– А теперь, Джар, старина, положи домино вниз точечками, и мы позволим тете Фредди сделать первый ход.

В течение следующего получаса игра шла спокойно, игроки были дружелюбно настроены друг к другу, и Бентли незаметно направлял ручку Мэдлин, когда наставала очередь делать очередной ход. Он и впрямь умел обращаться с детьми Племянники и племянницы обожали его, и за несколько недель, проведенных в Чалкоте, Фредерика узнала, что его терпению в обращении с малышами нет предела.

Трудно поверить, что она когда-то считала, будто из него получится плохой отец.

Хотелось бы ей получить такую же уверенность в том, что он будет хорошим мужем. Несмотря на спокойный приятный день, Фредерика не могла забыть о разговоре, который подслушала утром в церкви. Что означали эти слова?

«Делай так, как будет лучше для твоего брака», – сказала она.

«Не могу себе представить, как мы с тобой расстанемся», – ответил он.

Такие слова могли говорить любовники при расставании. Однако она была уверена, что это не так. Бентли, вне всякого сомнения, был бабником. Но ведь даже его собственная сестра не верила, что он был влюблен в Джоан. Фредди подняла глаза и посмотрела на своего мужа.

Мэдлин сидела у него на колене. Копна ее светло-русых кудряшек находилась под его подбородком, а обутая в ботинок ножка болталась в воздухе, ритмично ударяя его по голени. Было, конечно, больно, но Бентли не жаловался. Он обхватил малышку рукой за талию. И они вслух считали точечки на костяшке домино. Да, отцом он будет хорошим. Окончательно придя к этому простому выводу, Фредерика почувствовала, словно сам Господь снял по крайней мере один тяжелый груз с ее сердца.

Она улыбнулась и взъерошила мягкие волосенки Джарвиса.

– Я думаю, – шепнула она, – что мы их обыграем, если пойдем вот этой костяшкой.

По прибытии в Олдхэмптон Бентли был немедленно перехвачен еще одной парочкой малышей. У лорда и леди Веденхайм были близнецы примерно на год моложе Мэдлин, и они тоже обожали своего дядюшку. Анаис и Арман были веселыми ребятишками, с мягкими черными волосенками, темными глазами и смуглой, как у Фредерики, кожей. При одном взгляде на них ей показалось, что она вернулась домой.

Фредерика с удивлением узнала, что сейчас у них гостят бабушка и кузина лорда Веденхайма. Бентли, торопливо поздоровавшись, отправился возиться на ковре с Мэдлин и близнецами. Казалось, никто не обращает внимания на визг и хихиканье, а также на шум, производимый Бентли, который галопировал на четвереньках через всю комнату. Кэтрин поднялась разок-другой, чтобы убрать с пути вазу или еще какой-нибудь хрупкий предмет, но в целом не обращала на эту кутерьму никакого внимания.

Джарвис, будучи выше подобных младенческих забав, сразу же направился к отцу, чтобы рассказать ему о доминошном матче. Вскоре взрослые заговорили о еде и винах. И тут Фредерика поняла, что им предстоит не простой ужин. Бабушка Макса и кузина привезли с собой из Лондона своего шеф-повара. Обе леди были родом с севера Италии и были очень разборчивы в еде.

Синьора Кастелли была миниатюрным седовласым тираном, а ее кузина, добродушная миссис Витторио, несколько моложе и толще ее, оказалась компаньонкой. Сжав в хрупких пальцах золотой набалдашник трости, синьора окинула Фредерику взглядом с головы до ног, а миссис Витторио принялась описывать кулинарные изыски, которые им предстояло отведать за ужином. Кэтрин, улыбаясь своей загадочной улыбкой, с готовностью сложила с себя полномочия хозяйки, узурпированные этой парочкой.

Вскоре Бентли устал, и все детишки, кроме Арианы, помчались в детскую, чтобы занять места на конях-качалках, которых синьора привезла из Лондона. Прозвучал колокол, созывающий к ужину, и лорд Трейхорн, как это повелось в Чалкоте, повел к столу Фредерику. Втайне она была несколько разочарована, потому что ей хотелось сидеть рядом с лордом Веденхаймом, который заворожил ее своим внешним видом.

