– Как прикажете, ваша светлость, – Мари для порядка еще раз шмыгнула носом.

– Я завтра вернусь, проверю.

Неделег шел и думал, что пора переговорить с Лукасом и забрать девочку в замок, пока бестолковая баба не учудила еще что-нибудь. Ее тоже можно забрать, дело в замке лишним рукам всегда найдется. А у Изет скоро начнутся выбросы магии, Мари перепугается и выкинет еще что-нибудь. Девчонку же учить придется – и Неделег в раздражении стукнул себя кулаком по ладони, сожалея, что сотни уникальных фолиантов рода Моро сейчас совершенно недоступны.

 Во дворе замка толпились люди. Много незнакомых людей с военной выправкой. Одетые в одинаковые темные камзолы с золотыми галунами и островерхие черные шляпы, они видом и уверенным поведением напоминали стражников, да скорее всего на самом деле и были таковыми. Однако отсутствие знаков отличия наводило на размышления.

В тени кряжистой башни притаилась дорожная карета с четверкой лошадей, нервно прядающих ушами. Никто не суетился рядом, не пытался распрячь и увести в конюшню уставших животных.

Неделег прошел под внимательными взглядами ко входу в замок, чувствуя их даже затылком. Слишком пристально, слишком внимательно смотрели служивые люди в затылок, но препятствовать не пытались, как и задавать вопросы. Страха Неделег не испытывал, только холодную собранность. Хотели бы убить – убили сразу, значит, кто-то из высшей знати желает позабавиться; и на ум сразу приходил только один человек, достаточно мстительный, не слишком умный, мелочно упрямый. Если верховному магу гильдии некромантов было по сути все равно, чем тешит себя на досуге его величество, то супругу графа де Вер – наоборот, особенно если это касалось лично его.

– Лукас, – громко сказал Неделег, ничуть не заботясь о том, что прерывает чужую беседу.

– Сочувствую, граф, – насмешливо произнес незнакомец, небрежно развалившийся на стуле возле стола в обеденной зале, и демонстративно погладил кнут, лежащий у него на коленях, – младшего супруга еще воспитывать и воспитывать.

Неделег видел, как вспыхнул граф: секунда – и взорвется.

– Лукас, – повторил он, метнувшись к напряженной фигуре мужа, обнял, успокаивая. – Лукас…

– Какая милая семейная сцена, – все с той же насмешкой продолжал незнакомец и встал, похлопывая кнутом по раскрытой ладони, – у вас четверть часа на сборы, мы должны выехать немедленно.

– Его величество, – Лукас говорил так, будто в горле что-то мешало, – желает видеть нас как можно скорее, и капитан Лабри любезно обещал проводить нас.

– Дороги нынче неспокойные, – усмехнулся капитан и наконец оставил супругов одних.

– Антуан! – позвал Лукас. – Подай господам военным эля.

– Пусть капнет туда пару капель какой-нибудь настойки шестой светлости, – пробормотал Неделег себе под нос, но Лукас услышал и невесело рассмеялся:

– Боюсь, тогда за нами вышлют целую армию и доставят в кандалах.

Сборы не заняли много времени, и через оговоренный срок супруги садились в карету под причитания старого слуги. Неделег, поколебавшись, все же велел предупредить Мари, что уезжает на неопределённый срок и чтобы она заботилась о девочке получше. Проигнорировав удивленный взгляд мужа, он первым уселся в карету.

– Окошечки какие маленькие, – произнес он, подняв голову вверх. Сидя, можно было разглядеть только небо и верхнюю часть башни.

– Зато без решеток. – Лукас успокаивающе положил свою руку на бедро мужа и погладил: – Все будет хорошо.

Неделег усмехнулся. Усмешка вышла злой, но благодаря недостатку света в карете Лукас счел ее печальной.

– Правда, все будет хорошо. Я не позволю поставить под сомнение наш брак, – повторил он.

Неделег наклонил голову, соглашаясь. Он тоже не собирался сдаваться и тем более прощать. Весь прошлый опыт говорил о том, что люди в массе своей не ценят великодушия, а облеченные властью вообще признают только силу.

Звонко щелкнул кнут, карета качнулась и сначала медленно, потом все быстрее покатилась прочь от имения графов де Вер.

