— Ага.

И я выскользнула в коридор, зная, что Гриф идет следом. Мне почему-то было немного… неловко. То ли от сцены с Иревилем, то ли от того, что Феофан остался там, поговорить с анрелочком девушки…

Кошусь на Иревиля. Такой грустный.

— Вряд ли она видит своего анрела, — внезапно пробурчал он себе под нос. — Ее чистый дух слишком слаб, чтобы человек смог заметить. А вот Зиса — очень сильна. Так что хозяйка вполне может ее различить.

— А я… другая? — хмурясь.

— Ты вообще не человек.

На этом тему мы посчитали закрытой. И некоторое время шли молча. Пока Рёва не начал зевать, потирая глаза. Дождь, кстати, кончился.

— Иль, а можно, я ктебе за пазуху переберусь? Поспать.

Киваю:

— Почему нет.

И довольных дух ныряет за ворот рубашки, попросив не будить его по меньшей мере часа два.

Вечер. Подвал. Ряды клеток с животными, и мы с Грифом, крадущиеся между ними, подобно ворам…

Н-да-а, сколько же тут зверья! Иду, оглядываюсь по сторонам и удивляюсь. И волшебные и неволшебные. Дикие и не очень. Рядом с одним я вообще остановилась надолго. Маленький и пушистый, с огромными печальными глазами и впечатляющими клыками — так и звал взять себя на руки и погладить… Правда, когда я его все-таки взяла — шипел, кусался, визжал и очень старался, но так и не смог прогрызть мои стальные кости и тросы мышц. Что его просто убило. Почти в прямом смысле — два зуба сломал и впал в депрессию. Упорно несу его дальше, сама не зная зачем.

Гриф — идет следом, как и я, разыскивая бубачку.

Вы спросите: а как насчет охраны? И почему нам не мешают так спокойно ходить где вздумается? Ну просто хозяин дома, в подвале которого и находилась псарня, как и прочие недовольные личности, в данный момент валяется на первом этаже, временно неспособный даже прийти в себя, а не то что помешать нам. Причем лично я и пальцем не пошевелила. Гриф, по-моему, слишком близко к сердцу воспринял наш небольшой разговор с хозяином о "любви" (мне предложили заплатить за бубика собой) и бил чуть ли не насмерть. Еле убедила его, что не хочу снова попасть в полицию Теней. Довод вроде был принят — после работал аккуратно, что радовало.

— Я нашел его — наш "заказ".

Засовываю рычащего зубастика за пазуху, забыв, что там спит Рёва, и бегу на голос Грифа. Надеюсь, хоть эта бубачка будет поспокойнее.

— Хм… действительно. Похож. Точно — бубачка! Сможешь сломать клетку? — повернувшись к парню.

Кивок. И вот уже испуганный песик (ну не могу я его бубиком называть) сидит на руках у Грифа.

— А теперь…

Раздалось клацанье зубов — затем жуткий рев разбуженного Иревиля:

— Моя нога-а-а-ааа!!!

— Ой. — Совсем забыла про зубастика! — Сейчас, погоди.

Разрываю рубашку, пытаясь достать обоих. Меня тоже сильно кусают и царапают. Мат стоит трехэтажный, дух — спасается, как может, сооружая, судя по жару, молнию.

— Рёва!

Расцепляю обоих и подвешиваю в воздух. Иревиля трясет, он держится за ногу и возмущенно на меня смотрит.!

— Я же спросил разрешения там поспать!

— Ой, ну прости. Я забы… — А чего это Гриф так пристально на меня смотрит?

Блин. Рубашка. Бросаю этих зараз и запахиваюсь, умудряясь покраснеть без помощи пигмента. Странно… думала, меня невозможно смутить. В черных глаза мелькают искры юмора, но парень молчит. А меховой клыкастый комок — тут же скрывается между клеток, не горя желанием возвращаться ко мне. Ну и ладно.

На плечо шмякнулся Рёва и угрюмо начал себя лечить.

— Скотина ты, — тихо. Угрюмо.

— Прости, — виновато. Уже шагая обратно к лестнице, ведущей из подвала в дом.

Хотелось вернуться в контору, принять душ и…

— Погоди. — Уже на лестнице торможу так резко, что Гриф едва успевает отскочить, — А если мы освободим всех зверей — это ведь будет доброе дело?

Смотрю на притаившегося в темном углу ближайшей клетки огромного когтистого хищника, излучающего из-за прутьев злобу, агрессию и желание убивать.

