Больше всего на свете Джейк хотел, чтобы Маделин привязалась к нему. Он готов сделать для этого все возможное – все. Включая брак с Энни.

Он взглянул на нее. Глаза ее были огромны, губы раскрыты, раскрыты так же, как тогда, когда он целовал ее. Джейк резко отвернулся, коря себя за подобные мысли. Он не хочет жениться на ней, но у него нет выхода. Только так он будет уверен, что она не уедет и не увезет от него ребенка.

Энни эксцентрична, и от нее можно ждать любой выходки. Но в одном она абсолютно предсказуема. В том, что касается Маделин. Джейк знал, что интересы дочери всегда будут у нее на первом месте. Если он сумеет убедить Энни, что Маделин нуждается в нем, что девочка будет страдать, если они расстанутся, то его опасения останутся позади.

Для того чтобы выстроить такие отношения с дочерью, ему нужно время для общения. Брак с Энни предоставит ему это.

Дав Маделин попрыгать у него на коленях, он повернулся и снова посмотрел на Энни:

– Это не будет брак в полном смысле этого слова, конечно. Это как бы временное соглашение. И он идеально решит проблемы.

– Решит… каким образом?

– Я хочу получить возможность быть со своей дочерью, вы будете уверены в том, что я не сделаю ничего такого, что поможет мне получить право на единоличное воспитание. Я не смогу совершить по отношению к вам что-то бесчестное, если буду женат на вас. Не так ли?

– Н… наверное, – пробормотала запинаясь Энни, – но… Джейк поднял руку:

– Пожалуйста, выслушайте меня до конца. Больше всего от этого выиграет Маделин. Если мы поженимся, это облегчит ей жизнь. Ей будет проще втолковывать, что ее родители разведены, чем объяснять про искусственное оплодотворение. Хотите вы этого или нет, но общество консервативно, и у многих здесь очень старомодные представления о жизни. Маделин будут дразнить, подвергать дискриминации лишь за то, что ее родители не были женаты.

Джейк поднял девочку.

– Да и нам будет легче. Подумайте обо всех этих классных собраниях, органах опеки, где нам придется объясняться. Все упростится, если мы будем женаты.

«Есть и другие преимущества, – подумал Джейк. – Том не осмелится доказывать, что Энни не может быть хорошей матерью, если она будет моей женой».

Полураскрытые губы Энни смущали Джейка. «У нее такие красивые губы, – думал он, – полные и свежие, мужчина может в них просто раствориться». На него нахлынули воспоминания о том, каковы они на вкус.

– Конечно, это будет не настоящий брак, – повторил Джейк. – Мы не будем… не будем… – Черт, почему об этом трудно сказать вслух? Может, потому, что он об этом только и думает? Он почувствовал себя виноватым. Джейк прокашлялся, но все слова, произнесенные вслух, звучали странно. – Мы не будем спать вместе.

Энни еще шире раскрыла рот. Ему показалось или в ее глазах действительно промелькнула тень разочарования? Да что с ним такое? У него нет никаких оснований считать, что он интересует ее в романтическом плане. Но она ведь ответила на его поцелуй. Она в этом даже призналась.

Энни разозлилась. Он не хочет на ней жениться. Это она вынуждает его так поступить. И тем не менее он пытается ее уговорить.

Джейк постарался, чтобы его голос звучал ровно:

– И еще. Я хочу, чтобы в свидетельстве о рождении Маделин стояло мое имя и чтобы она носила мою фамилию. Если вы тоже возьмете ее, это многое упростит.

– Бред какой-то, – сказала Энни, откинув волосы со лба. – И самое ужасное, что в этом есть смысл.

– Значит, вы согласны?

В голове Энни была полная сумятица, все мелькало и расплывалось, как в переполненном аквариуме с золотыми рыбками. Джейк был прав: фиктивный брак всем упростит жизнь. Ей уже приходилось объяснять свои взаимоотношения с Джейком. Все это было страшно неловко. Можно представить, что ждет Маделин, когда она вырастет, – мучительные расспросы и поддразнивания в детстве и неуклюжие объяснения всю жизнь. При мысли об этом у Энни заболело сердце.

Вопрос о фамилии тоже заслуживает рассмотрения. Энни не хотела лишать Маделин фамилии ее отца, и в то же время ей была ненавистна мысль о том, что у нее с дочерью будут разные фамилии. Брак с Джейком решал и эту проблему.

