Для собравшихся не секрет, как на самом деле относится народ к священнослужителям. Будучи назначенными сверху церковным начальством, они давно стали чужеродным элементом для окормляемой ими паствы. Большинство их не пользуется никаким авторитетом в народе. Да они и сами не очень стремятся его завоевать, ибо "пришли в церковь не ради Иисуса, а ради хлеба куса". С этим нужно заканчивать. Каким образом? Ввести выборность приходских священников.
Вот это, последнее предложение мне особенно запало в душу. Тут ведь дело в чём? В нынешнем своём качестве я христианин лицемерный. В душе как был, так и остался атеистом. Но так как положение обязывает, то все необходимые по должности обряды я соблюдаю. Чтобы не смущать умы людские. Точно такими же безбожниками были и родители мои. Зато с дедами и бабками было всё намного сложней. Верующими они конечно были, вот только совсем не на тот манер, на который принято здесь веровать. Из староверов они. Беспоповцы поморского согласия. Дед по матери, Александр Иванович, как то объяснял мне те вещи, которые мне однажды стали интересны. А меня тогда интересовал вопрос: что не поделили между собой старообрядцы и официальная церковь? Неужели манера крестить особенным образом свои лбы, была настолько людям важна, что они заживо себя сжигали?
— Нет, Коля! — отвечал мне дед, — каким манером креститься — дело десятое. Хохлы да греки всю жизнь крестились "армянским кукишем" и никому дела до этого не было. Как молитвы читать, да к каким иконам прикладываться — дело конечно важное, но и тут могли без вражды разойтись. Тут другое замешано. Произвол сатанинский — вот из-за чего люди в огонь пошли.
— Так в чем произвол то состоял?
— А ты Коля вспомни, откуда комсорги ваши выпрыгивают? Их что, начальство своим повелением назначает? Вы ведь их сами выбираете. Да не насовсем, а на срок. Прошел срок, не нравится вам вожак — другого выбрали. А коль совсем гнилым оказался, то и из комсомола турнёте. Так ведь?
Всё это было так. И выбирали, и выгоняли своею волей. Старшие товарищи конечно приглядывали за этим делом и иногда "рекомендовали". Но такого, чтобы выбранного на собрании комсорга "наверху" не признали, такого не было. Дальше "первички" демократия заканчивалась. Там уже выбирались не выдвинутые коллективом кандидаты, а отобранные и рекомендованные как минимум райкомом. Но порядок в общем то был таков: начальный старт комсомольской карьеры даёт "первичка", а выше — тут уже от тебя самого зависит. Но в любом случае, если комсорга на ранней стадии народ отстранил от руководства — карьеры по общественно-политической линии он не сделает. Закрыты ему тут все пути. Но неужели и в Церкви было точно так?
— Было! — уверенно говорил мне дед Саша, — по другому и быть не могло. Слышал небось: "Каков поп, таков и приход!" Только поп при таких порядках был не из кого попало. Людям ведь нужно не пустое место, а почтенный и уважаемый человек. Такой, который со своей паствой всегда заодно. И если село бунтовало, то и поп ходил в атаманах, а не в карателях. И на каторгу как зачинщик бунта шел, да не скулил при этом. Перед барином не холуйствовал. Наоборот, он хоть и в лаптях, а бояре ему кланялись, да не смотрели на то, что мужиком от него пахнет. Такой, если нужно, то и своему начальству не побоится слово поперёк сказать. Хоть нашего протопопа Аввакума возьми: знал за собой правду, по правде жил и правдой своей не торговал. Пришло время: ни патриарх, ни сам царь не сумели с ним сладить. Такого только убить можно. А покорить не выйдет. Вот каковы были попы! Не то, что ныне.
— Дед, но ведь выбрать можно кого то не того.
— Кого не того? — начал заводиться дедуля, — откуда "не такой" там, где все друг-друга знают как облупленных?
