Маги выжидательно молчали. Ханнер с трудом сглотнул, откашлялся.

– Все те люди, что исчезли в Ночь Безумия, – сказал он. – Мы уверены, что это были чародеи, которые услышали зов.

– Мы того же мнения, – сказал седовласый.

Ханнеру пришлось сделать над собой усилие, чтобы открыто не обрадоваться такому согласию.

– Но большинство людей считает, что за исчезновения несем ответственность мы, – сказал он. – Если б Гильдия магов и, быть может, другие волшебники подтвердили, что это не так, что дядюшка Келдер или тетушка Сараи не похищены либо съедены чародеями, а сами были ими – больше нам ничего и не нужно для мирной жизни, которой мы жаждем всей душой.

– Но ведь чародеи действительно убивали и грабили в Ночь Безумия, – указала Итиния.

– Верно, – признал Ханнер. – И мы очень сожалеем об этом и готовы представить суду всякого, кто будет обличен в подобных преступлениях. Мы уже при возможности поступали так – я, например, лично доставил четверых чародеев в управу Старого Торгового квартала, и их наказали плетьми.

– Он говорит правду, – сказал седовласый маг. – Заклятие все еще действует.

– Мы это видим! – огрызнулась красивая женщина, которая прежде объяснила Ханнеру, что он сейчас не в Этшаре.

– Это все? – спросила Итиния. – Ты закончил?

– Почти, – ответил Ханнер. – Вот еще что...

– Всякий раз он говорит одно и то же, – пробормотал один из магов. Ханнер пропустил его реплику мимо ушей.

– Я сказал вам, чего мы хотим от Гильдии, – продолжил он. – Чтобы нас оставили в покое и чтобы объявили людям правду об исчезновениях в Ночь Безумия. Я сказал вам, что мы обещаем в ответ: все чародеи будут законопослушными гражданами под крепкой рукой Совета. Я объяснил, почему чародеев нельзя считать угрозой существованию мира: их силу ограничивает зов. Нас тем не менее не так легко уничтожить, поэтому мир, который мы предлагаем, выгоден обеим сторонам. Остается добавить только одно. Это не факт, а лишь возможность, вероятность того, что может случиться, если вы отвергнете наши предложения.

– И что же это? – спросила Итиния.

– Вам известно, что сотни, а быть может, и тысячи людей в Ночь Безумия улетели в Алдагмор. Вам известно, что за ними уже последовали самые могущественные чародеи. Однако же мы до сих пор многого не знаем о чародействе. Мы не знаем, что его порождает, надолго ли оно возникло и так далее. Так что спросите себя, если решите, что чародеев надо уничтожить: что случится, если зов умолкнет? – Он глянул на магов и театрально раскинул руки. – Что случится, если все улетевшие чародеи вернутся из Алдагмора и обнаружат, что вы перебили их собратьев?

Ханнер знал, что этой возможности маги не учли, и сейчас он упомянул о ней как нельзя более кстати. Он смотрел на магов и изо всех сил сдерживал ухмылку.

Маги, как один, молча уставились на него.

Тишину нарушил скрежет о каменный пол отодвинутого кресла.

– Сейчас я отправлю тебя домой, – сказала, поднимаясь, Итиния.

– Как пожелаешь, – поклонился Ханнер. – Я сказал все, что хотел.

– А мы всесторонне обдумаем сказанное. – Итиния подошла к нему, взяла за руку и, наклонившись, подняла с пола брошенный Ханнером бархатный капюшон. – Надень это.

Ханнер без особой охоты, но все же подчинился и опять погрузился в темноту.

Кто-то – вероятно, Итиния, но убедиться в этом Ханнер не мог, – крепко взял его за плечо, заставил повернуться налево и повел прочь. Ханнеру показалось, что прошел он таким манером изрядно, ярдов тридцать – сорок, и все это время его плечо цепко сжимала направляющая рука. Потом его незримый проводник остановился.

– Протяни руку, – велел он. Как и ожидал Ханнер, это был голос Итинии. Он послушно протянул вперед руку.

– Теперь шагай вперед, – сказала Итиния и отпустила его плечо.

Ханнер шагнул вперед – и задохнулся от напора ощущений.

Сквозь бархат колпака пробивался яркий, очень яркий свет – совсем не такой, как в сумрачном зале с колоннами. Слух Ханнера уловил далекий городской шум. Чародейская сила тоже вернулась к нему: особым, магическим образом он осязал токи воздуха и строение окружающего пространства.

