– Дрались, – говорит Петворт.

– Спасибо. И Дурак пришел в ту страну и увидел дочь короля, красавицу-королевну. Вы знаете, что было дальше, потому что так бывает всегда. Дурак влюбился.

– Поэтому он и зовется Дураком? – спрашивает Вера.

– Он зовется Дураком, потому я так захотела его назвать, – отвечает Принцип. – Можно рассказывать дальше?

– Да, пожалуйста, – просит Петворт.

– Ее отец король, грубый, с длинной рыжей бородой, сказал: «Дурак, ты не можешь жениться на королевне, потому что она уже обещана в жены другому, уходи». Разумеется, бедный Дурак очень-очень опечалился, и у него сильно-сильно вытянулось лицо. И он ушел в лес и встретил там старуху, она была очень особенная, мы называем макку, вы знаете?

– Волшебница, – говорит Петворт.

– Да, волшебница. Может быть, вы уже знаете сказку?

– Нет, – отвечает Петворт.

– Ну да, конечно, вы знаете похожие. Но, может быть, не мою особую сказку про бедного Дурака. И вот, волшебница сказала Дураку, пожалуйста, иди со мной в лес. И он пошел, и ветки цепляли его за волосы, и звери выли, и он не знал, куда идет, ну, вы понимаете, как в лесу. И внезапно они оба провалились в черную-пречерную, глубокую-преглубокую яму. И вот бух! – они упали и ушибли себе зад. А перед ними лежала новая страна, с огромными деревьями, и солнцем, и садами, а на горе стоял замок с высокими башнями. Дурак посмотрел на замок и в самом высоком окне самой высокой башни вроде бы увидел красавицу-королевну. В небе сияло солнце, перед ними была вода. В ней плавали кувшинки, а на кувшинках сидели лягушки, и волшебница, которая знала их язык, спросила, чей это замок. И лягушки сказали, будьте очень осторожны, там живет огромный плохой человек, больше, чем все люди, как вы его называете?

– Великан? – предположил Петворт.

– Да, очень хорошо, надо было, чтобы вы рассказывали эту сказку. Великан, – говорит Катя Принцип, похлопывая его по руке. – Великан, который каждый день похищал красивую девушку и с заходом солнца ее убивал. Дураку не понравились эти слова, потому что солнце уже садилось за деревья И разумеется, он подошел к замку, чтобы спасти королевну. Однако ворота были заперты на засов, а окна закрыты решетками. Дурак посмотрел на солнце, которое спускалось всё ниже и ниже. Он поднял глаза к высокому окну и увидел рядом с плачущей королевной, как вы это называете, великана, и в руке у того был огромный топор, какие делают специально для великанов. Девушка попыталась вскрикнуть, но великан своей лапищей закрыл ей рот и захохотал. Тогда Дурак стал трясти ворота, но внутрь попасть не мог. Что ему было делать дальше?

– Надо было попросить помощи у волшебницы, – говорит Вера.

– Дорогая, вы совершенно правы. Он обратился к ней, к доброй волшебнице, к злой волшебнице, он не знал. Он ничего не знал, он был Дурак. И волшебница снова сказала, идем со мной, и привела его в прекрасный сад рядом с замком. Солнце уже садилось, замок высился неприступно, и туда никак нельзя было попасть. Однако волшебница подвела Дурака к большому круглому фрукту, который лежал на земле. Он был желтый-прежелтый, а внутри там мягкое, вкусное, как вы это называете, Петвит?

– Сердцевина, – подсказывает Петворт.

– Нет, не сердцевина, но похоже. Внутри слаще. Фрукт, который бывает бо всех сказках.

– Да, конечно, – говорит Петворт. – Тыква.

– Ну вот, тыква. Теперь вы знаете, из чего делают вишъну. Теперь вы знаете, что едите. Попробуйте и расскажите, как вам понравилось.

– Да, – отвечает Петворт, – но что сталось с принцем?

– С Дураком? – спрашивает Принцип. – О, не важно. Разве вы не выяснили, из чего сделан ваш десерт?

– Но я хотел еще и узнать, чем кончилась сказка.

– Вот ее финал, у вас на тарелке, я нарочно сочинила сказку, чтобы вы запомнили название.

– Но теперь мы все думаем, что сталось с Дураком, – говорит Вера.

– Почему? Разве это важно? – спрашивает Принцип. – Вы знаете, что сталось с Дураком, все сказки одинаковые, финал вам известен.

– Пожалуйста, расскажите, – просит Вера.

