Особо я оговорил вопрос предоставления качественных медицинских услуг, мотивируя это тем, что детям гор непривычен тропический климат, а терять таких ценных людей из-за эпидемий, крайне неразумно.
И опять забегаю вперед. Приняв моё предложение, Леопольд ничуть не прогадал. Правда, сперва возникли проблемы с вербовкой добровольцев. В самом начале, на предложение послужить в тёплой Африке клюнуло столь мало людей, что даже на взвод их не набиралось. Просто потому, что легковерными горцы не были. Но я к такому обороту был готов и дал соответствующую команду. Целое лето полиция с помощью терских и кубанских казаков вылавливала расплодившихся в тех местах абреков. Пойманных разбойников сразу ставили перед выбором: сибирская каторга или служба бельгийскому королю? Упрямцы конечно нашлись, но большинство выбрало второй вариант. Из них и был сформирован Первый Абрекский батальон Королевской Армии Конго. "Добровольцев" под конвоем привели в Новороссийск, там погрузили в трюм одного из пароходов "Морвоенторга" и отправили прямиком в Леопольдвиль. Каждый год в Африку из Новороссийска доставляли всё новых и новых рекрутов, причем в ходе этого процесса, количество желающих попасть на службу бельгийскому королю только росло. Спустя пять лет выяснилось, что не все желают возвращаться в родной аул. Кто-то продлевал контракт и продолжал службу в Легионе. Другие, отслужив по контракту, шли служить в местную полицию. Третьи — открывали своё дело.
В ходе наших неформальных бесед, внезапно всплыло, что Леопольд не прочь пошалить и на просторах Тихого Океана. В частности, его сейчас интересует Корея. Там есть куда вкладывать свои капиталы. Нет, на саму корейскую землю он не покушается. Бельгия уже пыталась завести свои колонии на Гавайских островах, на Филиппинах, на Фиджи, Борнео, Новой Гвинее… Все эти проекты провалились и казалось бы, возвращаться к ним не стоит.
— И опять мой дорогой брат возникает проблема недостатка сил для контроля этих территорий. Вы не представляете себе тех трудностей правления и того вреда всему народу, что принесёт учреждение в вашей стране парламента. Эти господа почему то считают, что они лучше знают народные нужды и потому всячески препятствуют самому народу решать свои насущные дела. Право, я начинаю завидовать швейцарцам. Их парламент слишком слаб для того, чтобы препятствовать всеобщему вооружению народа. Именно отстранение народа от дела защиты своей страны, мешает нам иметь колонии по всему миру.
— Но мы начали разговор о Корее, — перебил я своего собеседника, — мне хотелось бы знать: на что вы там претендуете?
— Можете не переживать, я не претендую на земли этой страны. Мне нужен всего лишь рынок сбыта для изделий бельгийской промышленности. Вам, насколько я понял, Корея нужна не столько в качестве рынка сбыта, сколько в качестве союзника и поставщика сырья. Но у вас мой друг, слишком мало для этого денег и потому корейцы рано или поздно начнут искать того, кто сможет вложиться в их развитие. Не стоит этому противиться. Вам даже выгодней подтолкнуть этот процесс. И в этом плане Бельгия как никто иной вам подходит идеальным образом. Нам есть что предложить Корейской империи и при этом мы не стремимся ни захватывать её, ни бороться с вашим политическим влиянием на неё. Нам нужны лишь концессии, если быть точным.
А как раз этого я категорически не хотел. Корея была нужна мне вся целиком в качестве союзника, а не чужой марионетки. Пускать туда бельгийцев, то же самое, что и англичан. А англичане обязательно протолкнут туда японцев. Нет уж мой дорогой друг, мне этого точно не нужно. И потому я сославшись на то, что не могу такие вопросы решать без согласия своих компаньонов, спустил этот вопрос на тормозах.
