Но вернемся к прочим союзникам Вилли. С Турцией сейчас дела обстоят неважно. Ставку на младотурков перебили французы, устроившие побег Абдул‑Гамиду и гражданскую войну. Анатолийские и Балканские владения еще под контролем младотурков. Сил на то, чтобы подавить мятеж, вроде бы хватает. Но хватает лишь формально. А на деле, оживились балканские соседи: греки, сербы и болгары. И каждый хочет откусить пирог пожирней. Особенно сербы разошлись. В данный момент они начали склонять черногорцев к объединению в единое государство и мутят воду в Македонии, мечтая всю прибрать ее к рукам и получить таким образом выход к Эгейскому морю. Проблема их в том, что того же самого хотят греки и болгары. И не просто хотят, а чувствуют, что в силах это осуществить. Последнее очень не нравится австрийцам и германцам. Но и это не все. За счет турков желает улучшить свое положение и Италия. А оно мне надо? Конечно нет. Я прекрасно знаю, что сколько итальянцев не корми, а помощи от них не дождешься. А вот уменьшить число австрийских дивизий на наших границах, будет всегда полезно. Раз так, то действуем! Каким образом? Да затеваем переговоры на высшем уровне. Тайные конечно. Мол, я не возражаю, если в Ливии австрийцы разместят ограниченный контингент своих войск. С миротворческими целями. Чтобы султан не потерял еще и эту провинцию Расчет мой оправдался. Хотя до немцев уже стало доходить, что размазывать войска по глобусу вредно для здоровья, но стремление укрепить свои позиции на Средиземном море победило. Тем более, я обещал Вилли, помочь ему выпутаться с честью из той ситуации, в которой он оказался, введя войска в САСШ.
С этой страной немцы действительно промахнулись. Я понимаю их расчет. Помочь выйти из войны и заодно приобрести неслабого союзника. Первое удалось. Со вторым все оказалось сложнее. Союзника Вилли скорее всего обрел, но толку от него в настоящий момент нет. К этому чемодану придется долго ручку приделывать. Миротворческая операция, призванная усилить немцев, на деле их ослабила. А победители начали настойчиво советовать не лезть не в свои дела и вообще убираться к черту.
– Господа! Ну нельзя же так! – вещал я, – давайте трезво оценим возникшую ситуацию! Конечно, введя свои войска и оккупировав незанятую вами территорию САСШ, германский и испанский монархи совершили ошибку. Но требовать от них немедленно покинуть эти территории – еще большая ошибка. Если они это сделают, то мы получим хаос вместо твердого управления. В итоге, собирать контрибуцию за нанесенный ущерб будет некому и не с кого. Введете свои войска? Получите в ответ партизанскую войну, которую немедленно развяжут фанатики‑реваншисты. А это новые затраты с вашей стороны и отсутствие всякого возмещения за понесенные расходы.
Я целых две недели уговаривал французского и британского послов, чтобы они убедили свои правительства не поступать опрометчиво.
– Давайте позволим кайзеру с честью выпутаться из той ловушки, в которую н себя загнал. Делаем просто. Вы даете ему мандат на пятилетнее управление этой территорией. И в течении пяти лет, он должен осуществить постепенный вывод своих и испанских войск с одновременной передачей всей полноты правления местному правительству.
В секретных посланиях британскому королю и французскому президенту, я был более откровенен.
"Я с пониманием отношусь к вашим заботам и полностью согласен с тем, что между Мексиканской империей и Канадским королевством должно находиться мирное государство, не способное причинить вред своим соседям. А это можно обеспечить заключением хорошо продуманного мирного договора. Следить за соблюдением которого должна Союзная Контрольная Комиссия. В состав которой будет уместно включить полномочных представителей Германской и Испанской монархий.
Я не берусь определять размер контрибуции и тех военных ограничений, которые несомненно будут наложены странами Сердечного Согласия. Я лишь хочу обратить внимание на то, что участие указанных в моем послании стран, непременно отвратит американцев от попыток установить с ними союз".
