– Самая могущественная магическая организация в этом мире! – важно ответил почтенный джентльмен, переведя дух.

– А если я не захочу?! – так же капризно произнесла Ветта.

– Тогда я просто убью тебя и скажу, что это сделали демоны, – окрысился почтенный джентльмен, усевшись на камешек и стаскивая с ноги странный золотой сапог. – Ну, давай, помоги мне! А пока будешь снимать сапог, поблагодари за то, что я спас тебя от Ночных Охотников и Тринадцатого. Черт, до чего ж везучий… Просто невероятно! Как он умудрился пролезть в наш мир снова?!

– Какая-то сомнительная Гильдия, – заметила Ветта, пыхтя, стаскивая сапог с ноги пожилого джентльмена. – Ротозеи… сомнительная честь называться ротозеем.

– А как надо называться? – буравя ее недобрым взглядом, поинтересовался Ротозей. – Рождённые королями мира? Принцами Вселенной? Как? Что важнее – красивое название или спрятанная под ним суть?

– И какая же суть у Ротозеев? – кое-как справившись с сапогом и свалившись с ним в траву, просопела Ветта, красная от натуги. – Прозевали что-то?

Тут пожилой джентльмен как будто немного взгрустнул, закряхтел виновато и расстроенно и промокнул платком свои светлые, тщательно уложенные волнами волосы.

– Истинная правда, – сказал он немного печально и торжественно. – Прозевали. В погоне за славой, богатством, роскошью и влиянием кое-что все же упустили.

– Что? – с интересом спросила Ветта.

– Души, – ответил почтенный джентльмен зловеще, сверкнув блеклыми голубыми глазами из-под косматых нахмуренных бровей. – Свои души, дитя мое.

– Что?! – воскликнула пораженная Ветта, вытаращив на своего собеседника глаза. – Как!?

Отец Артура, хоть и говорил такие странные вещи, а на безумного вовсе не походил. Ветта видела только что Элизу, которая лишилась не всей, но части своей души. Разница была превеликая.

– Что-то не похоже, – скептически заметила она, недоверчиво поджимая губы. – Все знают, что без души человек просто кукла безмозглая!

– Больно ты понимаешь, – огрызнулся пожилой джентльмен. – Насмотрелась страхов у ведьмы? Ведьма своими заклятьями изымает часть души у человека, – старик кровожадно цапнул длинными костлявыми пальцами нечто невидимое в воздухе, словно ястреб свою добычу. – И делает это наугад, неровно, грубо, неаккуратно. Наши же души остаются при нас до конца. Но зло прорастает в них так густо, что оплетает все, до мельчайшей частицы, и тому, кто охотится за этой грешной душой, стоит только ухватиться половчее, чтоб вытряхнуть ее одним лишь рывком!

– Да уж, – скептически заметила Ветта, издеваясь.  – А вы умеете уговаривать! Конечно, с такими условиями я ваша. Как можно отказаться.

– Дура! – снова окрысился почтенный джентльмен совсем уж непочтительно. – Если б было все так безнадежно, разве б я занимался этим? И если б это того не стоило, – его голос интимно понизился, – то разве вообще кто-нибудь рискнул бы стать Ротозеем?

– Я не понимаю, в чем суть, – грубо ответила Ветта, игнорируя таинственность, которую джентльмен пытался на себя напустить, – и зачем вам я?

– Никакой романтики в молодежи, – сварливо заметит тот, разочарованный деловой хваткой Ветты. – Впрочем, наверное, так даже лучше. Хорошо, к делу. Ты шить умеешь?

– Шить? – сбитая с толку, переспросила Ветта.

– Ну да, шить. Штопать, сшивать, строчить?

– Умею, – подтвердила Ветта. – Но зачем…

– А затем! – сварливо ответил Ротозей. – Ведьма – это была наша умелица, Душевная Белошвейка, эх... Люди любят грешить. За свои прегрешения они расплачиваются частичками своих душ. Ведьма собирала их в бутыль, а затем сшивала куски друг с другом – вот тебе и новая душа! И, считай, если враг тебя настигнет и ухватит эту душу, то и не жаль. Я как раз шел к ней за очередным лоскутом души. Неспокойно как-то стало, – он тоскливо поскреб ногтями грудь под кружевной манишкой, словно его прогнившей души уже коснулся тот, кого он так боялся. – Но ее не стало…

– Жульничество, – презрительно фыркнула Ветта. – Ротозеи мелкие жулики, получается!

