Это уже было намного серьезней. Эти партии в России действовали нелегально. Причем, подконтрольные нам лидеры, могли контролировать только тех, кто был в эмиграции, а людьми на местах руководили иные кадры. Которые положили болт и на Жирикова и на Сайганова. Пришлось Георгию распорядиться о подготовке к введению особого положения в столице, о чем населения уведомили через газеты. Лучше от этого не стало.

И вот, в воскресенье 8 декабря 1907 года, к зимнему дворцу двинулись довольно многочисленные колонны манифестантов. Состав их был пестрым – от явно нанятых представителей городского «дна» до рафинированных интеллигентов. Помимо жителей столицы, в шествии приняли участие и жители других губерний. По большей части нанятые босяки, хотя хватало и «чистой публики».

Манифестанты шли к Зимнему Дворцу, неся знамена разных расцветок. Тут был и национальный триколор, и радужный флаг либералов. Что интересно, имперских флагов полиция не наблюдала. Помимо флагов, были многочисленные мои портреты и иконы. Среди светской публики были замечены и лица духовного звания.

Полиция конечно пыталась поддерживать порядок, но эти попытки лишь обозлили толпу, которая сама начала нападать на городовых. Пришлось вызывать подкрепления. Они явились быстро, вооруженные скутумами из алюминия и резиновыми дубинками. Кроме отрядов полиции были направлены и пожарные со своими насосами на конной тяге. Но получить команду на разгон шествия полиция не успела. Толпа сама напала на нее. При этом, действовала она вовсе не стихийно. Кто‑то заранее подготовил отряды боевиков, вооруженных цепями, дубинами, ножами и револьверами. Ситуация сразу осложнилась и пришлось пустить против толпы сперва конных жандармов и даже казаков. Вот тут и началось главное веселье. Толпа оказалась хорошо организованной. Очень даже хорошо. Пока одни строили на пути казаков и жандармов баррикады из всего, что оказалось под руками, другие пошли на прорыв. При этом, многие из смутьянов были под градусом. В итоге, Георгий отдал приказ полиции и казакам на применение боевого оружия по толпе. Итог – десятки убитых, сотни раненых и задавленных толпой.

Все‑таки получилось у сволочей Кровавое Воскресенье. Не в том виде, что в моем времени, но получилось. И с этим нужно что то делать. Пришлось закругляться с визитом и срочно отплывать в Россию. Вот только времени у меня было не очень много. А потому, я решил добираться не водой и по «железке», а по воздуху. Благо, что немцы уже построили на Гавайях свою дирижабельную станцию и обещали, что рейс до Петербурга займет чуть больше четырех суток. Правда, обойдется мне этот рейс в хорошую копеечку, но мне было уже не до экономии. Предоставив Аликс возможность добираться домой на крейсере, сам я с немногочисленной охраной прошел на борт воздушного судна и тот час же начался первый мой в этом мире полет.

Целые сутки мы добирались до дирижабельной станции в нашем Приморье. Что я скажу про эту часть рейса. Не смотря на комфортабельный пассажирский салон, приятным это путешествие не было. И поболтало нас изрядно и довольно острых ситуаций хватило. Но экипаж дирижабля оказался на должной высоте во всех смыслах этих слов. В Приморье после заправки и смены экипажа, я продолжил полет на запад.

Тут нужно сказать о том, что пассажирские перевозки по воздуху через всю Россию, монополизировали с моего согласия немцы. Разрушать эту монополию я не спешил. И думаю, что это правильно. Немцы весьма быстро построили вдоль транссибирской магистрали довольно хорошие аэропорты со всей необходимой инфраструктурой. При этом, они все‑таки вынуждены были для организации наземных служб привлечь наши кадры, которых пришлось обучать. Как там сложится дело с Германией, но если немцы уйдут, то большая часть подготовленных ими специалистов все‑равно останется. Ну а если не поссоримся, то и вовсе хорошо. Ведь наши дирижабли тоже проходят по этому маршруту.

Погода нас не подвела, не подвели и немецкие пилоты. Вечером 15 декабря я с охраной был уже в Пулково, где по моему распоряжению был выстроен аэропорт.