– Вы согласны? – повторил Джейк.

Для того чтобы принять предложение Джейка, существует масса серьезных, логически обоснованных причин, убеждала себя Энни. А тот факт, что при его появлении у нее учащается сердцебиение, не имеет к этому никакого отношения. Ее физическая реакция на него заставит ее быть осторожной.

– Как долго продлится наш брак? – спросила она. Джейк пожал плечами:

– Да, наверное, года будет достаточно.

– Год? – Энни отрицательно покачала головой. – О нет! Это слишком долго.

– Ну а если девять месяцев?

– Уже лучше. А если три?

– Шесть, – возразил Джейк.

– Пять, – ответила Энни.

– Пять месяцев две недели и три дня.

– Пять месяцев и ни дня больше, – твердо заявила Энни. Джейк неожиданно улыбнулся:

– Договорились.

Энни не смогла сдержать ответной улыбки. Их глаза встретились, и между ними опять пробежал ток. Энни почувствовала облегчение, когда Маделин ухватила Джейка за галстук, и его внимание переключилось на ребенка.

– Значит, решено, – сказал он, опуская Маделин на пол. – Мы поженимся прямо сейчас и пробудем в этом браке пять месяцев. Потом мы разведемся.

У Энни от всего происходящего кружилась голова.

– Что значит «прямо сейчас»? Джейк встал и выпрямился.

– Ну, что вы делаете завтра утром?

Хороший вопрос. Как он может быть таким легкомысленным? Они ведь говорили о том, чтобы пожениться, а не о том, чтобы где-то съесть пиццу.

Но это ненастоящий брак, напомнила она себе. Это вопрос договоренности, способ облегчить жизнь Маделин.

Стараясь не обращать внимания на то, как сильно у нее стучит сердце, Энни попыталась поддержать небрежный тон Джейка.

– Завтра? Собиралась вымыть пол, испечь пироги с персиками. Но я еще раз просмотрю свои планы, может, сумею втиснуть в распорядок дня и бракосочетание.

– Джейк, берете ли вы эту женщину, Энни, в свои законные жены?

Энни обежала глазами обшитый дубовыми панелями кабинет в суде округа Талсы. Все было весьма далеко от того, как она представляла себе свое настоящее бракосочетание – не то, что организовала когда-то ее мать.

Энни представляла себе красивую церковь с цветными витражами, а не темный душный офис. Мерцающие свечи, а не этот искусственный дневной свет. Воздух должен быть насыщен ароматом цветов, а не пылью судебных томов. Она хотела маленькой интимной церемонии, но не предполагала, что гостей будет всего четверо. Думала, что они будут сидеть на скамьях, а не забьются между двумя рядами книжных полок рядом с большим столом судьи.

Единственной заслуживающей внимания деталью было окно, точнее, видневшийся за ним рекламный щит.

Это была реклама аквапарка. На ней сияющий ребенок скатывался по длинной водяной горке. Когда Энни первый раз заметила ее, она могла поклясться себе, что слышит голос дедушки, читающего надпись вслух:

– Вперед. Нырни.

«Что ж, хорошо, что дедушка это одобряет», – подумала Энни. Когда она позвонила своему прежнему боссу и подруге, чтобы объяснить, что ситуация изменилась, оба решили, что она сошла с ума. Бен и Хелен тоже, конечно, засомневались.

– Энни, дорогая, это так неожиданно! – воскликнула Хелен, когда услышала от нее эту новость.

Она и Бен приехали к Энни домой, чтобы помочь ей собраться, намереваясь отвезти ее и Маделин в аэропорт. Вместо того чтобы загружать чемоданы в машину, Бен был представлен Джейку, и ему рассказали об их планах пожениться.

Бен так сердито смотрел на Джейка, как будто собирался броситься на него.

– Это что, судья придумал какой-то трюк, чтобы вы могли получить Маделин?

– Я позвонила Генри, – быстро сказала Энни. – Он считает идею великолепной. Он сказал, что она полностью отвечает интересам Маделин, так же как и моим.

– Хм. – Бен обеспокоенно посмотрел на Энни. – То ты убегаешь в Нью-Йорк, потому что не доверяешь этому человеку, то тут же собираешься за него замуж. Я не успеваю за ходом твоих мыслей.