Увлекая за собой товарища, я подал знак Умару, который все это время стоял, стыдливо рассматривая потолок, чувствуя себя явно не в своей тарелке.
— Прости, приятель, — повинился я перед Салмановым не замедляя шага, — но поспарринговать сегодня уже не выйдет. Что-то мы с Изюмом увлеклись.
— Да я вот вообще не расстроился, если честно! — с нотками заметного облегчения в голосе поведал новобранец. — Шли бы в пень ваши спарринги! От ваших ударов реально эхо по залу металось, будто кувалдой по покрышке хреначат! Я б не выдержал такого…
— Говорю ж тебе, увлеклись! — нехотя повторил я, чувствуя свою вину за сложившуюся ситуацию. — Тебя бы мы не стали в полную силу лупить.
— Я очень на это надеюсь, — саркастически хмыкнул Умар.
И после этого обмена репликами мы разошлись по разным комнатушкам, чтобы переодеться в штатское. Я вкинулся в повседневную одежду за считанные секунды, будто надо мной стоял сержант с зажженной спичкой. Пусть я уже целый капитан, но те впечатления с первых дней срочной службы все еще самые сильные.
— Макс, разговор есть, — преградил я дорогу Изюму, когда тот вышел из своей раздевалки.
— Раз есть, то говори, — безразлично пожал плечами он.
— Тебе не кажется, что мы оба с тобой «загрубили» сегодня? Во время спарринга.
— Есть такое…
— Может, нам и в самом деле к «мозгоправам» обратиться? — предложил я, готовясь услышать ироничную насмешку.
— Похоже, надо бы, — удивил меня напарник внезапной покладистостью. — Как сварливые супруги пойдем на совместную психотерапию?
— Для нас это хотя бы бесплатно, — неубедительно изобразил я улыбку, но на душе стояла такая тоскливая серость, что у меня вышла какая-то гримаса. По крайней мере, обмануть этим невнятным подергиванием губ чувствительного эмпата я точно не смог.
— У тебя что-то стряслось, Факел? — понизил голос мой напарник, учуяв мое внутреннее беспокойство.
— Да как сказать… — туманно изрек я, не желая напрямую лгать Изюму. — Постоянно что-то случается. Похоже, я все еще под впечатлением от той встречи с парой инфестатов.
— Все-таки не внял моему совету? — нахмурился сослуживец. — Ты так сожрешь сам себя, Юрец, сечешь? Послушай мудрого старика...
— Я честно пытаюсь отрешаться от всего дерьма, — огорченно помотал я головой в разные стороны, — но оно все время преследует меня. Зудит, как порванная срака, и никакого спасения от этого нет!
— Спросил бы я, откуда ты знаешь, как должна зудеть порванная срака, да вижу, что ты не в том сейчас настроении.
Тихо хмыкнув на это как всегда остроумное замечание приятеля, я медленно двинулся к выходу. Кажется, мы с Виноградовым совсем не понимаем друг друга. Хоть и в одно пекло прыгаем на каждом дежурстве, а все равно. Разные мы…
— Эй, Факел! — окликнул меня в спину Макс.
— Чего?
— Если тебе нужна помощь, ты только свистни, — без малейшего подобия улыбки сказал инквизитор. — Что бы там у тебя не случилось, я готов тебе помочь в любом деле, сечешь?
— Спасибо, дружище, — искренне ответил я, чувствуя, как сквозь внутренние тучи проглядывает тоненький лучик солнца. — Приятно знать, что есть тот, кто прикроет спину…
— На то мы и напарники, Факел! — Изюм хлобыстнул меня своей гигантской ладонью промеж лопаток так мощно, что мне потребовался десяток секунд, чтобы испуганно сжавшиеся легкие вновь обрели способность дышать. — Куда сейчас двинешь?
— В Подольск поеду, матушку навещу. А завтра к дежурству как раз успею вернуться.
— Это ты правильно решил, — похвалил меня сослуживец. — Жаль, что родители не вечны, и к ним нельзя будет заехать в гости потом, когда захочется. Пользуйся моментом, Юрец, это настоящий подарок судьбы.
— А твои… — смущенно спросил я, осознавая, что о семье Изюма я тоже ничего не знаю.
— Умерли, — односложно ответил спецназовец. — Давно. Еще до Кровавой Зимы.
