Помотав головой, желая разогнать эти чуждые мне мысли по самым дальним углам черепной коробки, я нетвердой рукой отщелкнул пару хитроумных застежек, удерживающих шлем, и кое-как стянул его с себя. Прохладный воздух заброшенного подвала не очень-то помог прочистить мозги, поэтому я отстегнул еще и карабин на перчатках, чтобы достать из поясного кофра свою дежурную пачку жвачки.
Закинув сразу три адски-мятных подушечки на язык, я принялся остервенело жевать их, медленно обалдевая от набирающего обороты ледяного урагана в своем рту. Волна холода прокатилась по нёбу, дошла до самого горла, а потом ударила в затылок, будто резиновая кувалда. У-у-у-у-у… вот оно! То, что доктор прописал…
Представляя как кровожадные мысли замерзают, покрываясь толстым слоем льда, я снова взглянул на задержанного инфестата. Нельзя убивать эту падаль, ведь ему предстоит долгий и тяжелый допрос в застенках «черных кокард». Но вот сделать его чуть более сговорчивым ничто сейчас не мешает. Да и, скажем так, мне самому надо бы здоровье поправить. А то, глядишь, раньше срока коней двину…
Судорожно кашлянув, я прикрыл рот, и ощутил, как мне в ладонь выплеснулось едва ли не с полкружки горячей крови. Сразу же после этого по мозгам стегануло стальным кнутом. Это запоздало пришла боль, которая только и дожидалась подходящего момента, чтобы заявить о себе. Но если оценивать свое состояние объективно, то я держался просто прекрасно для того, кто словил несколько крупнокалиберных пуль в свою фанеру. Помню по военному прошлому, как бедолаг, попавших под огонь из двенадцатимиллиметрового орудия, прошивало насквозь вместе с бронежилетом. А если пуля-другая в теле разворачивалась боком, то и вовсе превращала человека в вывернутый наружу ошметок. Так что в сравнении с этим, меня просто поцарапало.
Опасаясь, что надолго моего некроэфира не хватит, я склонился над бесчувственным инфестатом и потянулся незримыми отростками дара к его раскуроченной морде. Там подконтрольная мне тьма ощутила шевеление своей родственницы. И я, намереваясь повторить тот же фокус, что и с задержанными на заправке некромантами, потянул чужую энергию смерти на себя. Вернее, всего лишь попытался, потому что мрак этого беглеца показался мне неподъемно тяжелым… Это было похоже на то, как если б я рассчитывал поднять ведро с водой, а там оказалась ртуть!
Но я, прилагая поистине титанические усилия, не сдавался и все равно тащил некроэфир, будто слона через игольное ушко. Дар задержанного инфестата оказался невероятно сильным, и отчаянно сопротивлялся моим нападкам. Даже бессознательное состояние носителя не смогло полностью обезвредить его.
Ощущая себя Сизифом, который катит на крутую гору тяжелейший камень, я положил руку на изуродованное лицо беглеца и сунул пальцы прямо внутрь широкой рваной раны. Инфестат, не приходя в сознание, протяжно застонал, поскольку боль сумела просочиться в его разум даже сквозь пелену забытья.
Я нырнул в легкий «форсаж», надеясь таким образом получить хоть какое-то преимущество, и выпустил немного некроэфира прямо в сочащееся кровью мясо. И вот только после этого процесс вытягивания чужой силы пошел бодрее, с каждым новым витком поддаваясь все легче. Спустя некоторое время я смог увидеть, как из темечка распластавшегося подо мной человека материализуется целый пучок уходящих куда-то в неизвестность струн из тьмы. Я коснулся их своим даром, но сразу же брезгливо отшатнулся, поняв, что это такое…
Судя по пришедшим по нитям вибрациям, оттенкам ощущений и обрывков чьих-то воспоминаний, я узнал ту самую связь, которая соединяет некроманта и поднятых им жертв. И если предположить, что каждая такая струна тянется к одной из кукол, то конкретно этот ублюдок прикончил никак не меньше полусотни человек! И это без учета той компании, что изжаренными головешками валялась возле спуска в подвал. Охренеть, я с единственным мертвецом еле как мог управляться, а этот кекс целой ротой командовал в одно рыло…
Но поразмыслить над пропастью, лежащей между мной и впавшим в беспамятство инфестатом, я не успел. Потому что не прошло и пары минут, как я начал в прямом смысле этого слова захлебываться в потоках мрака, который изливался из бесчувственного тела. У меня не получалось поглощать этот водопад тьмы, поэтому он медленно затапливал пространство и без того не слишком хорошо освещенного подвала. Вскоре некроэфира вокруг меня стало настолько много, что я оказался заперт в непроницаемый черный кокон, разглядеть сквозь который я не мог ровным счетом ничего.
