В итоге, вышли довольно неплохие плавсредства, способные перевозить по морю до сотни десантников с вооружением имея ход в шесть узлов. При команда парома могла и поддержать десант огнем универсальной трехдюймовки и 37‑миллиметровки. Ну а в дальнейшем работать в качестве судна снабжения. И конечно же "Зибель‑3" можно было использовать в качестве средства ПВО или вести морской бой с кораблями равных ему по водоизмещению. При этом, утопить его было нелегко.
Скрыть от британцев сам факт строительства паромов в городе, где у них наверняка хватало добровольных осведомителей, наш панцер‑командор даже не рассчитывал. Но ввести в заблуждение относительно их назначения – получилось. Все "знали" о том, что эти посудины предназначены для приема военной контрабанды в нейтральных водах и доставки их в порт. Как выяснилось позже, "легенда" сработала. Но восьми построенных паромов было все‑таки маловато и с капитанами американских рейдеров‑носителей шли переговоры о выделении минных катеров.
Но если с материальной частью проблемы решались, то с личным составом все было не так. В лучшие свои времена, флотилия имела до пяти тысяч человек личного состава, а в Кейптаун Назгулеску привел не более восьми сотен человек. Требовалось пополнение надежным личным составом.
Проблему эту я решил оригинальным образом. Дураков, согласных воевать "за нашу и вашу свободу", в России еще хватало. Нужно было только наладить вербовку воинов‑интернационалистов. Кроме того, пойманным на "горячем" революционерам, предлагался выбор между каторгой и войной. Большинство выбрало войну. Худо или бедно, но на два батальона народу набрали. Оставалось только найти им подходящих командиров. Рассчитывать на американских сержантов и третьих лейтенантов, которых массово штамповали наши "фабрики офицеров" в САСШ, не приходилось. Поэтому пришлось обходиться своими силами. Собственно говоря, с этим тоже сложностей не возникло. Мы отобрали подходящих для командования отделениями и взводами добровольцев и провели их через полигон "Десятки". Три месяца и ты – фельд‑сержант второго или первого ранга. А вот с ротным и батальонным звеном командования вопрос решили иначе. Ими были кадровые офицеры нашей армии. С которыми предварительно пришлось вести беседу.
– Господа! Смею заметить, что нижние чины вам достанутся непростые. Все они "красные" и к монархии относятся враждебно. Более того, половина их – самые настоящие государственные преступники, которым каторга заменена поездкой на войну. Поэтому, не стоит их пытаться обратить в свою веру. Бесполезно. Но и наказывать их за имеющиеся у них взгляды не стоит. Наш государь считает, что вы должны относиться к ним, не как к людям падшим, а как к своим боевым товарищам. Будьте с ними строгими и справедливыми. Помните, что их успехи и подвиги в любом явятся славою русского оружия. Опыт показывает, что тех смутьянов, которым выпала судьба воевать в составе Американского легиона, сами американцы и их враги запомнили именно как русских.
Но вообще, командовать такими людьми должны командиры особого склада. И я таких нашел. Причем, позаботился об их службе заранее. Командирами Русских волонтерских батальонов были назначены два офицера. Первым батальоном назначен командовать капитан Михаил Гордеевич Дроздовский, а Вторым – капитан Михаил Кузьмич Войналович. Здесь их биографии лишь частично совпадали с теми, что известны были по моему времени.
