Вместо ответа Арнольд сильно дернул ее за руку и отступил от Найта. Лили вновь ударила его локтем, на этот раз в живот. Арнольд взвыл, но продолжал цепляться за Лили, словно утопающий за плот в бушующем океане.

— Вы начинаете надоедать мне, Арнольд, — процедил Найт, — и по всей видимости раздражаете даму.

В следующую секунду Лили, внезапно освободившись, не удержалась на ногах и приземлилась на четвереньках прямо в грязь. Почти сразу же придя в себя от изумления, она обернулась и увидела, как Найт, ухватив Арнольда за воротник, оторвал от земли и начал трясти, как крысу, говоря при этом медленно, раздельно и крайне убедительно:

— Вы поедете домой, Арнольд, или я прострелю вам руку. Надеюсь, вы меня поняли?!

— Нет! Я хочу…

Найт впечатал его в стену дома.

— Слушай хорошенько, ты, жалкий маленький слизняк! Не смей больше никогда беспокоить ее, ясно? Попробуй еще хоть раз показать свою гнусную физиономию, и я всажу пулю не в твою хилую руку, а в черное пакостное сердце! Убирайся домой к своей жене!

Найт выпустил Арнольда; тот сполз по стене на землю и остался лежать неподвижно. Он вообще отличался удивительной понятливостью, если объяснения были достаточно убедительными.

— Лили, с вами все в порядке? — обернулся Найт.

Лили, по-прежнему стоя на четвереньках, подняла голову:

— Как вы нашли меня? Найт небрежно пожал плечами:

— Вы не очень-то изобретательная беглянка. Я сообразил, что вы отправитесь на единственную почтовую станцию, которую знаете. Так и случилось. Ну вот, а теперь позвольте, я помогу вам встать.

Он протянул руку, и Лили, благодарно ухватившись за нее, поднялась, пошатнувшись от слабости; но Найт не сдвинулся с места, чтобы подхватить ее. Наконец Лили обрела равновесие, и только тогда он стиснул ее ладонь и потянул подальше от переулка.

— Я хотел бы сказать все, что думаю о вас, подальше от ушей этой швали. Не хватало еще, Чтобы они мне мешали!

Лили молча шагала рядом с ним. Наконец они оказались возле наемного экипажа, ожидавшего по другую сторону почтовой станции.

— Мой саквояж… — растерянно пробормотала она.

Найт, не. останавливаясь, окинул ее ледяным взглядом:

— Забудьте о нем.

Открыв дверцу, он протянул ей руку, а потом велел кучеру:

— Поезжайте помедленнее. Я скажу, когда остановиться.

— Будет сделано, милорд, — согласился кучер и щелкнул кнутом. Найт сел напротив Лили. Неожиданно колесо попало в глубокую выбоину, и девушку отбросило прямо на Найта. И тут, словно плотину прорвало: он схватил Лили за плечи и начал бешено трясти.

— Вы, проклятая безмозглая курица! Как можно было устроить такой дурацкий фокус!

— Не знаю, — призналась Лили, остро сознавая, что их ноги переплелись, ее груди прижаты к его груди, а губы почти соприкасаются.

Найт злобно выругался, посадил ее к себе на колени, притянул еще ближе к себе и поцеловал. Крепко.

Найт словно обезумел. Он жаждал отведать вкус ее губ и, к его бешеному восторгу, она приоткрыла их. Он безошибочно почувствовал тот момент, когда Лили начала отвечать ему, отвечать раскованно, невероятно страстно, и это окончательно лишило его разума. Его язык оказался у нее во рту, проникая все дальше, исследуя влажные глубины, наслаждаясь сладостными ощущениями.

Наконец неизвестно сколько времени спустя ему удалось обрести какое-то подобие рассудка и слегка отстраниться. Поцелуй стал мягче, нежнее, осторожнее. Но Найт не мог ничего поделать с руками — они, словно по собственной воле, обнимали Лили все крепче, втискивая в сиденье; потом правая рука коснулась груди, гладя, сжимая, знакомясь… и неожиданно он почувствовал, как Лили вздрогнула и выгнулась, полностью отдавшись его воле.

Найт услыхал тихий стон, и эта сладкая песнь сирены привела его в чувство. Он отпрянул так быстро, что Лили едва не упала, и, схватив ее за талию, пересадил на противоположное сиденье. Потом пристально всмотрелся в нее. Освещение было тусклым, но это не имело значения, Найт все-таки мог видеть Лили, и это вновь потрясло его до глубины души. Она, не отрываясь, смотрела на его рот потемневшими от страсти, голодными глазами. Найту было больно дышать.

