Лицо Кэма сохраняло непроницаемое выражение.

– Она потеряла сознание, – по слогам произнес он, как будто говорил с ребенком. – Я вовремя ее подхватил.

– Заткнись, черт бы тебя побрал! – услышал он в ответ. – Я могу сам позаботиться о своей жене.

Кэм прищурил глаза.

– Ты это неоднократно утверждал, – сдержанно заметил он. – Прошу тебя, докажи это на деле и отнеси ее в постель. А я пошлю за доктором.

– За доктором?

Ярость стала отступать перед реальностью. Фредерика висела на его руках мертвым грузом. Им овладел ужас. Ее глаза были закрыты, кожа бледна как пергамент. Он почувствовал, как она шевельнулась и застонала. Прижимая ее к себе, он торопливо выбежал из комнаты. Его брат, напряженно выпрямив спину и сжимая кулаки, уже шагал по коридору. Бентли начал подниматься по лестнице, шагая через две ступеньки.

– Бентли? – прошептала Фредди. – Я… я могу идти сама.

– Нет! – возразил он.

– Что произошло? – Она с трудом приподняла голову. – Почему вы кричали друг на друга?

– Помолчи, Фредди, – попросил он, одолевая последний пролет. – Сейчас мы уложим тебя в постель.

– Нет, нет, я не больна, – запротестовала она. – Я просто… Кажется, у меня закружилась голова.

– Это из-за ребеночка, – сказал он. – И ты оказалась в таком положении по моей вине. – Он неуклюже распахнул дверь коленом, уложил ее на кровать, но Фредерика все порывалась сесть. Тогда он снова уложил ее, ругаясь себе под нос.

– Со мной все в порядке, – утверждала она, гладя его лицо. – Со мной и раньше случались обмороки. Во время беременности это естественно.

Это правда. Разумом он все понимал, но эта мысль больше его не успокаивала. А вдруг не в порядке что-нибудь другое? Он поднес к губам руку Фредди. Ему вдруг вспомнилось пророчество синьоры Кастелян и ее неспособность ответить на простой вопрос. От него тогда не укрылось встревоженное выражение на лице старой женщины. Бентли похолодел от ужаса. «Нет, Господи, – мысленно взмолился он. – Только не это!»

В это мгновение в комнату вбежала Хелен.

– Я встретила Кэма, который сломя голову несся низ по лестнице, – объяснила она, наклоняясь над кроватью. – Бедняжка Фредди. У тебя закружилась голова?

– Немного, – призналась Фредерика.

Хелен бросила встревоженный взгляд на Бентли.

– Боже мой! Надеюсь, кровотечения не было? Фредерика покраснела.

– Нет, – смутилась она и снова попыталась сесть, надеясь убедить их, что с ней все в порядке. Но Хелен пресекла ее попытку, приложив руку к ее лбу.

– Нет, лучше полежи спокойно, дорогая моя. Кэм послал за доктором Клейтоном. Будем надеяться, что все обойдется.

И все действительно обошлось, как заверил их доктор Клейтон. Они стояли за дверью, ведущей в комнату Фредерики – Бентли, Хелен и доктор, – и разговаривали взволнованным шепотом. Но Бентли не мог унять дрожь в руках. Он был в ужасе от сознания того, что она заболела. Ему вдруг пришло в голову, что доктор скрывает от него правду. Он не знал, что будет с ним, если что-нибудь случится с женой или с ребенком.

– Не заставляйте ее чувствовать себя инвалидом, мистер Ратледж, – посоветовал доктор. – Я действительно не вижу никаких причин для беспокойства.

– Значит, с ней все в порядке? – спросил Бентли. – И с ребенком тоже? Вы в этом уверены?

Доктор Клейтон улыбнулся:

– Уверен, насколько это возможно, мистер Ратледж. Первые месяцы беременности всегда связаны с риском, но у миссис Ратледж было всего лишь головокружение. Пройдет еще неделька-другая, и все эти неприятные явления прекратятся.

– Вы уверены? – спросил его низкий, встревоженный голос. Бентли оглянулся и увидел в сумраке коридора своего брата. Он был так поглощен разговором с доктором, что не услышал, как Кэм подошел к ним.

– Она сейчас отдыхает, Кэм, – сказала Хелен, обращаясь к мужу. – Ты ведь знаешь, что такое иногда случается.

