А хозяин цербера, между прочим, заверял, что центральная голова у его питомца — самая покладистая!

Цербер — это такая собачка, очень симпатичная, на бульдога немного похожа. Трехголового бульдога размером со взрослого быка. И с совершенно будкообразными челюстями, разжать которые — настоящий подвиг для истинных героев.

Особенно трогательно на нем смотрелись три разноцветных антиблошиных ошейника. Артефактных, конечно, но сути это не меняло.

Вот теперь-то я точно знаю, что Тим имел в виду, когда говорил на собеседовании о «крупных животных»!

— Лера, бегом!! — парням наконец удалось разжать челюсти — при этом оба ветеринара побагровели от натуги и явно держались с трудом.

Я подскочила, однако замешкалась на секунду, пытаясь прицелиться. С кормлением лекарствами таких упрямцев главное — забросить прямиком в глотку, чтобы сглотнул рефлекторно. Попадешь на язык — считай, ты проиграл, в тебя же и выплюнут эту обслюнявленную таблетку. Такого поражения мне не простят. Парни так точно. А в этой будке поди прицелься.

От усердия я даже сунула голову практически в пасть, но тут же отшатнулась: из пасти у цербера пахло… не фиалками, прямо сказать. Надо бы, кстати, проверить, что там у него с деснами. И зубы почистить не помешает!

— Да быстрее же! — ой-ой, кажется, у Рупа сейчас глаза вылезут из орбит.

Я вскинула таблеткодаватель и резко вдавила поршень. Таблетка размером с небольшую суповую тарелку, выстрелив из «шприца», попала прямиком на корень языка, где и прилипла благополучно. Цербер резко дернулся и мотнул головой, стряхивая с себя обоих моих коллег, и гулко, как в трубу, заперхал, явно пытаясь выкашлять таблетку.

Мы втроем настороженно замерли в ожидании — причем парни прямо там, где упали. На наше счастье, кашлянув еще пару раз, пес обреченно сглотнул и обиженно покосился на меня всеми тремя парами глаз. Вот так всегда! Таблеткой кормили втроем, лечащий врач у него вообще Тим, а крайняя почему-то я!

Тим и Руп, одновременно выдохнув, поднялись, отряхиваясь, и хлопнули друг друга по ладоням.

— Все, здесь я дальше сам, — начал отдавать распряжения наш главврач. — Руп, ты на обход по приюту. Лера, а ты… покорми птичку.

Я тяжко вздохнула. Видала я эту «птичку»! Да я бы лучше еще одну таблетку в цербера запихала, он, между прочим, милый и незлопамятный. Вон, уже и лизнул Тима… не то чтобы тот был рад, конечно, но куда ему деваться. На ногах устоял — и пусть спасибо скажет. А что с волос собачья слюна капает — так это издержки профессии, ничего не попишешь.

— Чего вздыхаешь? — довольно ухмыльнулся Руперт. — Неужели ты не рада свиданию с милым птенчиком?

— Да я бы тоже предпочла с крокодилами по…

— Нет! Не говорите этого слова!!! — хозяин цербера буквально взвился со своего места. Но не успел.

— … гулять… — растерянно договорила я.

Зря я это сделала, ой, зря.

Огромный трехголовый песик радостно подпрыгнул на месте, встряхнулся — и рванул на выход, буквально вынеся своей тушей обе створки двери. Хозяин с воплями поскакал следом.

— Он хоть успел рассчитаться за прием? — кисло уточнил Руперт.

— А как же! — довольно усмехнулся Тимофей. — Хотя починку дверей мы в следующий раз тоже включим в счет. И надо будет сразу запрашивать список стоп-слов… а ты все еще здесь? Там птичка голодная!

Зайдя к птичке, я… слегка опешила. Потому что на шее птички Рух — да-да, того самого птенчика ростом с меня — красовался пушистый ярко-красный шарф. Птичка, к слову, крутилась перед установленным в ее клетке зеркалом. Шарф изумительно гармонировал с красным хохолком на голове Рух.

Мда… ну, как бы там ни было, я должна эту прелесть покормить. Не зря же тачку с мясом с собой притащила. Остановившись в полуметре от клетки, я взяла из тачки кусок мяса, осторожно приблизилась еще на шажок, вытянув руку перед собой… может, попробовать бросать? Нет, от прутьев отскочит.

