Молодой человек закашлялся. Джейк посмотрел на него, находя попытки юнца скрыть смех не менее забавными, чем болтовня сестер.

– Роуз девяносто два года, – внесла ясность Лилли. – Я на два года моложе. Вайолет у нас просто крошка – ей только восемьдесят девять.

Юноша просто зашелся в кашле, закрывая рот двумя руками. Джейк решил поразвлекать его и дальше. Он посмотрел на женщин:

– Вы обе не выглядите на свой возраст.

– Мы знаем. – Вайолет расправила грудь и гордо улыбнулась. – Это наследственность. У нас в роду все долгожители. Наш отец дожил до ста одного года, наша мать умерла, когда ей исполнилось сто семь. Они прожили в браке семьдесят восемь лет. Его и ее отцы воевали еще… О Боже! Ваш ребенок снова что-то схватил.

Джейк оглянулся и увидел, что Маделин, сидя под стулом, сосет какой-то блестящий предмет. Вскочив на ноги, он быстро пересек комнату и вытащил его изо рта у девочки.

Это был большой маркер с блестящим наконечником.

– О черт! – Джейк снова схватился за рубашку и попытался вытереть ребенку рот. Маделин снова громко завизжала.

Как Джейк ни старался, у него ничего не получалось. На рубашке появились новые пятна, а рот ребенка оставался черным, как деготь. Черными были даже миндалины, возможность видеть которые она всем предоставила.

Джейк встревожился:

– Кто-нибудь знает, чернила ядовитые?

Розововолосый парень наклонился, поднял маркер и сказал:

– Здесь написано, что он нетоксичен. Джейк, облегченно вздохнул:

– Уже хорошо.

Вырвавшись из рук Джейка, Маделин бросилась к молодому человеку так, как будто он был спасительным плотом в бушующем море. Забравшись к нему на колени, она перестала кричать и весело улыбнулась ртом, черным, как угольная шахта ночью.

Глаза парня испуганно расширились.

– Эй! Что она делает?

– Сидит у тебя на руках. Ты ей понравился, – заявила Лилли.

Малышка продолжала широко улыбаться. Парень не мог не улыбнуться в ответ.

Некогда желтый костюм ребенка был весь в грязи от пасты маркера, смешанной с землей, вулканической золой и пылью под стулом.

«Надо быть внимательнее, – сказал себе Джейк. – Она за три секунды попадает в неприятности, которые могут кончиться очень плохо».

– Чернила постепенно смоются, правда, не сразу. – Седая женщина вновь продемонстрировала работу своего стоматолога, широко улыбнувшись. – Моего сына как-то обрызгал скунс. Запах держался три недели, но потом прошло.

Молодой человек скривился:

– Эй, послушайте. Кстати, о скунсе… Наверное, пора сменить ей подгузник.

Мысли Джейка заметались. Да он же не знает, как менять этот чертов подгузник. Может, кто-то из женщин ему поможет? Он только собрался попросить об этом, как одна из них наклонилась к своей сестре:

– Чудесно, что отцы теперь тоже все делают. Не правда ли?

Лилли качнула головой:

– Времена меняются. Сейчас каждый хороший отец занимается ребенком, не то что раньше. Об этом говорят во всех телевизионных шоу.

О нет. Он не собирается объяснять этим барышням, почему никогда не общался со своим ребенком и понятия не имеет, как менять подгузники. И потом, разве это так уж трудно?

Это оказалось гораздо труднее, чем Джейк себе представлял. Почему в мужском туалете нет места, где можно поменять ребенку подгузник? Он же не может положить девочку на голый пол. Значит, нужно ее переодевать, когда она стоит. Для этого пришлось бегать за ней и отдирать от писсуаров, которые ей почему-то очень понравились.

– Ну же, Маделин, постой минуту спокойно!

В ответ Маделин с голой попой снова направилась к одному из трех писсуаров. Джейк отправился следом, держа наготове памперс. Ему удалось обтереть ее, хотя на это у него ушел весь запас мокрых салфеток в детской сумке. У Джейка никак не получалось пристроить подгузник так, чтобы тот не падал. Он нечаянно разорвал один, и еще один оставался у него в запасе.

Маделин уже почти дотянулась ручкой до вожделенного писсуара, когда Джейк схватил ее. Как и следовало ожидать, она завопила так, что задрожали стекла.

