Немного времени спустя епископ сел завтракать за тот же стол, за которым накануне сидел Жан Вальжан.

Он только собирался встать из-за стола, как в дверях раздался стук.

– Войдите, – отозвался епископ.

Двери отворились. Три человека держали за ворот четвертого. Трое людей были жандармы, четвертый – Жан Вальжан.

Епископ приблизился к ним со всей живостью, какую дозволял ему его преклонный возраст.

– Ах, это вы! – сказал он, глядя на Жана Вальжана. – Очень рад вас видеть. Послушайте, однако, я ведь подарил вам подсвечники, они серебряные, как и все остальное. Отчего вы не взяли их вместе с приборами?

Жан Вальжан поднял глаза и посмотрел на епископа с выражением, которого не может передать ни один человеческий язык.

– Так этот человек говорил правду, ваше преосвященство? – спросил жандарм. – Мы встретили его: он имел вид беглеца. Мы задержали его, обыскали и нашли серебро...

– И он сказал вам, – проговорил епископ, улыбаясь, – что это подарил ему старик-священник, пустивший его на ночлег? А вы привели его сюда? Это недоразумение.

– Следовательно, мы можем отпустить его?

– Без сомнения, – отвечал епископ.

Жандармы выпустили Жана Вальжана, который попятился.

– Правда ли, что меня освобождают? – проговорил он беззвучно, как говорят люди во сне.

– Да, тебя отпускают, разве ты не слыхал? – сказал один из жандармов.

– Мой друг, – обратился к нему епископ, – прежде чем вы уйдете, возьмите же ваши подсвечники. Вот они.

Он подошел к камину, взял серебряные подсвечники и подал их Жану Вальжану.

Жан Вальжан трясся всем телом. Он машинально взял подсвечники и растерянно смотрел на них.

– Идите с миром! – сказал ему епископ. – Кстати, мой друг, если вы еще придете, то лишнее ходить через сад. Вы можете всегда приходить и уходить в дверь с улицы. Она запирается днем и ночью на щеколду.

Затем, обращаясь к жандармам, он прибавил:

– Господа, можете идти.

Жандармы удалились. Жан Вальжан чувствовал, что он близок к обмороку.

Епископ подошел к нему и сказал шепотом:

– Не забывайте, не забывайте никогда вашего обещания: вы дали слово употребить эти деньги на то, чтобы сделаться честным человеком.

Жан Вальжан, не помнивший никаких обещаний, смутился. Епископ произнес эти слова с особенным ударением. Он продолжал торжественно:

– Жан Вальжан, брат мой, отныне вы перестаете принадлежать злу и поступаете во власть добра. Я купил вашу душу. Изгоняю из нее дух тьмы и вручаю ее Богу.

Большинство людей уже понимает теперь не только бесполезность для них, но и безумие и жестокость войны, но не может избавиться от нее, потому что ищут избавления в общих правительственных решениях, а не в своих, отдельных людей, поступках.

Медведей убивают тем, что над корытом меда вешают на веревке тяжелую колоду. Медведь отталкивает колоду, чтобы есть мед. Колода возвращается и ударяет его, медведь сердится и сильнее толкает колоду, она сильнее бьет его. И это продолжается до тех пор, пока колода не убивает медведя. Неужели люди не могут быть разумнее медведей?

Война есть убийство. И сколько бы людей ни собралось вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство все же самый худший грех в мире.

До тех пор пока будет признаваться власть правительства и право его управлять народом, налагать подати, учреждать суды, наказывать, война никогда не прекратится. Война есть последствие власти правительства.

Как одна свеча зажигает другую и одной свечой зажигаются тысячи, так и одно сердце зажигает другое, и зажигаются тысячи.

Лучше верить в самое отдаленное и невозможное добро, чем верить в то, что хотя бы самое малое зло свойственно людям.

Чтение хороших книг есть внушение доброе; хорошее искусство есть такое же внушение добра; молитва есть самовнушение добра; но самое могущественное внушение добра есть пример доброй жизни. От этого-то добрая жизнь людей становится благом, – не для тех только, кто живет ею, но для всех тех, которые видят, знают и узнают впоследствии про такую жизнь.

Как часто приходится видеть, что человек добрый, умный, правдивый, зная незаконность, преступность дела, которое он делает – как, например, война, мясоедение, владение землей, на которой он не работает, уголовный суд и др., спокойно продолжает делать признаваемое им дурным дело. Отчего это удивительное явление? Происходит это оттого, что такой человек действует под влиянием внушения, которое сильнее требований его совести и разума. Часто можно видеть, или как внушение более и более овладевает человеком и он начинает делать дела, противные своей совести, или же как понемногу ослабевает такое внушение, усиливаются требования разума, начинаются колебания, и наконец разум одерживает победу.