Поездка из Пулково до здания Главного Штаба – рабочей резиденции Георгия, прошла без приключений. Добираться пришлось на паромобиле с закрытым пассажирским салоном и в сопровождении конвоя из казаков. Обстановка в Петербурге была спокойной, но это спокойствие обеспечивалось многочисленными казачьими патрулями и усиленными постами полиции.

– Были уже случаи нападения на городовых, поэтому его высочество распорядился о парных постах вместо одиночных, – вводил меня в курс дела адъютант Георгия.

С его слов следовало, что наблюдаемое мной спокойствие, не более чем видимость. На деле же, страсти как кипели, так и продолжают кипеть. Вчера был подавлен бунт тюремных сидельцев в «Крестах».

– Пытались тюрьму захватить?

– Никак нет, ваше величество! Бунт был очень необычный. Сидельцы все как один объявили голодовку. Никакие увещевания на них не действовали. К исходу первых суток голодовки, ими была провозглашена Республика Кресты и начаты выборы президента этой самой республики.

– Погодите, что за бред с выборами? Как они вообще могли голосовать?

– Перестукиванием. С помощью «тюремной азбуки».

Из объяснений адъютанта следовало, что как только стало известно о проведении выборов, было принято решение о подавлении бунта. Помня о моем запрете применять против безоружных поданных боевое оружие, специальный отряд тюремной стражи, вооружили дробовиками и дымовыми гранатами системы Менделеева. После чего и произошла зачистка камер. Выкуренных из камер сидельцев, перевели на специально подогнанные речные баржи, где эти «республиканцы» пребывали и ныне.

– И что вы собираетесь с ними делать?

– Его высочество распорядился об отправки их на Север, к Макарову.

– Отставить! Север – это для честных людей. А эти самые «республиканцы», продавшиеся мировой буржуазии, достойны более суровой участи. Запишите: всем этим противникам самодержавной формы правления, следует предоставить свободный выбор своей дальнейшей судьбы. Либо они искупают свою вину перед законом ударным трудом в Свободном Государстве Конго, либо они записываются волонтерами в Штрафной Американский Легион и отправляются на войну. Искупать свою вину перед Отечеством. Записали? Прекрасно! Пусть военно‑полевой суд сохранит мои формулировки.

Но не только «республиканцы» чудили. В Петербургском университете началась студенческая забастовка. Студенческий протест направлен в основном против введения нового устава для университетов Российской империи. Особенно возмущал бунтовщиков пункт устава, в котором говорилось о введении контроля за посещаемостью занятий. Хотя, были и другие требования, никак не связанные с новым уставом.

Бузили не только студенты. Стало известно о намерении объявить забастовку служащими частных банков. А вот это что‑то необычное. Этим то что нужно? И вообще, как такое стало возможно?

Что‑то стало понятным после того, как в рабочем кабинете Георгия я заслушал доклады министра внутренних дел и председателя КГБ. В общем, мои орлы проспали самый настоящий заговор, потому что так и не смогли перестроить свою работу на новый лад. Хотя, тот же Зубатов внимательно следил за действиями оппозиции, как настоящей, так и клоунской. Вот только и он допустил ошибку, да еще не одну. Умея неплохо работать со смутьянами, он совершенно не умел работать с иностранными шпионами. А по всякому выходило, что без них не обошлось. Причем, на этот раз вражины сработали оригинально. Пока Зубатов работал с руководством ЦК оппозиционных партий, эти самые вражины создали на территории России настоящие, хорошо законспирированные центры руководства, которые и перехватили управление низовыми организациями и ячейками партий. Понять это удалось только недавно.

Вычислить и нейтрализовать эти центры пока не удалось, но Сергей Васильевич считал, что это вопрос времени. Проблема была в другом: простой ликвидацией этих центров проблему не решишь. Вместо ликвидированного центра возникнет новый. Потому что на этот раз оппозиция пользуется сильной поддержкой европейских тайных служб. Которые работают не нарушая формально никаких наших законов, а значит арест такого агента рассорит Россию с той же Британией или Францией.