Она наблюдала за ним, пока все семейство рассаживалось вокруг стола. Виконт был, пожалуй, самым высоким среди присутствующих мужчин. Он чуть сутулился, а руки его казались одновременно и тонкими, и мощными. Его волосы и глаза были черны как смоль, а на мизинце правой руки он носил неограненный изумруд размером с полупенсовик, хотя на его руке он совсем не выглядел крупным. У Веденхайма тоже была смуглая кожа, но более темного оттенка, чем у его детей. У него был крупный крючковатый нос, а несколько длинноватые волосы он носил гладко зачесанными назад. Если лорд Трейхорн был одет в удобную загородную одежду, а Бентли всегда предпочитал обдуманно небрежный стиль, то муж Кэтрин был в строгом черном костюме.

Хотя у него был французский титул, говорил он не с французским акцентом. Он напоминал немецкий или итальянский, но даже Фредерика, которая много путешествовала и научилась различать иностранную речь, не смогла бы с уверенностью сказать, какой именно. Но откуда бы он ни был родом, Веденхайм выглядел человеком, с которым шутки плохи. Рядом с ним сидела Хелен, и, судя по всему, они были старыми друзьями. Вскоре разговор зашел о листовой плесени, поразившей виноградники на родине Хелен.

Лорд Трейхорн чуть наклонился к Фредерике.

– Вы, возможно, не знали, что муж Кэтрин занимается виноделием, – сказал он. – Или, вернее, этим занимается его бабушка. А Макс, как правило, не уделяет винограду большого внимания.

– Вот как? – удивилась Фредерика. – А Бентли, кажется, говорил однажды, что он работает в полиции.

– Да, и это тоже, – согласился Трейхорн. – И если верить тому, что говорят, он отличается весьма крутым нравом.

У Фредерики округлились глаза.

– И он все еще?..

Трейхорн немного помолчал. Но в этот момент вошли два лакея, один из которых подавал тарелки, а другой наполнял их из хрустальной салатницы.

Хелен кивнула, и ее тарелку тут же наполнили.

– Выглядит восхитительно! – воскликнула она, набирая салат на вилку. – Скажите мне еще раз, миссис Витторио, что это за зелень?

– Шпинат, – вмешалась синьора, пристально глядя через стол на Фредерику.

– Да, – подтвердила миссис Витторио. – Это шпинат. Очень молодой и очень нежный.

Наконец лакей с салатом дошел и до Фредерики. Наполнив ее тарелку, он пошел было дальше. Но синьора прищелкнула пальцами.

– Добавь еще, – приказала она, жестом указывая на Фредерику.

Чуть помедлив, лакей положил в ее тарелку вторую порцию салата. Старая женщина взяла вилку и примяла салат на переполненной тарелке.

– Ешь, carissima [17], – приказала она. – Тебе это нужно.

Фредерика принялась за еду. Хотя старая хрупкая женщина приковыляла в столовую с помощью своей роскошной трости, Фредерику это не обмануло. Она ничуть не сомневалась, что, если кто-то осмелится вызвать неудовольствие синьоры, она не раздумывая этой самой тростью отлупит провинившегося.

Остальная часть ужина прошла в том же духе: синьора решала, что именно и в каком количестве должна есть Фредерика, и ни один человек за столом не противоречил ей, словно между ними существовало молчаливое согласие всячески ублажать старую женщину. Еда, однако, не была заурядной. Каждое блюдо было великолепным. Но в конце концов ужин закончился, разговоры смолкли, и леди поднялась из-за стола. Синьора взяла свою трость и стукнула ею в пол. Все головы повернулись к ней.

Она взглянула на Веденхайма.

– Свой портвейн, мой внук, вы будете пить в курительной комнате, – сказала она. И это звучало не как просьба.

Веденхайм чуть улыбнулся уголком губ.

– Разумеется, мэм, как вам будет угодно.

Старая женщина не удостоила его ответом, она повернулась и направилась к двери. Веденхайм жестом приказал лакею отнести графин и поднос с бокалами в соседнюю комнату, поэтому Бентли вскочил, чтобы открыть дверь синьоре.

На пороге, однако, старая женщина остановилась и обратилась к нему.

– Заколдованный рыцарь, – прошептала она. – Вот мы и встретились снова. У нас осталось одно не доведенное до конца дельце, не так ли?