Силы Первой армии были на исходе и ее командующий – генерал Кутинчев считал нужным отходить на подготавливаемый нами второй рубеж обороны. С ним был согласен и начальник генштаба. И не сделали мы этого лишь потому, что румыны вдруг прекратили наступление и начали закрепляться на достигнутых рубежах.
В течении трех дней нам стала известна причина странной нерешительности. У врага подошли к концу снаряды. Зато мы, уступая ему в живой силе, по прежнему могли поддерживать сильный огонь.
Все эти дни я не покидал Старо‑Планинских позиций, но благодаря хорошо налаженной связи, был в курсе того, что творилось в иных местах. Иные места – это Добруджа и Разград.
В Добрудже, войска генерала Презану, имея подавляющее превосходство в силах, успешно дошли до оборонительного рубежа в окрестностях Варны, а затем, как и следовало ожидать, надолго остановились, подтягивая отставшие тылы. Никола Иванов, командовавший Второй болгарской армией, тоже работал от обороны. Точно так же как и мы, он упредил румынов с артиллерийской подготовкой и тем самым внес разлад в их планы. Но затем и ему пришлось туго, ибо на направлении своего главного удара Презану применил танки. Все шестнадцать штук. И этого удара болгарская пехота не выдержала. Удивляться этому не стоит. Все армии мира проходят через танкобоязнь. В общем, первый рубеж обороны пришлось срочно покидать, причем, немало исправных орудий досталось противнику в качестве трофеев. Но и здесь нашлись сообразительные и волевые командиры, которые смогли быстро справиться с паникой, навести в войсках должный порядок и найти средства противодействия танковым атакам. Вернее, не столько найти, сколько вспомнить то, чему их учили до войны. Бои за вторую линию обороны были ожесточенными и более кровавыми. Здесь так же все решило превосходство в снабжении. Штурм прекратился за недостатком снарядов.
Затишье это не могло быть вечным. Потому что ни мы, ни румыны своего так и не добились. Отбив румынские удары, мы исчерпали все имевшиеся резервы и сил на разгром даже ослабевшего противника не имели. Враги же, еще имели в достатке живой силы, но вовремя перестали ее тратить, прекрасно понимая, что с одними штыками много не навоюешь.
Зато в районе Разграда бои еще продолжались. И кто там будет победителем, издалека было не разобрать. Но в любом случае, там тоже все пошло не так, как планировалось изначально. Считая себя гением танковой войны местного разлива, я рассчитывал устроить румынам нечто вроде Баин‑Цаганского побоища. И вроде все этому способствовало. В авангарде у Авереску шла Девятнадцатая пехотная дивизия, еще не побывавшая в боях и вооруженная сущим старьем. Поэтому, командирам Донской и Кубанской бригады было приказано, нанести фланговые удары по этой дивизии. Причем, сходу, не давая ей времени на разворачивание к бою. Но все пошло наперекосяк, причем, в самый ответственный момент. Перед выходом на рубеж атаки, боевые машины имели в баках половину заправки. Полковник Дузь решил лучше подготовиться к бою и остановил свою бригаду для дозаправки боевых машин. Тоже самое вынужден был сделать полковник Лебеденко. И оба не учли такой фактор, как отрыв тылов, что неизбежно во время рейда. Половину дня ждали заправщиков и когда дождались, световой день закончился. Поэтому операцию перенесли на утро. Эта задержка в движении испортила весь мой замысел. Авереску не имел в своем распоряжении воздушной разведки, но это не значит, что он вообще разведкой пренебрегал. Вот его конная разведка и обнаружила казаков. Правильно оценив их намерения, он развернул Девятнадцатую дивизию к бою, а Семнадцатая и Восемнадцатая дивизии начали обходные движения. Не подозревая об этом, донцы и кубанцы развернулись и с ходу ударили по врагу. То, что их уже ждали, стало понятно по первым минутам боя. Казаки, встреченные плотным огнем, даже не стали упорствовать в атаке. Будь на их месте кто другой, то и в этой ситуации все могло получиться хотя и ценой больших потерь. Но как говорится: стиль не пропьешь. А казачью натуру даже разорение не изменило. Вести упорный бой казак не любит. Конечно, если припрет и некуда деваться, то и казак стоит до конца. Но если есть возможность этого избежать, то будут избегать. Именно это и произошло.
