французов. Шванк на такие действия внимания не обращал — главное, чтобы это не снижало боеготовность, ну а если какой егерь еще и заработает немного на войне, так ничего предосудительного в этом нет. Глядишь только воевать станет охотнее.