Оба своевременно окончили Академию Генштаба, но уже по обновленной программе. Так как войны с японцами не случилось, то они в ней и не участвовали. Зато после академии, оба попали служить в "Десятку". Чем они меня привлекли? А вы на Дроздовского посмотрите. Это сам по себе замечательный человек. Да не просто храбрый, грамотный и харизматичный командир. Таких в любой армии хватает. Гораздо замечательней то, что он добивался успеха в условиях, когда все этому препятствовало. Вопреки сложившимся обстоятельствам, он сумел создать боевое ядро будущей дивизии его имени. Он сумел ее обеспечить всем необходимым, хотя никто и ничего ему так просто не давал. В отличии от идиота Корнилова, он смог совершить марш на соединение с Добровольческой армией, по враждебной территории и с малыми потерями. Корнилов же, в более благоприятных условиях угробил Текинский полк и явился на Дон без него. Дроздовский тщательно готовился к бою, при этом не бросая войска в лобовые атаки на превосходящие силы противника. Зато Корнилов, а следом за ним Деникин, любили атаковать "по‑гвардейски": идти в лоб и на штык. Стоит ли удивляться тому, что в Первом Кубанском походе, Добровольческая Армия из имевшихся вначале двух с половиной тысяч людей, потеряла в боях двенадцать с половиной тысяч? А Дроздовский, в не менее тяжелых условиях – несколько сотен. В общем, в Южной Африке требовался именно такой командир. Кроме того, я учитывал, что Михаил Гордеевич был способен ради пользы дела пренебречь личными амбициями и сработаться как нужно с такой сложной личностью, какой являлся наш панцер‑командор.
А что можно сказать про Михаила Кузьмича Войналовича? В принципе, много не скажешь. В нашем времени он недолго был у Дроздовского начальником штаба и погиб в самом начале похода на Кубань. Для Дроздовского гибель Войналовича была настоящим горем. Потому что по его мнению, только Войналович мог достойно заменить своего командира во всяком сложном и опасном деле.
К началу 1910 года, оба батальона добровольцев были сформированы, прошли обучение и судами "Морвоенторга" перевезены в Людериц, откуда они пешим маршем к середине февраля добрались до Кейптауна. Следует помнить, что в этих краях февраль является летним месяцем. Сезон дождей уже прошел и море достаточно прогрелось. Именно в Кейптауне русские добровольцы соединились с отрядом Назгулеску и приступили к интенсивным тренировкам.
С прибытием русских добровольцев, начала подходить к концу формирование так называемой Оперативной группы "Капштадт". Основу ее составила флотилия Назгулеску, для которой и строились десантные паромы. К удивлению окружающих, панцер‑командор включил в состав оперативной группы остатки Дикой дивизии. Остатки – ото девять сотен разного рода беглых висельников, сумевших добраться до Капской провинции и рассчитывавшие на то, что отсюда им не грозит выдача органам правосудия стран Антанты. Правда, спокойная жизнь им и тут не светила, но это их не смущало. Назначенный со стороны уполномоченный по правам американских граждан некий Дункан Маклауд, уверил их в том, что рассчитывать на добычу в этой стране они могут. А со временем, когда у победителей схлынет ажиотаж, они смогут вернуться в Америку. Конечно, какие то сомнения у "дикарей" насчет возможности умереть дома и в своей постели, имелись. Но камарад Маклауд, умел произносить зажигательные речи. Но самое большое впечатление на личный состав произвела церемония вручения боевого знамени. В основе своей оно повторяло флаг Конфедерации, только без звезд. Зато череп со скрещенными костями имелся. Верхнюю часть знамени украшала надпись Wild division, а в нижней части знамени красовался девиз: "Before us – horror, behind us – grief!" Казалось бы: какую для этого отребья пользу может принести данный ритуал? Да не скажите! За время войны "дикари" немного поднаторели в тонкостях международного права и прекрасно знали значение слова "комбатант". Все это для них означало, что они обрели официальный статус и при попадании в плен, враги обязаны соблюдать их права. Поэтому они с удовольствием нашили на новенькие кителя шевроны с эмблемою, названием и девизом своей части. Правда, заранее поинтересоваться у британцев насчет соблюдения прав у них возможности не было.
Еще один отряд, присоединившийся к формируемому соединению, прислан был никем иным, как легендарной уже Мадам Вонг. Но состоял он не из китайцев, как можно было предполагать, а из белых людей, говорившем на языке похожем на польский. Командовал этим отрядом некий "пан Болек". Численность этого отряда была невелика, всего четыре десятка бойцов, но относительно возможностей и умений этих бойцов, правду знал только Павел Алексеевич.