– Ну же, Маделин! Помоги мне немножко. – Действуя одной рукой, Джейк умудрился просунуть подгузник у нее между ножками. Чтобы закрепить его, нужно было действовать двумя руками, но как только он выпустил ее, она быстро засеменила к писсуару. Памперс упал на пол.

Джейк, подобрав его, припомнил статью в журнале, которая утверждала, что поступки людей мотивируются неудовлетворенными в детстве желаниями. Если это так, то Маделин обречена всю жизнь присматривать за мужским туалетом.

Ему опять удалось схватить отчаянно визжавшую дочь. Зажав ее между коленями, Джейк сумел прикрепить один конец подгузника, прежде чем она вырвалась. Но победа его была непродолжительной, памперс сполз ей на колени, и она снова засеменила в однажды выбранном направлении.

Ладно, пусть этот подгузник держат ее штанишки. Если ему только удастся засунуть в них ее ноги…

Десять минут спустя Джейк вышел из мужского туалета. Розовая сумка с детскими вещами висела у него через плечо, на руках изо всех сил вопил ребенок. Чувствовал он себя как возвращающийся с поля боя солдат. Он уже почти пересек холл, когда почувствовал, что по его животу растекается теплая влага.

– О Господи!

Он тут же отстранил Маделин от себя на расстояние вытянутой руки, и она писала теперь уже на его ботинки. Джейк опустил девочку на пол. Подняв голову, она поощрительно улыбнулась ему.

Джейк почувствовал, что у него нервно подергивается щека. Глубоко вздохнув, он подхватил ее одной рукой и кое-как снова дотащил до мужского туалета. Там он стянул с нее одежду и вытер бумажным полотенцем. Как только он поставил ее на пол, Маделин заспешила к писсуарам.

Джейк бросился за ней. Черт! Что же ему делать? Он уже использовал последний подгузник, а одежда девочки насквозь промокла. Держа брыкающегося ребенка одной рукой, другой он тщетно шарил в сумке. Там оставалось лишь маленькое фланелевое одеяльце с рисунком из крупных желтых уток.

Он задумчиво рассматривал его. На протяжении веков детей кутали в пеленки. Одеяло – это ткань. Он может попытаться завернуть Маделин, если сумеет. Джейк снова заглянул в сумку. Может, там есть английские булавки? Нет – только пустая бутылочка с соской и две маленькие упаковки яблочного сока.

– Похоже, мы должны что-то придумать, Маделин. – Джейк оглянулся. Ничего – только туалетная бумага, бумажные полотенца и мыло.

Он осмотрел себя. Ремень. Вот то, что надо. Джейк быстро выдернул его из брючных петель. Он потратил пятнадцать минут, чтобы поймать дочь, не говоря уже о том, что потребовалось время, чтобы проделать с помощью пряжки еще одну дырку в его новом итальянском кожаном ремне, но он все-таки закутал Маделин. Отступив назад, Джейк осмотрел свою работу. Он подсунул одеяло под ребенка, затем, перекинув один его конец через плечо девочки, пропустил его между ее ножками.

С инженерной точки зрения это было великолепно. Ребенок напоминал Тарзана, покрытого желтыми утками.

Ну, по крайней мере она чистая и сухая – чего нельзя сказать о нем.

Может, он сумеет занять ее мысли, пока сам хотя бы относительно приведет себя в порядок. Джейк расстелил на полу дюжину бумажных полотенец, вытащил из сумки пакетик мюслей «Черриоз» и высыпал его на них как приманку. К его радости, ребенок с энтузиазмом начал засовывать мюсли в свой перепачканный рот.

Джейк повернулся к зеркалу. Да… Он постарался, как умел, с помощью мыла отстирать перед рубашки. Вулканическая зола и паста от маркера не отмывались, но ему хотя бы удалось удалить с рубашки продукт жизнеобмена Маделин. Рубашка выглядела омерзительно.

Джейк посмотрел на свои ноги. Его черные носки были забрызганы, он стащил их и бросил в мусорное ведро. Закатав штанины, Джейк вымыл ноги одну за другой в раковине, затем снова надел ботинки.

Он только что зашнуровал их, как Маделин предприняла очередную попытку прорваться к писсуарам.