Пока я размышляла, птичка просунула между прутьями клетки клюв и резким броском сцапала угощение, едва не отхватив мои пальцы. Я вскрикнула — по руке потекла кровь. Все-таки задела, зараза… и клюв у нее, по-моему, по краям зазубренный. Да это птеродактиль какой-то, а не птичка!

— У тебя все в порядке? — в дверной проем сунулась Карила, и я нервно помахала ей окровавленной рукой. Коллега невозмутимо кивнула и обернулась в коридор. — Шарик!

Девушка едва успела посторониться — крылатый пес пронесся мимо нее и вдобавок чуть не повалил с ног меня. На какой-то миг мне показалось, что сейчас он довершит птичкино дело по лишению меня конечности… но он только смачно лизнул мою руку и тут же отступил.

А я, опешив, разглядывала кисть… без малейших следов рваной царапины, которая только что там красовалась.

— Спасибо! — я благодарно потрепала аралеза по ушам. А ведь я еще считала его большим песиком! Теперь-то я видела цербера. А Шарик у нас — маленький, славный, да еще и вон какой полезный. Не зря мне сразу сказали, что мелкими ранами он занимается. Да это же бесценный сотрудник!

Не то что всякие там… птички.

— В углу комнаты, кстати, вилы стоят, — сообщила Карила сочувственно. — Чтобы мясо в клетку подавать. С голыми руками к птичке только Тим может соваться.

Ясно… главное, вовремя!

— Слушай, а это что? — я кивнула на красный шарф.

— А-а… — погрустнела Карила. — Ну, она же вчера выбралась… ты понимаешь, Тим ее обычно по ночам на прогулку выводит, чтобы разминалась. А вчера из-за мальчишника не вывел. Ну она и… решила сама погулять. Замок погнула, между прочим! Только ее побег не сразу заметили, мальчики же заняты были… Ну и вот. До торта — это она потом добралась. А сначала стазис-ларь для сотрудников нашла — и тоже вскрыла. А я еще позавчера по дороге на работу большой брикет мороженого купила… так она его вместе с упаковкой! Потом был торт, стриптизерша…

— Кстати, а стриптизеров-то хоть нашли? — уточнила я. Коллега неопределенно пожала плечами.

— За ними с утра студентов-волонтеров снарядили, пока остров прочесывают. Зато музыкантов уже переловили!

Я вздохнула. Надо было сразу попросить, чтоб еще под ноги смотрели! Мой крыс за ночь снова удрал. Правда, теперь я не была до конца уверена, стоит ли его ловить. Хотя к утру вчерашние предположения и начали казаться вовсе уж бредом, но червячок сомнения продолжал грызть.

— А шарф-то птичке зачем? Она простыла, что ли? — птичка как раз в этот момент гаркнула так, что нас обеих едва не снесло звуковой волной. На простуженную она не особенно походила.

— Да вроде бы нет… Это Руп, как увидел клочья брикета от мороженого, запереживал… а он же тоже огровского самогона хлебнул. В общем, добыл откуда-то шарф. Пока пытались птичку назад загнать, говорят, размахивал им, лассо. А потом вообще на спину ей вспрыгнул и завязал тот шарф бантиком. И в бока птичку пришпорил. Она от ужаса сама в клетку побежала. Рупа тогда снесло, но он сразу объявил, что так все и было задумано, а шарф — это потому что птичка могла простыть, а лично ему всегда от простуды бабушка шарф завязывала. И всегда помогало.

Я скептически глянула на милого птенчика, кровожадно разевающего огромный клюв. Да, не зря огры своим дядюшкой-самогонщиком гордятся… так-то Руп, насколько я успела увидеть, компетентный специалист. Обычно.

— А потом-то его почему не сняли?

На этот раз скептически фыркнула моя собеседница.

— А ты сама попробуй сними!

Я покосилась на птичку — на сей раз опасливо. Та снова выразительно щелкнула клювом.

— А знаешь, по-моему, ей даже идет! — бодро заключила наконец.

— Вот и мы так решили! — удовлетворенно кивнула Карила и собралась, кажется, идти по своим делам.

Однако в этот момент одновременно у нас обеих на груди ожили, замерцав, артефакты связи. Переглянувшись, мы поспешно сжали свои подвески.

— Всем свободным специалистам клиники срочно собраться у входа для консилиума! — объявил чуть искаженный голос Тима. — У нас тут… сложный случай.