Сидеть в карете было ужасно скучно. Заниматься чем-нибудь приятным не получалось – дороги не позволяли. Даже целоваться на ходу оказалось опасно, кочек на дорогах было в избытке. Оставалось только разговаривать. Неделег, немного поколебавшись, все же не решился рассказать про Изет. Лукас вряд ли бы проявил восторг от новости о том, что у него есть дочь, впрочем, огорчаться тоже, наверное, не стал. Скорее эта новость оставила бы его почти равнодушным. Ну есть ребенок и есть. Девочка. Что с ней делать? Неделег пока решил умолчать и про самого ребенка и про ее магические способности - не время и не место для таких откровений. А уж про игры с кошкой так и вообще не собирался никогда рассказывать. Простые люди вне зависимости от сословий некромантов уважали и боялись, но не любили. А настороженности и напряжения в отношениях с мужем Неделег хотел меньше всего.

Карета остановилась, когда стало почти совсем темно. Против ожидания они оказались не около какой-нибудь таверны, готовой приютить усталых и голодных путников, а среди леса.

– Опасаются, что сбежим, – прошептал Лукас, заметив, как супруг безуспешно попытался выйти со своей стороны.

– Выходите, – скомандовал капитан, открывая дверцу с другой.

В лесу было свежо. От шума, производимого отрядом, вся живность в округе затаилась, замолкли птицы, и оттого казалось, что они здесь совершенно одни.

На отправление естественных нужд их развели в разные стороны. Чувствовать за своей спиной дыхание двух верзил было до крайности неприятно, но деваться некуда, и, проглотив готовые сорваться с языка язвительные слова, Лукас развязал завязки на штанах.

У Неделега наоборот, присутствие посторонних не вызвало никакой неловкости. Скромность, конечно, украшает добродетельного младшего мужа, но некроманту со стажем абсолютно чужда. Поэтому и потом, у костра, он ел свой скудный ужин с гораздо большим аппетитом, чем Лукас, которому кусок вставал поперек горла – гордость аристократа была задета.

Неделег спокойно и внимательно наблюдал за поведением их стражей. Примечал. Запоминал. Сопоставлять и делать выводы пока было рано, но до столицы оставались еще дня два пути и как минимум одна ночевка. В том, что она будет проходить, как и эта, в лесу, сомневаться не приходилось – всего лишь разумная предосторожность со стороны охраны. Будь он на их месте, поступил бы так же.

Лукас тоже следил за охранниками, но без определенной цели, просто, чтобы отвлечься от неприятных мыслей. Чтобы не думать о будущем, чтобы не пытаться изобрести способ вывести Ноэля из-под удара. Пока король не сделает первый шаг, думай – не думай, не предугадаешь, в каком направлении придется защищаться. Это угнетало и злило одновременно – на быстрые комбинации он был не способен, оценивал действия противника иногда слишком долго, потому и переживал, зная за собой такую слабость. Причем король тоже наверняка был осведомлён об этом, и можно было ждать серии молниеносных выпадов. А учитывая то, что руки у Лукаса практически связаны отсутствием денег и нужных связей, положение оказывалось чуть ли не безнадежным.

Спать их заставили в карете. Удобство пленников волновало стражей в последнюю очередь. Повозившись, Лукас с трудом устроился на узком сидении и еще долго слушал, как ровно дышит Ноэль по соседству, завидуя молодости и безмятежности мужа.

Следующий день они провели в карете от рассвета до заката. Две краткие остановки для отправления естественных нужд не в счет, за это время не было возможности даже толком распрямить конечности и разогнать по сосудам кровь. Кто-то в столице горел нетерпением увидеть супругов как можно быстрее.

Последняя ночь в пути выдалась ветреной, сулящей скорую непогоду. Костер сыпал искрами, и из опасения лесного пожара его притушили. Мутная луна давала немного света, но и придавала окружающему миру несколько потусторонний вид. Солдаты, впрочем, вели себя спокойно, как будто для них такая обстановка была самым обычным делом. Лукасу же было изрядно не по себе. Тем более Ноэль сидел со страдальческим выражением лица, время от времени хватаясь за живот. Отравить его не могли, потому что все ели одно и то же и пили эль из одного жбана, но нездоровье супруга болью отдавалось в сердце.