На первый взгляд может показаться, что визит Леопольда мало что принес и нам и ему. Во всяком случае было видно, что король-делец рассчитывал на большее. То, что я не собираюсь пускать на свою корейскую делянку, он прекрасно понял и потому не стал поднимать вопрос и о концессии на Гавайских островах. Тем более, что помимо моего согласия, тут требовалось ещё получить "добро" от императора Франца-Иосифа. А тот на дух не переваривал Леопольда. Тем более после его последней выходки, когда он посетил Шенбрун в компании со своей пассией.
А пассия у Леопольда оказалась та ещё штучка. Не знаю, что у них происходило в постели, но на людях она вела себя прилично. Во время приватного ужина с Леопольдом, она не промолвила ни словечка. Зато её доклады куратору были подробны и обстоятельны. Нужно сказать, что король жмотом не был и деньги на наряды и украшения ей выделял не скупясь. Точно так же она не испытывала нужды в расходах на содержание своего передвижного салона. Первыми завсегдатаями этого салона были "гавайские дворяне" со своими жёнами. Чуть позже, подтянулась и другая публика. В салоне Серафима тоже редко подавала голос, зато её тётя старалась за всех сразу. Глядя на её активность, многие считали, что хозяйкой салона является именно Акулина Пафнутьевна — так теперь звали свежеиспеченную христианку. Вы только не подумайте, что это я так издевался над ней. Как раз ничего подобного я не творил. Это она сама решила, что шифроваться ей лучше с помощью "подлых" имён. Поэтому имя Акулина — это её выбор. Ну а отчество она взяла по крёстному отцу. Впрочем и фамилию не забыла поменять. Теперь её в обществе представляли как "мадам Зеленову". Точно таким же образом она шифровала и своих племянниц. Благодаря её диктату, стали дщери Израиля отзываться на имена Фёкла, Феврония, Мавра… Ну а после венчания и фамилии привели в порядок. Если они рассчитывали на то, что это кого-то собьёт с толку, то напрасно.
Можно вывезти девушку из деревни, но деревню из девушки никогда не вывезешь. Те же евреи ничуть не заблуждались насчёт истинной сущности "гавайских дворянок", но скандала пока не поднимали. Видимо сработала привычка не портить без нужды чужой гешефт. Любопытное кстати явление. Если Мойша-часовщик сменил веру и остался всё тем же часовщиком, то он в глазах еврейской общественности поганый выкрест. Но если тот же Мойша, приняв ислам, станет визирем султана — то это умный и порядочный человек, которому иначе было не добиться успеха. Молчание евреев в отношении Серафимы и Акулины значило лишь одно: общество ожидало от них подвигов. И они их начали совершать.
В один прекрасный день, тётушка и племянница передали сообщение о том, что французское правительство решило признать сидящих в Париже клоунов, законным польским правительством и заключить с ним секретное соглашение наподобие того, что ранее заключено с Россией. Выглядело это бредово и я начал испытывать сомнения насчет своих агентесс. Но спустя три дня, французы через своего посла подтвердили эту информацию. Но к этому времени от Серафимы пришла более подробная информация.
В своём необычайно пространном послании, уместившемся аж на девяносто шести листах, любовница Леопольда сообщила о деталях очередной "Панамы". Узнать эти детали ей было нетрудно, ибо в её летучий салон практически сразу протоптали тропы представители французского и бельгийского капитала. Вполне определенной национальности.
Суть дела в том, что французов беспокоило моё упорное нежелание развивать территорию Царства Польского в военном отношении. Я изначально смотрел на Польшу, как на территорию отторгаемую и потому делать полякам роскошные подарки в виде современных крепостей, арсеналов, пристаней, сети железных дорог и телеграфных линий не собирался. Годами меня военные представители французов старались убедить в том, что я совершаю огромную ошибку, бросая Польшу на растерзание германскому хищнику. Я стоял на своём. И вот теперь, французы плюнули на меня и решили взять дело в свои руки. К этому времени их Генеральный штаб знал про оборонительный потенциал достаточно много, а потому сумел подготовить неплохой план по предстоящей подготовке территории Царства Польского к войне с Германией. Оставалось только получить на это моё согласие, профинансировать и претворить в жизнь то, что задумано.