В общем, интересный у нас тогда разговор вышел. Дедуля говорил о том доверии, которым пользовался избранник у народа. Взять такую вещь, как приходские деньги. Оказывается, это не только то, что жертвовали на церковные нужды. Это ещё и те деньги, что народ хранил не где-нибудь, а в церкви своей. Почему? А потому что даже разбойнику было страшно грабить церкви. Ограбь церковь и вся округа начнет охоту на святотатца. Сами разбойники откупятся от расправы головой такого беспредельщика. И кем тогда считать патриарха Никона, который сделал то, что не решались делать разбойники — ограбил церкви?
— Истинно сатанинское деяние! — уверял меня дед, — украсть у народа то, к чему права не имел даже касаться. Да не в деньгах дело. Коли нужно, нешто люди бы не поняли? Не впервой последнюю рубаху отдавать да последний хлеб делить. Коли нужда приспела, ты скажи и люди пожертвуют достатком своим. Так нет же, силою нужно было брать! Ну не сатана ли? А кого Никон попами прислал? Сплошь и рядом холуи начальственные! Да такой за правду на муку никогда не пойдет, ему у хозяйской жопы теплей будет! И попомни Коля: покуда старый уклад не вернется, не будет нам мира с никонианами!
Помня этот разговор, я как раз и увидел тот путь к миру, который мог произойти в том случае, если общинно-приходская схема организации церкви будет принята за основу. Правду сказать, всеобщего мира не выйдет. Старообрядцы не все такие, каким был мой дед. Самые богатые купцы и заводчики с фабрикантами как раз вышли из их общин. И вряд ли они добровольно откажутся от накопленных не совсем честным путём капиталов. И никакая церковная реформа их не исправит.
Отслеживая работу Собора, я продолжал заниматься вопросами дальнейшего развития страны. Главной трудностью для меня был выбор между пушками и маслом. Времена впереди нас ждали нелёгкие. Отсидеться в стороне от грядущей войны в Европе очень хотелось. Вот только долго отсиживаться не выйдет. Пренебречь подготовкой к этой войне, значит вызвать недовольство в народе большими потерями и неудачами на поле боя. Поэтому заниматься производством в больших количествах оружия следовало. Но если втянешься в гонку, то просядет жизненный уровень населения и так небогатой страны. Последствия этого будут ещё опасней. Вот и выбирай.
Выход конечно был. Назывался он продукцией двойного применения. Всех проблем роста достатка населения это не решало, но из унизительной нищеты его вытаскивало. Да и гражданский сектор развивался. С производством же оружия дела обстояли неважно. Прежде всего потому, что его требовалось много. К тому же следовало решить, какое конкретно оружие требуется. Взять вопрос с выбором патрона для стрелковых систем. Патрон 7.62*54 уже сейчас некоторых специалистов из ГАУ не устраивал. Им хотелось чего-то лучшего. Они конечно понимали, почему был принят именно этот патрон. Если бы не было иных вариантов, то они даже не стали бы вносить свои предложения. Но в том то и дело, что варианты эти появились. Принадлежащий Министерству Двора и уделов патронный завод в Симбирске освоил производство патронов Маузера 7.62*25 и 7.92*57. Параллельно, за годы первой пятилетки вопрос с медью, свинцом и производством пороха стал не таким острым, каким он был в самом начале. Кроме того, в Забайкалье этому министерству принадлежала патронная фабрика, которая выпускала патроны, по мотивам 6.5*50. Конечно, всё это производилось не для внутреннего потребления, а на продажу иностранным армиям. Конечно, это были армии, которые никто в мире не воспринимал всерьёз. Да и текущая потребность их в боеприпасах была не очень большая. Но лиха беда начало. Если исполнить задуманное и "опоздать" на предстоящую Мировую войну, то объёмы продаж гарантированно увеличатся. Причем, многократно. Но не забывал я и о нуждах родной Русской Армии. Что в Симбирске, что в Забайкалье, те же самые производства помимо патронов зарубежных образцов, с 1901 года начали выпуск и наших отечественных патронов. Гарантировать, что "патронного голода" не будет, я пока что не мог. Но так как дело было сдвинуто с места, то была надежда на то, что в случае войны, всё будет не так трагично. Правда, меня беспокоил вопрос с внедрением патронов с остроконечными пулями. Исследовательские работы по этой теме уже провели