– Что правда, то правда, милорд, – подтвердил доктор Клейтон, похлопав рукой по своему кожаному чемоданчику. – Если вас что-нибудь будет тревожить, мистер Ратледж, сразу же посылайте за мной.

– Непременно, – пообещал Бентли. – Спасибо.

– Да, спасибо вам, доктор Клейтон, – улыбнулась Хелен. – Я вас провожу.

Они вдвоем направились по коридору к лестнице. Бентли остался стоять в молчании рядом со своим братом и чувствовал себя, надо признать, крайне неуютно. Взглянув на Кэма, он наклонил голову.

– Прости меня, пожалуйста, Кэм, за все, что я тебе наговорил, – с усилием произнес он. – Мне нет оправдания.

Его брат долго стоял молча, заложив руки за спину. Поза у него была напряженной.

– Отнесем это на счет твоего беспокойства о своей жене, – наконец проговорил Кэм. – А теперь извини, меня ждет работа.

С этими словами брат Бентли удалился, а разделявшая братьев брешь недоговоренности и обиды стала еще шире.

Боже милосердный, что он натворил? Бентли хотелось изловчиться и пнуть себя в зад. Однако по совершенно необъяснимой причине ему хотелось также пнуть и Кэма. Ударить его. Задушить. Ему почему-то казалось, что его брат тоже виноват. Не в этом. Но в чем-то виноват наверняка.

Нет, он не прав. Это его вина. Это он всегда напрашивался на неприятности, буквально притягивая их самим своим существованием. Разве не так?

Черт возьми, видно, он совсем спятил! Ему хотелось что-нибудь крикнуть вслед Кэму, хотя он и сам не знал, что именно. Но вместо этого Бентли изо всех сил стукнул кулаком по стене. Треснула штукатурка, из разбитого кулака на ковер капнула кровь. Но он не почувствовал боли. Он заставил себя сделать несколько глубоких вдохов. Чтобы не вскрикнуть.

Это ему удалось. Он не вскрикнул.

В конце концов Фредерика решила не спускаться вниз к ужину, что отчасти объяснялось ее смущением из-за того, что она стала причиной стольких хлопот. Члены семьи целый день забегали к ней справиться о ее. здоровье. Куинни прислала из буфетной еще какое-то зелье, а миссис Наффлз испекла лимонный бисквитный торт, чтобы стимулировать аппетит Фредерики.

Несмотря на ее протесты, Бентли гнал прочь всех, кто стучал в дверь спальни. Он почти не отходил от нее и требовал, чтобы она лежала в постели, а сам либо читал ей, либо смотрел на нее, когда она дремала. Хотя она считала такую заботу чрезмерной, ее трогала его доброта. Казалось, что связывающее их чувство мало-помалу видоизменяется и становится глубже.

Она чувствовала, что отношения между Бентли и его братом следовало наладить, причем чем скорее, тем лучше. Она считала, что им проще будет сделать это в ее отсутствие. Поэтому ближе к вечеру Фредерика попросила принести в ее комнату поднос с ужином и отправила Бентли вниз ужинать вместе со всей семьей.

Бентли, растянувшийся на кровати рядом с ней, рассмеялся, отложил роман, который он ей читал, и неторопливо поцеловал ее в губы.

– Неблагодарная девчонка, – пробормотал он. – Тебе не удастся так просто отделаться от меня.

Фредерика почувствовала, как по телу пробежала горячая волна желания.

– Ты еще не сошел с ума, сидя здесь взаперти со мной целый день?

Бентли лишь снова расхохотался и принялся покусывать ее нижнюю губку. Вскоре его губы скользнули по горлу, опускаясь все ниже и ниже, дразня и покусывая, пока она наконец не попыталась оттолкнуть его.

– Отправляйся, – приказала она. – И не пытайся отвлечь мое внимание.

Опытной рукой он развязал ленточки на горле ее ночной сорочки, которую ей, как больной, пришлось надеть по его настоянию.

– С твоей стороны бессердечно использовать меня, а потом оттолкнуть за ненадобностью, – пробормотал он, не отрывая губ от ее пышной груди.

– Наверное, ни одна женщина не отталкивала тебя за всю твою жизнь, Бентли Ратледж.

Оторвав губы от ее груди, он взглянул на нее сквозь упавшую на лицо прядь черных волос.

– Разве я могу оставить свою жену, когда она явно нуждается в моей помощи? – прошептал он, бросив взгляд на затвердевший сосок под тканью сорочки.