— Хреново это…
— И не говори-ка… — тяжко вздохнул мой собеседник, и я на долю мгновения сумел ощутить прикосновение к своему дару чего-то бесцветного и скорбного. Кажись, даже до меня пробилась грусть напарника.
— Как тебе Умар? — перевел я тему разговора, не желая зацикливаться на царящей внутри меня тоске. — Хоть чуть-чуть поменял к нему свое отношение?
— С его появлением все сразу пошло под откос, — моментально переключился Виноградов, хмуря кустистые брови. — Бесит меня этот щегол.
— Зря ты так, дай хоть шанс пареньку, — пристыдил я напарника.
— Пускай попробует его заслужить…
В полумраке просторной комнаты, освещенной одними только фитилями сотен зажжённых свечей, сегодня было слишком многолюдно. Хозяин этой обители не любил собирать вокруг себя большое количество народа, но порой обстоятельства вынуждали устраивать такие планерки. Например, когда его подчиненные начинали забываться и их требовалось срочно привести в чувство. Напомнить, так сказать, что своего начальника они должны бояться гораздо сильнее, чем какой-то там закон.
Подумать только! Что за сборище трусов его окружает? Да если б он боялся писанных людьми правил, то никогда бы не рискнул идти в бизнес. Никогда бы не создал свою строительную фирму. Ни за что на свете не ввязался бы в грязную и беспринципную конкурентную борьбу. И уж конечно же, ни в жизнь бы не попробовал бы сладкий плод запретного дара, который открыл перед ним неведомые ранее возможности и пороки.
Мужчина в белой сорочке, развалившись в глубоком кресле, основательно затянулся крепчайшей кубинской сигарой и надолго задержал дым в легких.
— Ф-ф-ф-ф-ы-ы-ы…
Густой табачный туман поплыл по комнате, неприятно щекоча ноздри собравшимся здесь людям. Однако никто из них не обладал достаточной смелостью и безумством, чтобы сделать замечание своему боссу.
— Очень часто я слышу, что затягиваться сигарами противопоказано, — нарушил тягостное молчание руководитель фирмы. — Твердят, будто это вредно, опасно и вообще вызывает тошноту с головной болью на пару. Но лично я считаю, что так говорят только слабаки. А что в нашем мире происходит со слабаками? Ну-ка?
Хозяин апартаментов наугад указал тлеющим угольком в сторону ближайшей девицы, предлагая ей поделиться своими мыслями.
— Они становится жертвами более сильных, — как по писанному отчиталась подчиненная.
— Правильно, Тоня, их сжирают, — удовлетворенно кивнул бизнесмен. Поэтому все вы прекрасно знаете, что я терпеть не могу проявлений слабости. Если ты не можешь или не хочешь — просто ляг и умри! Уйди с дороги, уступи ее тем, кто готов бороться за место под солнцем, выгрызая его зубами. Вы согласны со мной?!
На вопросы босса было принято отвечать всегда, какими бы странными они не казались. Поэтому люди осторожно закивали головами, как болванчики, и по рядам собравшихся пронесся едва слышимый шорох утвердительных реплик.
— Это что, осенняя муха во сне чихнула, или вы все языки внезапно проглотили?! — повысил голос владелец компании.
— Мы согласны…
— Вы правы…
— Абсолютно верно…
На этот раз ответы прозвучали значительно громче, но вразнобой и не так убедительно, как хотелось бы начальнику.
— Какие же вы жалкие, — сплюнул мужчина тягучую слюну в специальную вазу, стоящую сбоку от кресла. — Смотрю на вас, и мечтаю провести масштабную ротацию кадров…
Подчиненные снова опасливо притихли, ведь каждый боялся попасть под горячую руку своему шефу. В их среде существовала небезосновательная убежденность, что под «ротацией» подразумевается совсем не увольнение, а нечто похуже…
— Но прежде, чем я начну, я бы хотел дать шанс оправдаться. Владимир, дорогой, подойди ко мне, будь так любезен…
По велению нанимателя вперед вышел молодой парень, бесконечно поправляющий на переносице свои очки в дорогой стильной оправе. Он то и дело затравлено озирался на других коллег, будто боялся, что они сейчас набросятся на него всем скопом.
— Володенька, поведай нам, какое я тебе задание поручил в прошлом месяце?