И знаете, мне удалось убедить правителей Антанты в своей правоте. Благодаря этому, в Монреале начала работу мирная конференция. Правда, голос разума не до конца дошел до мозгов людей, до сих пор живущих представлениями прошлого века. Щадить американцев они не собирались. Двадцать миллиардов швейцарских франков – такой была сумма претензий к Америке. И это не все. Помимо финансовых претензий, были требования о сокращении вооружений.
Кто и что будет требовать, предсказать было не трудно. Британцы, помешанные на морском могуществе, настаивали на полной сдаче флота. И тут они были последовательны. Они понимали, что так просто в этом вопросе им на уступки никто не пойдет. А потому, заручившись поддержкой французов, они сперва начали наращивать свою сухопутную группировку в Канаде. Переброска новых дивизий из Метрополии, доминионов и колоний шла полным ходом. Ради этого Лондон даже отложил вопрос с Южной Африкой до поры и до времени. Положение Миротворческих сил кайзера становилось все более отчаянным. Особенно после того, как французы стали формировать новые дивизии на границе с Эльзасом и Лотарингией, а итальянцы заговорили о Южном Тироле. Даже поляки отметились концентрацией войск на границе с Восточной Пруссией. Вдобавок ко всему, японцы затеяли маневры своего флота близ германских баз на Тихом океане. И кайзер пошел на уступки.
Итак, в мае 1910 года, американские корабли были отконвоированы ВМФ Антанты в Веракрус и Кингстоун. Дальнейшая их судьба была разной. Что то в качестве трофеев взяли себе победители. Ну а устаревшие пошли либо на продажу странам Латинской Америки, либо для разделки на метал.
Конечно, совсем без ВМС американцы не остались. По условиям мирного договора им разрешили иметь флот, в котором суммарное водоизмещение кораблей не превышает 100 тысяч тонн. При этом, максимальное водоизмещение отдельного корабля не должно превышать 10 тысяч тонн. Стоит ли говорить, что оставленные американцам кораблики представляли собою такой древний хлам, что говорить об их флоте всерьез теперь не приходилось.
А еще им запрещено было строить даже на продажу рейдеры‑носители и подводные лодки. В отношении Великих озер, тоже имелись ограничения. Держать там боевые корабли, было запрещено. Да что там боевые. Даже таможенной службе были запрещено иметь там что‑то плавающее. Правда, для морской береговой охраны дали послабление. Но и то, разрешено было иметь корабли водоизмещением не более 50‑тонн, вооруженных пулеметом и одной 37 мм пушкой. И чтобы никакого минно‑торпедного вооружения!
Следом за военно‑морскими, последовали военно‑воздушные ограничения. К концу войны, американцы имели неплохой воздушный флот в 120 дирижаблей. Половина их была построена на собственных заводах, а половина куплена в Германии. И теперь вся эта мощь подлежала выдаче победителям. 45 дирижаблей досталось британцам, тридцать – французам, по пятнадцать полякам, мексиканцам и итальянцам. И конечно же полный запрет для американцев на строительство и приобретение чего‑то подобного в будущем.
Яростная драка развернулась за пассажирские линии. Дело в том, что американцам запретили даже коммерческий воздушный флот иметь. А это открывало перед победителями немалые перспективы. Но разве немцы могли просто так подарить кому то столь жирный куш. В итоге, они добились квоты в 46 % на осуществление воздушных перевозок, а 5 % застолбили за испанцами. Остальное делили между собою британцы, французы и итальянцы.
По сухопутным войскам тоже были репрессалии. Иметь бронетанковую технику американцам запретили. Хотя полного запрета на бронетехнику не было. Десяток бронеавтомобилей и столько же танкеток на вооружении Национальной гвардии каждого штата – это еще щедро. Тем более, что численность Национальной гвардии ограничивалась тремя тысячами человек на каждый штат. Никакой артиллерии у ней!