Я потерялся не только во времени, но и заплутал в собственном восприятии. Ощущая себя плывущим в бескрайнем темном космосе, я ожесточенно напитывался отнятой энергией смерти. Мне казалось, что я провел не один час, безвольно болтаясь в непроглядном небытии. Я не мог понять, нахожусь ли все еще в «форсаже», или уже выпал из него. У меня не получалось даже приблизительно предположить, как долго я тонул в потоке чужого некроэфира.
И вот когда я уже начал откровенно паниковать, боясь, что навсегда останусь в этой безжизненной темноте, все резко закончилось. Я осознал себя раскорячившимся на полу рядом с изловленным инфестатом, и мои мысли постепенно оживали, словно очнувшиеся после зимовки лягушки.
Упираясь руками в колени, я кое-как принял вертикальное положение, с удивлением отметив отсутствие боли в области груди. Сердце уверенно и гулко стучало в ребра, руки налились силой, а сознание очистилось до небывалой кристальной ясности. Сделав глубокий вдох, но так и не услышав посторонних хрипов или бульканья крови, я попробовал ковырнуть одно входное отверстие в бронированном нагруднике. Оно оказалось достаточно широким, чтобы туда влез даже мой палец… Ай, сука!!! Больно! Нет, полным выздоровлением это не назовешь, но угроза жизни явно миновала, так что можно спокойно выдыхать.
— Майор, ты на связи? — спросил я, вжимая динамик гарнитуры в ушную раковину. — Калистратов! Прием! Ответь Факелу!
Но в эфире царила полнейшая тишина. Либо радиоволны не проходили сквозь толстый слой бетона подземелья, либо где-то тут неподалеку находилась стационарная глушилка. Выходит, остальные мои коллеги не имели понятия о том, где я нахожусь. Вполне возможно, что они даже считали меня погибшим. Товарищ майор, наверное, там сейчас конкретно так с ума сходит. Надо бы побыстрее отчитаться, что со мной все в порядке. Ну, относительно…
Уже зацепив за ткань необычного костюма задержанного инфестата, я без особого труда оторвал его тушу от земли, как дорожный чемодан, но так и замер, до конца не разогнувшись. Мой взгляд уткнулся в массивную железную дверь, за которую пытался прорваться беглец. Почему-то пришло стойкое ощущение, что я просто обязан заглянуть внутрь. И даже потерявшие меня с радаров коллеги из ФСБН отошли на второй план вместе с Калистратовым, у которого с каждой новой секундой на плешивой голове появляется все больше седых волос. Мои вбитые годами службы дисциплина и ответственность трусливо капитулировали перед напором тревожного любопытства, буквально захватившего контроль над телом, и я не сумел ему долго противиться.
Подойдя к порыжевшей от коррозии гермодвери, я одним ударом тяжелой перчатки разбил в труху нацепленный на нее навесной замок. Мог бы, конечно, поискать ключи у этого бегуна, но так быстрее. Да и хоть какой-то выход кипящей в каждой вене жажде действия, порожденной морем выпитого некроэфира.
Пронзительно скрипнули давно не смазываемые механизмы задраивания, и тяжелое цельнометаллическое полотно нехотя отворилось, поворачиваясь на толстенных петлях. За ним оказался короткий коридор, заканчивающийся уже куда более новой на вид дверью. Причем, если меня не обманывало зрение, рядом с ней на широком стальном косяке красовалась темная панель дактилоскопического замка. Так, ну это точно не может быть наследием заброшенного завода…
Быстро преодолев несколько метров, неся с собой беспамятную ношу, я остановился перед следующей преградой. Хм… действительно. Замок навороченный, явно не отечественного производства, да и на двери ни единого рыжего пятнышка ржавчины не наблюдалось. Интересно, а вот так она откроется?