– Не такие уж мелкие, – сладеньким голоском ответил пожилой джентльмен. – Я ведь еще не сказал о выгоде!

– Да уж скажите, сделайте милость, – язвительно произнесла Ветта.

– А выгода в том, – таинственно протянул Ротозей, – что любое богатство мира может стать твоим! Абсолютно любое! Какое пожелаешь! Нужно только уметь его взять!

– Например, выиграть в карты, – подвела итог Ветта. Для нее давно не было секретом то, каким образом семейство ее жениха раздобыло свое богатство. Ее почтенный папаша не раз и не два за скудным ужином рассказывал о всех прелестях золотого наперстка, мечтая, чтоб в его тарелке было что-то кроме запечённого картофеля.

– Или выкрасть, – таинственно продолжил свою мысль папаша Артура. Видимо, его первая, такая любимая профессия не давала ему покоя. – Убежать с добычей. Или разведать чьи-то тайны и продать их подороже, – он щелкнул по своему моноклю, намекая на то, что с помощью этой вещицы он видит гораздо больше, чем остальные люди. – Словом, можно разбогатеть и сделать себе самую невероятную карьеру, какую только пожелаешь! Ходить в самых дорогих платьях, надевать самые красивые драгоценности и есть то, что подают на стол самому королю! Стоит ли это все опасности? Я думаю, что да. Мне много лет удавалось все, и в том числе – сбегать от тех, кто хочет призвать меня к ответу и  покарать мою душу. Ну, так что? Согласишься ли ты на это? Я смотрю, в тебе есть задатки, – тут Ветта покраснела, сообразив, что папаша Артура, кажется, видел, как она пыталась обокрасть кузину. – Ты уже пару раз была так близка от них, и все равно осталась жива – это знак!

– Но душа это не кусок ткани, – разумно заметила Ветта. – Я не умею сшивать куски душ!

– Делов-то, – небрежно заметил пожилой Ротозей. – Всего-то надо надеть наперсток на руку. Конечно, когда касаешься этой вещи, зло прорастает  в тебе, и Они начинаю видеть тебя. Они находят тебя взглядом в толпе. Они чувствуют тебя и твою порочность… Но тут уж не зевай. Носи с собой череп и выучи заклятье!

Пока Ветта молча переваривала услышанное, пожилой джентльмен обеспокоенно захлопал по карманам, явно что-то отыскивая.

– Да где же это, – бормотал он, обшаривая свои карманы на второй раз. – Вот же дьявол, шел сюда за куском души и забыл наперсток дома?! Старый болван… а впрочем, – он строго посмотрел на Ветту. – Как я мог забыть. Наперсток-то у Артура. Я же ему его отдал… Ну, ничего. Это ничего не меняет. Потом заберем. Никуда он не денется!

– А был кто-то, – спросила Ветта осторожно, – кто сшил себе душу полностью? Тот, кто себе точно уж защиту сделал?

– Конечно, – сварливо ответил старик. – А как же иначе! Король Ротозеев! Это он и придумал, и исполнил с таким изяществом, что не отличить от настоящей души.

– И как это ему помогло?

– Глупая девчонка! – сварливо проворчал старик. – Он же бессмертен! Он долгие, долгие годы живет бессмертным, и ни один демон не сможет отличить его душу от фальшивой.

Элиза проснулась с утра, когда сквозь щелку меж темных плотных штор пробивались солнечные лучи. Все тело ее горело, наполненное ласками; оно все еще помнило прикосновения рук Эрвина. Элиза смущенно зарылась лицом в постельное белье, вспоминая вече и все то, что делал с ней Эрвин. Его поцелуи, его откровенное желание, его прикосновения и ласки, от которых она  кричала и билась на пике наслаждения, беспомощная и откровенная, как никогда.

В этих ласках, криках и наслаждении она принадлежала только ему. Не себе, не семье, которая наверняка беспокоилась о ее отсутствии, а ему. Только ему.

Эрвина рядом не было. Не было его одежды, хотя ее одежда была на месте. Платье с изорванным корсажем. Торопливо одеваясь и  краснея от воспоминаний о том, как именно было испорчено платье, Элиза спешно орудовала палочкой, чтобы вернуть своей одежде приличный вид. И разорванные шнурки сами собой срастались, платье становилось выглаженным, как новое.