— Очень, — кивает Рёва, глядя туда же, куда и я. — Я бы посоветовал начать с него.

Растерянно смотрю на Грифа.

— Зачем? Они нам не нужны.

— Ну… у меня есть причины. Если я… не буду пай-девочкой — умру в муках… Понимаешь? — с надеждой.

Парень вздохнул, сунул мне в руки пищащую бубачку и пошел назад в подземелье.

Грохот, вопли насильно высвобождаемых зверей и наполнивший тишину рев, крики и визги напомнили о том, что не все звери уживаются друг с другом.

— А теперь советую сматываться, пока доброе дело нас не сожрало, — подал умную мысль Иревиль.

Киваю и бегу к дверям, перепрыгивая через уже вяло начавшие шевелиться тела.

Оглядываюсь на ступенях и, уже захлопывая дверь, успеваю увидеть толпы монстров, вырывающихся наружу, бледные лица людей и темную фигуру окруженного хищно извивающимися жгутами юноши, черные глаза которого смотрят только на меня.

Гриф…

Контора! Какое прекрасное слово. Бубачку я уже передала счастливой хозяйке, которая уплатила вдвойне за срочность. Меня очень благодарили и накормили печеньем, которое сумел стырить и Иревиль. Жаль только — Феофана там не было, но он, судя по всему, вернется еще не скоро.

Опустившись в горячую, наполненную пеной ванну, я с восторгом потянулась и погрузилась до самого подбородка. Симка заглянул в приоткрытую дверь и тихо мяукнул.

— Как задание?

— Справилась. — Из воды поднимается кулак с оттопыренным большим пальцем, который и показываю котенку.

Малыш запрыгнул на бортик и довольно заурчал.

— Я рад. Расскажешь?

— Давай я.

Смотрю на Иревиля и киваю.

Мне тоже интересно послушать, как, спасая мир, сокрушая вселенское зло и извлекая из небытия страшные и зловещие проклятия, скромный Рёва сумел-таки вытащить меня, Грифа и заказанного пса с того света.

В итоге я не разочаровалась. Правда, еле смогла сохранить серьезный вид, но Симка смотрел та-а-акими глазами, веря буквально каждому слову, что с трудом, но сумела не разочаровать рассказчика.

Под конец Иревиль рухнул в воду, изображая трагическую гибель главного героя. Котенок достал его лапкой и прижал к груди, лизнув в макушку. Дух недовольно вырывался, объясняя, что воскрес и нечего его слюнявить.

Хмыкнув и потянувшись за мылом, я уставилась на сидящего на полу у стены и наблюдающего за мной Грифа. И когда только успел?

— Подглядывать за купающимися девушками — неприлично, — хмурясь.

— Расскажи.

— Что? — растерянно.

— Расскажи, почему ты должна совершать добрые дела и кто тебе угрожает, — спокойно, почти равнодушно.

Почти — потому что я видела его глаза. Как лед.

— Ну…

— Я расскажу, — Рёва таки вырвался из лап котенка и спрыгнул на пол.

Вздыхаю. У него прямо вечер устного творчества. А впрочем, пусть, я…

— Нет. Я хочу, чтобы рассказала ты.

Гм.

— Почему?

— Он много врет.

Дух нахмурился и стрельнул молнией, которую легко отбил выскользнувший из плеча жгут. Мрачный Иревиль послал всех в одно место и смылся из ванной. Котенок побежал следом — он и так знал, что со мной (Феф поведал), а к такой мелкой игрушке, как летающий дух, зверек явно был неравнодушен.

Сижу, смотрю на Грифа, думаю.

— Я киборг.

Не понимает. Но молчит. Как бы объяснить попонятнее? Он меня точно после этого разлюбит. Хотя и чего я так волнуюсь?

— Смотри.

Поднимаю руку. Кожа бледнеет, сползает клочьями, виснет налокте, обнажая алые мышцы. Те, в свою очередь, медленно расступаются, и становится видна металлическая кость в окружении кучи мелких деталей, механизмов и прочего… Что эффектно доказывает: в ванной сидит не вполне живой организм.

Бледнеет. Смотрит так, словно я как минимум вылезла на его глазах из могилы и попросила закурить, некрасиво вправляя челюсть… В груди — пусто и больно. Прощай?

— А добрые дела?

Он еще тут?!

— В мой механический организм была помещена живая душа. И если я совершу достаточно хороших дел, то стану настоящим человеком.