Сыграло свою роль и то влияние, которое я оказал на этот мир. Это у нас танки с противопульной броней зачастую одним своим появлением вгоняли пехоту в ужас. Здесь же все пошло не так. Военные этого мира верили в танки, которые у нас считались сверхтяжелыми. Толстая противоснарядная броня и множество огневых точек, превращало эти монстры в самые настоящие подвижные форты. Это внушало страх и ужас. Ну а то, что едут эти монстры медленно и недалеко, никого не смущало. На их фоне, мои пародии на "голожопого фердинанда" никого не впечатляли. К тому же, война в Америке уже убедила народ в том, что танки с противопульной бронею не для серьезной войны. Вот для подавления бунта безоружных крестьян, они подходят неплохо. Полицейское оружие в общем. Румынские офицеры про это так же знали, как и их британские или французские коллеги. А потому не растерялись сами и не дали страху победить собственных подчиненных.
Казаки не смогли прорваться сквозь огонь вражеской артиллерии. Да не очень и пытались. Все‑таки шрапнель, поставленная на удар, оказалась весомым аргументом.
Ну а дальше, они стали воевать в своей привычной манере: отходили нанося короткие удары из засад. Этим самым, они не позволили себя окружить. Больших потерь врагу они не нанесли, но и сами потеряли мало. Если конечно не считать потери четверти танков в первой атаке. Вот так, отступая и огрызаясь, они на второй день соединились с Лапландской и Западно‑Карельской дивизиями. Следующие три дня происходило встречное сражение, окончившееся вничью. У румынов и тут закончились снаряды, а в наших бронеходных бригадах – топливо. Правда, казаки приобрели опыт непосредственной поддержки пехоты в бою. Но ценой потери почти всей бронетехники. Потери эти не были безвозвратными. Как выяснилось, наша "мастеровщина" смогла и вытащить подбитые танки и наладить их ремонт. Но бригады все‑равно придется пополнять. И пока я разбирался с этими делами, пришла еще одна новость: 30 июня 1910 года, Черногория и Италия объявили туркам войну. Спустя два дня, то же самое сделали Греция и Сербия.
6. Отдых в Ялте
Одно из неудобств моего положения в том, что я прежде всего не полководец, а правитель. А это значит, что приходится решать множество вопросов помимо чисто военных. Что бы там не писали в газетах про царя‑тряпку, но подписывать многие документы приходится именно ему. И никакая клика его в этом деле не заменит. Кстати, я бы с большим удовольствием передал бы множество функций управления именно кликам. Но это невозможно по причине их политической незрелости. Дай им волю, так они даже из благих побуждений страну на части разорвут. Так что без верховного арбитра и гаранта стабильности им не обойтись. В общем, как только образовался перерыв в военных действиях, я скорейшим образом отправился в Ялту, где меня заждалась целая толпа министров, ходатаев, просителей… И каждому нужно было решить свой вопрос. А кому то и тьму вопросов. Но разобравшись с текучкой, я вновь вернулся к Балканским делам. Главный вопрос: почему война пошла не так, как ожидалось? Откуда у румынов взялась та прыть, которую от них никто не ожидал? Часть ответов удалось получить весьма быстро.
Начиная с войны в Америке, у меня в районе боевых действий действовала якобы волонтерская организация "Врачи без границ". Наши миссии не делали разницы между сторонами конфликта и госпитали "врачей" работали по обе стороны фронта. И наши врачи‑добровольцы действительно занимались именно врачебной работой. Зато средний и младший медицинский персонал, на котором лежала основная работа по уходу за ранеными, это было нечто. Потому что помимо ухода за пациентами, они занимались сбором самой разнообразной информацией. Раненые ведь весьма разговорчивы.