— Лили, не смотрите на меня так. Лили не знала, о чем он говорит. Она хотела сказать ему, что почему-то ощущает странный тревожащий жар в животе, настойчиво-тянущую, восхитительную боль, заставившую ее крепче стиснуть бедра. Она слышала буйный стук собственного сердца, заглушающий все вокруг. Во рту остался вкус его губ, груди набухли и ныли. Лили чувствовала, что пробудилась от долгого сна. Она смотрела на Найта, не понимая, но желая рассказать ему, заставить снова испытать то, что она пережила сейчас.

— Прекратите же, черт побери!

Найту потребовалась вся его воля, чтобы вновь не наброситься на нее. Руки судорожно сжатые в кулаки, лежали на коленях. Он велел им оставаться на месте. Но Лили по-прежнему не отрывала от него взгляда, словно не сознавая, что происходит, словно не хотела, чтобы он перестал целовать ее, касаться ее, ласкать ее…

— …Перестаньте!

— Я слышала вас, — пробормотала она с тихим вздохом. — Но я ничего не делаю.

— Вы глазеете на меня, — грубо бросил он, — словно мечтаете, чтобы я овладел вами… взял прямо здесь, в этой проклятой грязной колымаге! Именно этого вы хотите. Лили? Мечтаете, чтобы я задрал вам юбки, раздвинул ноги и врезался в вас, прямо здесь, прямо сейчас?

Безумно колотившееся сердце неожиданно вернулось к нормальному, болезненно медленному ритму. Накатывающиеся волны жара улеглись. Лили пыталась осмыслить злые слова, понять, что он пытается втолковать.

— Дьявол бы побрал тебя, женщина! Ни к чему строить из себя девственницу, это просто смешно! Трис взял вас в пятнадцать лет! Что с вами? Томитесь по мужчине? Похоть одолела? Желаете меня так же, как я вас? Почему в таком случае не остались с Уродиной Арнольдом в Йоркшире? Он был бы более чем счастлив не слезать с вас с утра до вечера, захоти вы только! Бог видит, это меня спасло бы от безумия!

Он ударил кулаком в крышу, и экипаж немедленно остановился.

— Идите домой, в постель! У вас, кажется, болела голова, не так ли?!

Он рывком распахнул дверь и, спрыгнув, снова с силой захлопнул ее за собой. Лили смутно услышала, как он дает адрес кучеру. Она ничего не сказала, только стиснув руки и окаменев, застыла на потертом сиденье. Пошел дождь. Крупные капли барабанили в окна экипажа. И Лили внезапно поняла, что тревожится за Найта, — если он промокнет, может простудиться. Дура! Какая она дура!

Дакет ждал ее и, бросив лишь один взгляд на измятую грязную одежду, спутанные волосы, бледное лицо и потрясенные глаза, поспешно .позвал миссис Олгуд. Та немедленно взяла девушку под свое крыло:

— Пойдемте со мной, дорогая, и ни о чем не тревожьтесь. Я уложу вас в постельку. Нет, за детей не беспокойтесь. Лора Бет крепко спит. Его лордство позаботился об этом перед самым уходом. Нет, ничего не говорите, я вас понимаю, честное слово понимаю.

Но Лили невольно спрашивала себя, понимает ли она сама, что произошло. И не находила ответа.

— О дорогая, боюсь вы окончательно испортили платье. Но ваш прекрасный плащ еще можно отчистить. Мех совсем целый.

Через четверть часа Лили уже лежала в постели. Лора Бет прижалась к ней, сонно посапывая.

Не слезать с вас с утра до вечера…

Наверное, Найт говорил о тех минутах, когда мужчина берет женщину, владеет ею…

Она осторожно коснулась живота, медленно передвинула руку ниже, к тому месту, где сосредоточилась восхитительная пульсирующая боль. Лили вовсе не была глупа и невежественна и, хотя ни разу не видела обнаженного мужчину, знала, что их тела различны и между ног мужчины находится некий отросток, который напрягается и поднимается вверх, когда мужчина испытывает желание. Однажды, когда Трис после смерти ее отца тесно прижался к ней, она почувствовала как этот отросток упирается в живот, но это вызвало у нее лишь легкую брезгливость. Не сразу она поняла, что он хотел проникнуть в ее тело.