Ханнер поспешно сорвал с головы бархатный капюшон. Он находился в небольшой, уютно обставленной комнатке – определенно не той самой, куда совсем недавно доставил его летающий ковер. В этой комнате были высокие окна с кружевными занавесками, и в эти окна лился чуть наискось яркий солнечный свет. Стены были выкрашены в белый цвет, отчего комната казалась еще светлее. С одной стороны стоял плетеный диванчик, а вокруг него – с полдюжины небольших столиков. В комнате было две двери – одна вела явно наружу, другая, расположенная напротив, – скорее всего в другую комнату.

Ханнер подошел к окну и увидел снаружи пышно цветущий сад. Мощеная дорожка, с двух сторон обсаженная хризантемами, прихотливо извивалась между клумбами и аккуратно подстриженными кустами.

Сад был Ханнеру незнаком.

Где же он очутился? Да где угодно! В Этшаре, в загородном доме какого-нибудь мага или в дворцовом саду Малых Королевств. Ханнер не понимал, чего от него хотят, зачем доставили сюда; разве Итиния не сказала, что отправляет его домой?

В особняке дяди Фарана он подобной комнаты не видел, да и сад казался совсем незнакомым, ну да маги хорошо умеют устраивать маленькие сюрпризы. Ханнер толкнул дверь, ведущую внутрь дома. Она оказалась запертой.

Он мог бы открыть эту дверь – чародейская сила снова была при нем, но решил вначале проверить другую дверь.

Дверь в сад от легкого толчка распахнулась настежь, и Ханнер вышел наружу, моргая от яркого света. Солнце склонялось к западу, уже касаясь городских крыш.

Тут Ханнер услышал скрип и, подняв глаза, увидел, что на него сверху вниз смотрит горгулья.

– Кто ты такой? – вопросила она таким голосом, точно камень скрежетал о камень. Впрочем, сообразил Ханнер, так оно и было.

Он оглянулся на дом, из которого вышел, и обнаружил, что на каменном фасаде восседает еще с полдюжины горгулий – явно одушевленных.

– Я – Ханнер-Чародей, – ответил он. – Где я нахожусь?

– В саду Итинии с Островов, – ответила горгулья. В каменных устах «Итиния» прозвучало как «Ишиния».

Теперь Ханнер сообразил, в чем дело: у Итинии, само собой, был способ мгновенно возвращаться домой из того загадочного места, где они беседовали. Скорее всего это Переносящий Гобелен, который всегда доставляет человека в строго определенное место. Итиния выбрала для этой цели комнатку своего дома.

– Это дом в Этшаре Пряностей, на Нижней улице? – спросил он у горгульи.

– Да, – ответила та.

– Вот оно что! Ваша хозяйки сказала, что отправит меня домой, и действительно – я живу совсем неподалеку. Не скажешь ли, как пройти на улицу?

– Ступай направо, – ответила горгулья. Показать направление ей было нечем – крылья и когти для этого были мало приспособлены. – Увидишь дорожку, которая ведет от дома к воротам. Не забудь опустить за собой щеколду.

– Спасибо, – сказал Ханнер и хотел было поклониться, но вовремя спохватился, ощутив себя последним дураком – кто же кланяется одушевленному камню? Чтобы скрыть свое смущение, он повернул направо и торопливо пошел к выходу.

Минуту спустя он был уже на Нижней улице, а через двадцать минут – у Дома Чародеев. Кирша, поджидавшая Ханнера у окна, прикрыла его магической защитой от враждебной толпы зевак, чтобы он мот благополучно войти в дом

–Ну, как дела – жадно спросила она, едва Ханнер вошел. – Что сказали маги?

– Это трудно объяснить в нескольких словах, – ответил Ханнер Кирше и другим чародеям, которые прибежали узнать новости. – Маги еще не приняли окончательного решения, но я искренне надеюсь, что они поймут нашу точку зрения и разрешат нам остаться.

– Можем мы чем-нибудь помочь? – спросил Йорн от порога гостиной.

– Да, – ответил Ханнер. – Я сказал магам, что Совет чародеев примет на себя ответственность за всех чародеев Этшара. Это значит, что мы должны разыскать их и уговорить принять наше главенство. Я хочу, чтобы все вы, кому это по силам, вышли в город искать чародеев. Некоторых мы знаем – они уже были здесь прежде, – но ведь должны быть и другие. Найдите их и скажите, что Совет чародеев требует от них подчинения нашим правилам.