– Разумеется, волшебница оказалась доброй волшебницей, Дурак попал в замок, убил великана, королевна вместе с ним вернулась домой, король-отец с большой рыжей бородой принес извинения, они поженились и жили долго и счастливо, при социализме, и родили много детей, которые все теперь трудятся на благо государства.

– И у Дурака не было больше приключений? – спрашивает Любиёва.

– Конечно, были, но приключения всегда одни и те же, они не меняют сказку, – говорит Принцип. – Важно другое: это полезная сказка, Максим Горький был бы доволен. Петвит теперь знает, что он ест: тыкву.

– Мы так и не услышали, какую роль тыква сыграла в сказке, – напоминает Петворт.

– Ой, столько вопросов, интересно, почему? – восклицает Принцип. – Разумеется, с тыквой было то же, что с другими тыквами в сказках. Она во что-то превратилась, может, в карету или в лестницу. Может, кто-то взобрался по лестнице или уехал в карете. Не важно. Вы в Слаке, сидите в ресторане, кушаете фрукт и знаете, что это тыква.

– Теперь вы видите, какие книги пишет товарищ Принцип, – говорит Любиёва.

– Не совсем, – отвечает Принцип. – Мои книги тоже немного волшебные, но не совсем. И я никогда не рассказываю их на официальных приемах. Конечно, мистер Петвит, если наши пути еще пересекутся, если вы снова приедете в Слаку, что ж, может быть, я и вправду вам расскажу, что случилось с тыквой и с королевичем. Понимаете, то, что я сказала, не совсем правда. Были еще приключения. Волшебница оказалась не доброй, и великан умер иначе. Выяснилось, что девушка в башне не такая, как выглядит, а рыжебородый король – не очень-то хороший. Так что бедный Дурак.

– А тыква? – спрашивает Вера.

– Тыква не превратилась в карету или лестницу. Бедный Дурак ее съел и подпал под власть волшебницы, и с ним произошло много всего странного.

– Может быть, расскажете? – просит Любиёва.

– Уже поздно, – отвечает Принцип. – И так я уже столько говорила с нашим гостем, что, видите, его вишъну остыло. Доедайте скорее, мистер Петвит, а то будет невкусно.

Танкич перегибается через стол и что-то со смехом говорит Петворту.

– Говорит, у бюрократчика всегда есть бюро и ему пора туда ехать, – переводит Любиёва. – Говорит, вы хороший человек, потому что с ним пили. Поэтому он скажет последний тост. За хорошую поездку, хорошие лекции, хорошее время и еще за одно. За прекрасных дам, на этот раз очень-очень искренне и от всей души.

Бокалы поднимаются в воздух. Танкич улыбается, наполовину весело, наполовину грозно.

– Итак, мистер Петворт, – говорит он, надевая плащ и черную шляпу с полями. – Берегитесь злых волшебниц.

– Хорошо, – отвечает Петворт.

– Ой, товарищ Принцип, – восклицает Вера, стискивая Петворту руку. – Вы не попросили у него желание!

– Ах да, мое желание, – говорит Катя Принцип, причесываясь перед зеркалом. – Я и забыла. Это совсем маленькое желание, и, возможно, у вас нет на него времени. Мое желание одно. Мистер Петворт, идемте погуляем со мной.

– В лес? – спрашивает Вера.

– Нет, не в лес. Я не злая волшебница, – смеется Катя Принцип. – Просто в кафе. Я хочу показать вам наше пиво, наши мысли и еще что-то интересное. Есть у вас чуточка времени?

– Товарищ Любиёва может пойти с вами, – вставляет Вера. – Тогда вы не заблудите.

– Ну идем? – спрашивает Принцип.

После такого количества тостов у Петворта немного стучит в висках. Завтрак был вкусным, общество – приятным, и жаль, что всё так быстро закончилось.

– Как вы думаете, Марыся? – спрашивает он.

– Если хотите, – отвечает Любиёва.

– Прекрасно, идем. – Катя Принцип подает Петворту плащ и ведет его через зал, где уже нет никого, кроме пучеглазых рыб, на улицу.

Какое-то время спустя, когда солнце уже клонится к западу, крайне благодушный и совершенно ошалелый Петворт идет через очень мокрую рыночную площадь. Дождь по-прежнему льет, прилавки освещены, на них странные корявые овощи, огромные свеклины и чесночины, от которых распространяется теплый дух. Вокруг старые дома с фронтонами, на тротуаре старик в обвислой фетровой шляпе, с желтыми от никотина усами, крутит ручку шарманки. На шарманке верещит мартышка в пестрой курточке. Проходят крестьянки с увядшими старушечьими лицами, кутаясь в платки; посреди площади торчит старинная ратуша с высокой затейливой башенкой. На башне – причудливо изукрашенные часы.